[ВЫ ПОГИБЛИ]

   Я сорвал с головы Окулус, пытаясь перевести дыхание. Из коридора недовольно мяукал Бегемот, демонстрируя свое желание войти в комнату и посмотреть, чем таким занят его соквартирник. Я, пошатываясь, как на подпитии, подошел к двери, открыл ее. В ушах звенело, по вискам текли крупные капли пота, руки слегка подрагивали. Из зеркала в коридоре на меня смотрел раскрасневшийся, вспотевший тип с выпученными глазами. Бегемот заходить в комнату не стал, глядя на меня с подозрением. Я потер шею рукой, стараясь унять нервный тремор. Нужно было что-то сказать - просто чтобы услышать собственный голос. Я посмотрел в глаза своему отражению. В них читалось удивление - но и тот неугомонный азарт, которого я давно уже не испытывал. Сейчас можно было сказать только одно:

   - Ну ни хрена себе.

   Да, это было неожиданно. Минут через пять я окончательно успокоился, заварил себе зеленого чая с медом, затащил сопротивляющегося Бегемота себе на колени. Кот недовольно поворчал, но уразумев, что вырваться не удастся, спокойно улегся и терпеливо вылежал, пока я не разобрался с чаем. Вернувшись в комнату, послал к черту подлое желание поискать чей-нибудь видео- или текст-гайд, снова проверил контроллеры и камеру, после чего поглубже вздохнул и нахлобучил на голову Окулус.

   [ВЫ ПОГИБЛИ]

   [Продолжить?]

   Я кивнул. Надпись поблекла, темный фон начал медленно светлеть, пока не стал совершенно белым. Из белого проступили прочие цвета - хаотичный набор размытых пятен, постепенно обретший форму и объем.

   Я лежал на земле у небольшого костра, обложенного потемневшими от копоти камнями. В ушах звенело, сердцебиение отдавалось в глазах мерцающим пульсированием капилляров и плавающими красными кругами. Костер был разведен у подножия холма, в склоне которого была вделана убогая, потемневшая от плесени дверь. Справа от нее было небольшое подслеповатое оконце, под которым вместо скамьи лежал наполовину вросший в землю древесный ствол, весь в узорах короедов. На нем восседала ведьма, перебирая лохмотья своими по-птичьи худыми лапами.

   - Очнулся? Ну и как смерть на вкус?

   Вкладка с правого края экрана показала лист игрока. Часть цифр рядом с пиктограммами изменилась. Изменились и те, что были с надписями и полосками.

   [Здоровье: 142,5]

   [Эссенция: 95]

   [Энергия: 70]

   [Усталость: 5]

   [Голод: 2]

   [Жажда: 23]

   Выходит, не так уж и погиб. Могло быть и хуже. Я попытался сглотнуть, но в горле совершенно пересохло.

   - Пить хочу, - сказал я, решив не вдаваться в мелодраматизм. Старуха противно захихикала.

   - Воскрешение всегда приносит жажду. Вода в бочке за дверью, пей. Но не забывай - это моя вода.

   - Не забуду, - я поднялся на ноги, оглядел себя. Все вроде было на месте - оружие, щит, заплечная сумка. На броне появились новые пятна - наверное, кровь того приятеля, которого я таки уговорил перед тем как уговорили меня... Мотнув головой, я отправился ко входу в нору. Дверь противно скрипнула, пропуская меня в старушечье логово. Внутри было темно - только где-то в глубине багровым горели угли в небольшой жаровне. Бочка нашлась сразу же, на краю ее висел небольшой глиняный ковш. Приоткрыв крышку и зачерпнув, я сделал несколько больших глотков. Реакция не заставила себя ждать.

   [Жажда: -23]

   [Энергия: +23]

   Я бегло просмотрел лист персонажа. Кажется, ничего больше не изменилось. Попытался осмотреть нору, но было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то. Вышел наружу. Старуха неподвижно сидела на том же месте, завороженно глядя, как пляшут в костре языки пламени.

   - Что со мной случилось? - спросил я. Она осталась неподвижной. На холме выл в пустотелых поваленных стволах ветер. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

   - Ты умер.

   - Нет, старуха, не умер. Когда умирают - потом не встают с сушняком, как от похмелья.

   Она подняла на меня свои пустые глаза.

   - Встают. Здесь - встают. Ты пришелец. Тебя нелегко убить. Плоть держится за тебя цепко, как кошка. Она умирает, разрушается, но потом восстанавливается. Каждый раз, снова и снова.

   - Получается, что я бессмертный?

   - Бессмертный? - она опять разразилась своим отвратительным смехом. - Я бы так не сказала. Ты - корм. Пища для тех, кто пытается выжить здесь.

   - Корм? Это что еще значит? - такой подход к вопросу меня совсем не вдохновлял. Старуха поднялась со своего места и пошла, выставив вперед руки. Похоже, она действительно ничего не видела. Ее длинные пальцы шевелились в воздухе, как огромные черви, словно улавливая тончайшие вибрации мира и указывая, куда ей идти. Обогнув меня, она направилась к дверям своей хижины. Нащупав их она остановилась, слепо вперившись в покрытые черными пятнами плесени доски.

   - Одни за другим, целые куски этого мира отмирают. Жизнь покидает их, медленно, словно вода сквозь песок утекая прочь, оставляя после себя лишь пустоту. И те кто остаются... испытывают жажду. Постоянную, растущую с каждым днем жажду жизни. Убив тебя, они поглощают ее из твоей плоти. Это ненадолго заглушает их жажду. Это делает их сильнее, а тебя - слабее. На той тропе они снова встретят тебя - но будут уже сильнее, чем раньше.

   Вот как. Ну что же, никто не говорил, что будет легко. Не за казуальную легкость я эту игру два года ждал. Разберемся. Я тоже туда не пустой приду. Может не сильнее, но умнее - точно. Оглядевшись, я заметил мерцающее свечение вдалеке. Это должно быть Стоунхендж, откуда я начал. Отлично. Значит, сначала туда, а оттуда на тропу. Правда, идти до него не близко...

   - У тебя есть фляга? - вдруг спросила старуха. Я пожал плечами и попытался вызвать экран инвентаря. Безрезультатно.

   - Посмотри в сумке, если не помнишь, - посоветовала карга. Чувствуя себя идиотом, я снял с плеча мешок, развязал его.

   Фляга была. Большая, в чехле с петлями для ремня. Пустая.

   - Так и быть, можешь набрать ее у меня. Но только один раз. Вода здесь ценится выше металла.

   Оглядев безжизненную равнину я про себя согласился с каргой. Если вода тут и вправду нужна постоянно, то запастись ей не помешает. Набрав полную флягу, я повесил ее на поясе. Оружие в этот раз я прятать не стал - Лучше пройдусь со щитом на руке, чем пропущу пару ударов. Старуха убралась вглубь своей норы, грохоча чем-то жестяным и бормоча странные, неразборчивые фразы.

   Бугристую равнину между холмом Элам и Кольцом камней покрывал сухой кустарник, похожий на колючую проволоку из Первой Мировой. Редкие деревья уже успели упасть и врасти в шлаковый грунт, часто попадались на пути кости людей и животных, бледно-ржавые в лунном свете.

   Второй раз подряд игра застала меня врасплох. Какая-то тварь словно материализовалась из темноты - похожая на огромного, больного пса, с косматой, клоками вылезшей шерстью. На разодранной, сочащейся гноем и сукровицей мордой огнем горели два глубоко посаженных глаза и блестели в свете луны кривые, в темных пятнах клыки. Она прыгнула, явно собираясь вцепиться в горло - я едва успел подставить щит. Зверюга вцепилась зубами в его край, навалилась лапами, потянув вниз, выворачивая руку. Прежде чем она окончательно повалила меня, я с силой вогнал клинок ей в основание шеи - собственный вес в падении помог пробить ее гортань и хребет. Острие, пробив плоть, с сухим шорохом вошло в землю, тварь захрипела, из пасти, бурля, полилась бурая кровь, зубы разжались. Я высвободил щит, поднялся... Еще один зверь бросился на меня из темноты. Тактика у тварей была однообразная - подобраться поближе и попытаться в прыжке вцепиться в горло. В этот раз я успел - мерзкая морда с глухим стуком впечаталась в щит, удар сбоку располосовал покрытую струпьями шкуру. Тварь отскочила, начав медленно кружить вокруг меня. Хруст шлака предупредил о появлении еще одной, может даже двух. Нужно было действовать, не дать себя окружить. В два резких шага порвав дистанцию, я обрушил на раненого зверя мощный удар сверху. он оказалась прытче, чем я ожидал - шустро отпрыгнул назад, уходя их-под удара. Сзади раздалось глухое рычание и в спину врезалось что-то большое и тяжелое. В ухо ударило надсадное, хриплое дыхание, страшно щелкнули челюсти.