От человека исходило почти физическое ощущение опасности, и Клаудия, чье сердце готово было выпрыгнуть из груди, стала медленно отступать к стене. Это не Кенрик – тот выше ростом и шире в плечах. Может быть, Фиц-Алан? Незнакомец был закутан в плащ, и капюшон скрывал черты его лица.

– Но fatto tutto questo soltanto per liberarti, Claudia. (Я сделал все это только затем, чтобы освободить тебя, Клаудия.)

Ее рука потянулась к горлу. Этот человек говорил голосом ее отца! Кровь с такой силой запульсировала в ее ушах, что она едва могла расслышать звук своих слов.

– Данте!

Откинув капюшон, человек сделал шаг вперед, и Клаудия наконец-то разглядела его лицо – отчетливо очерченную линию подбородка, высокие скулы, благородный прямой нос. Он протянул к ней руку.

– Да, это я, Клаудия.

Данте! Она едва верила своим глазам. Гай предупредил ее, что он может приехать, но она не смела все же надеяться на это. Целых пять лет она жила только этой надеждой, каждый день тщетно ожидая его возвращения. Клаудия пошатнулась, и Данте схватил ее за плечи.

– Только не падай в обморок, – повелительно произнес он. – Нам надо уходить отсюда как можно быстрее, и я не собираюсь нести тебя на руках.

– Но почему нам надо… – Клаудия запнулась. С чего вдруг она решила, что Кенрик и Фиц-Алан послали Данте освободить ее? Братья Гая никогда не отпустят ее на свободу по своей воле. Данте пришел, чтобы помочь ей сбежать.

Ее голову переполняло такое количество мыслей, что Клаудия не могла сосредоточиться ни на одной из них. Данте вернулся к ней! Обняв брата, она прильнула к его широкой груди. Помедлив мгновение, он тоже обнял ее. Клаудия еле слышно прошептала:

– Я думала, что уже никогда тебя не увижу. Почему ты оставил меня одну в Лонсдейле на целых пять лет?

– Я надеялся, ты там будешь в безопасности, – сказал он спокойно, – Дядя Лоренс не питает ни к кому из нас родственной любви, но я никак не мог предположить, что он способен причинить тебе вред. Из всех мест, куда я мог взять тебя в эти годы, Лонсдейл был самым безопасным.

– Ты перестал писать, и я не знала, где тебя искать. Ты можешь представить себе, как я волновалась? – Она слегка отодвинулась, чтобы получше разглядеть его. – Неужели ты забыл обо мне?

– Я никогда не забывал тебя! – Его голос был полон раскаяния, и он крепче сжал ее плечи, как бы доказывая искренность своих слов. – Никогда, сага (дорогая). Ни на один день! Я живу не такой жизнью, чтобы ты могла гордиться мной, и взять тебя с собой значило подвергать тебя опасности. Только поэтому я не приехал к тебе раньше. У меня и сейчас нет безопасного убежища, куда я мог бы отвезти тебя, но уж лучше ты умрешь в моих объятиях, чем попадешь в руки Монтегю.

– Король рассказал тебе о послании Гая?

– Да, – резко произнес Данте. – И я много узнал с тех пор нового. Этим утром я вошел в замок, переодевшись слугой. Во время праздника я был в зале и видел все – в том числе то, что барон Монтегю обращается с тобой так, как будто он имеет на тебя права.

– Он собирается жениться на мне, – быстро сказала Клаудия, вступаясь за Гая. Она не хотела рассказывать Данте о своих подозрениях – у него самого, конечно, их хватало. И они оба могут быть неправы. Она должна верить Гаю, пусть даже и не уверена в его доверии к ней. – Как только Гай придет в себя, он велит освободить меня.

– Он велел посадить тебя в тюрьму. Его братья хотят повесить тебя.

– Гай не говорил ничего подобного, – возразила Клаудия. – Он попросил братьев охранять меня, но они неверно поняли его слова. Кенрик и Фиц-Алан знают, что Роберто – наш брат. К тому же они приехали сюда, чтобы помочь Гаю отомстить нашему дяде. Разве можно упрекать их, что они сочли меня виновной?

Данте рассмеялся тихим, безрадостным смехом, от которого у Клаудии пробежали мурашки по спине.

– Я как раз и рассчитывал, что они сочтут тебя виновной.

– Ч-что… что ты имеешь в виду?

– Это я отравил Монтегю, – сказал Данте. – Это был единственный способ спасти тебя.

Клаудия с расширившимися от ужаса глазами отступила назад. Если Данте хочет убить кого-нибудь, этого человека ждет неминуемая смерть. Слабая надежда, которая поддерживала в ней жизнь все эти последние мрачные часы, внезапно рухнула.

– Ты убил Гая?

Данте схватил ее за руку и притянул к себе.

– Нет, Клаудия. Я не мог подвергать тебя риску – вдруг Монтегю захочет изобразить галантного кавалера и предложит тебе отпить из своего кубка. Кроме того, король заставил меня поклясться, что я не стану убивать Монтегю или кого-нибудь из его людей. Он будет страдать, но не умрет. По крайней мере, не теперь.

Клаудию охватила дрожь.

– Гай будет жить?

– Разве я уже не сказал тебе? – Он достал из-под плаща темный сверток. – Надень эту накидку. Мы должны уходить немедленно, или все будет потеряно.

– Но я не могу! – Клаудия оттолкнула накидку. Руки ее дрожали, и мысли беспорядочно мешались друг с другом. Данте сделал все это, чтобы помочь ей, а о Гае он и не подумал. Ей захотелось ударить брата, заставить его почувствовать такую же боль, какую он причинил ей. В один ужасный момент она даже пожалела, что он вновь появился в ее жизни. Теперь у нее не было выбора – Данте должен покинуть ее.

– Я останусь здесь, чтобы исправить все, что натворил ты. Гай придет за мной, когда очнется от действия твоего яда, и я расскажу ему всю правду. Не беспокойся – он не сочтет меня ответственной за чужие поступки.

– Ты сошла с ума! – Данте ошеломленно провел рукой по волосам. – Он повесит тебя.

– Он… он любит меня, – запинаясь, произнесла Клаудия.

Данте покачал головой и глубоко вздохнул.

– Он обманывает тебя, сестра. Монтегю не любит тебя и не доверяет тебе – иначе ты бы не находилась сейчас здесь.

– Здесь меня держат братья Гая. Гай никогда…

– Твой драгоценный Гай пришел в сознание несколько часов назад. – Данте вновь взял Клаудию за плечи и слегка встряхнул ее. – Гай и есть твой тюремщик. Он тоже считает, что именно ты хотела отравить его. Если ты останешься здесь, на рассвете тебя повесят.

– Но Гай…

– Он повесит тебя, – холодно повторил Данте.