Не дожидаясь поцелуя, Гай припал губами к ее рту. В его движениях не было даже намека на грубую силу, но все же в них сквозило нечто собственническое. Он прижал ее голову к себе и еще глубже впился в ее губы. Клаудия ощутила вкус его поцелуя, полностью отдаваясь этой притягательной силе. Недавние страхи девушки быстро уступали место разгорающемуся желанию. Все, что она почувствовала, когда Гай впервые прикоснулся к ней, с новой силой пробудилось в ее груди, и с каждым мгновением, с каждым новым поцелуем она все больше понимала, что такое всепоглощающая страсть. Какая-то непреодолимая сила внутри нее жаждала познать глубину этой страсти до конца. Если это чувство и было грехом, то неудивительно, что на земле существовало столько грешников.

Объятия этих сильных рук давали чувство удивительной защищенности, близость его могучего тела кружила голову, глаза Гая, обращенные к ней, были полны призывного огня. Это был огонь, который, поддайся она ему хоть на секунду, уже невозможно будет потушить. Так пусть они сгорят в этом пламени вместе!

Руки Гая пробирались ниже, лаская ее бедра, и прикосновения почему-то казались такими знакомыми. Из его груди вырвался полустон, полувздох, и он приподнял ее, обхватив за талию так, что ноги Клаудии почти не касались пола. Сжатая в объятиях, с трудом переводя дыхание, она инстинктивно попыталась ухватиться за него покрепче, обвившись вокруг него ногами. Широкие юбки не стесняли ее движений, и она не осознавала, насколько нецеломудрен этот порыв.

Оторвавшись от ее губ, Гай вздрогнул всем телом. Голова его склонилась на плечо Клаудии, как будто это она сжимала его в своих объятиях. Частыми поцелуями он касался ее шеи, щек, мочки уха.

– Осторожней, Клаудия. Мы можем рухнуть на пол.

Звуки его голоса заставили ее задрожать – это было как неизведанная доселе ласка, пронизавшая ее словно вспышка молнии. Руки Клаудии притягивали Гая все ближе, будто пытаясь добраться до самого центра бушующей в нем бури. Комната качнулась, и Клаудия почувствовала, как Гай бережно опустил ее на кровать. Они лежали на подушках, все так же прижавшись друг к другу. Не в силах оторваться от него, Клаудия задвигалась под весом его тела. Руки Гая сжали ее бедра, пытаясь сдержать ее неуверенные движения.

– Тише, любовь моя. Я не могу позволить этому закончиться, не начавшись.

По лицу Клаудии пробежала тень беспокойства.

– Я слишком навязчива?

Снова зашевелившись, она попыталась отодвинуться, но Гай продолжал удерживать ее. От этого их тела лишь прильнули друг к другу еще ближе, и тонкий покров разделявшей их ткани не мог защитить Гая от жара, исходившего от нее. Все же Клаудия казалась встревоженной, как будто она чувствовала, что в ее движениях есть что-то непозволительное.

Гай попытался ободрить ее улыбкой, хотя это и не вполне ему удалось.

– Об этом не может быть и речи, когда дело касается тебя.

Клаудия снова попыталась отодвинуться – еще одна запоздалая попытка принять более целомудренное положение. Стон, вырвавшийся из груди Гая, заставил ее замереть.

– Вы весь дрожите, как только я пошевелюсь. Если дело не в моем бесстыдстве, тогда в чем же?

Клаудия даже не подозревала, какие мучения приходится испытывать Гаю, чтобы заставить себя сдержаться. Он попытался рассмеяться, но никак не мог перевести дыхание.

– Такой ты нравишься мне еще больше, – хрипло проговорил он, поглаживая нежную кожу ее щеки, обеспокоенный тем, как дрожат руки. – Если кого и можно обвинить в нетерпеливости, то только меня. Мне хотелось ласкать тебя как можно нежнее, чтобы постепенно познакомить с радостями, которые нам предстоит разделить на этом ложе.

Казалось, Клаудия раздумывает над этими словами.

Боль внизу живота стала почти нестерпимой, но в этом не было ничего нового – последние четыре дня Гай провел в состоянии почти непроходящего возбуждения. Сколько раз он мечтал о той минуте, когда сможет заключить ее в свои объятия, о том, какими долгими и страстными будут его ласки. Эти мечты преследовали его ежечасно – все время их вынужденной разлуки, однако реальность заставила поблекнуть даже самые смелые из них.

Если он все еще надеется овладеть ею нежно и неторопливо, нужно наконец отвлечься и успокоиться, но это почти невозможно, пока он чувствует жар ее тела так близко, видит эти припухшие от страстных поцелуев губы, блеск зеленых глаз. Клаудия настолько сильно завладела всеми его чувствами, что внимание Гая сосредоточилось лишь на женщине, которая сейчас была рядом с ним. Его тело буквально горело под ее прикосновениями. Все краски окружающего мира в его восприятии стали ярче. Увидев румянец, заигравший на щеках Клаудии, и вдохнув нежный запах ее кожи, Гай подумал о распустившемся кусте роз в саду. Нежность к Клаудии затопила его сердце. Но тут же ощущение пробуждающейся в ней страсти заставило его затрепетать от возбуждения.

Взгляд Гая опустился ниже – на ее восхитительные груди. Но платье мешало ему в полной мере насладиться видом ее обнаженной груди. Он попросит ее раздеться саму, и на секунду перед мысленным взором Гая предстала эта восхитительная картина. Однако уже через мгновение непроизвольное движение ее тела заставило его вернуться к настоящему положению вещей. Хорошо, пускай платье подождет.

– Мне нравится прикасаться к вам, – проговорила Клаудия мягким и в то же время полным страсти голосом. – Иногда мне так сильно хочется этого, что каждая секунда промедления причиняет боль.

Подняв руку к лицу Гая, она в который раз коснулась его щеки. Когда пальцы двинулись дальше – к губам, и вниз, вдоль шеи, спускаясь на грудь, ему показалось, что эти прикосновения жгут его кожу раскаленными углями. Гай попытался сосредоточиться на том, что говорила Клаудия.

– А мне вы как раз не кажетесь нетерпеливым. Вы нежнее всех, кого я знаю.

Нежный? Терпеливый? Гай почувствовал, что еще секунда, и он, как дикий зверь, готов будет поглотить ее целиком. К дьяволу платье. Он приник губами к ее рту, все же стараясь не причинить ей боли – ее губы и так уже распухли от его жадных поцелуев. Тело Гая двигалось, словно оно уже не было подвластно его сознанию. Одна рука скользнула по ее стройной ноге и, пробравшись под тонкую ткань, проделала еще более удивительный путь наверх, ощутив под собой нежную прохладную кожу. Гаю захотелось приподняться и убедиться собственными глазами, настолько ли прекрасны и стройны ее ноги, как подсказывали ему ощущения. Но он просто не мог остановить град поцелуев, который обрушил на нее. Его рука настойчиво пыталась добраться до обнаженного бедра Клаудии. Его порыв сдерживала лишь легкая ткань платья.