– Откуда у вас шкура леопарда? – удивилась Клаудия.
Гай нежно погладил мех.
– Этот приятель попытался съесть меня на обед – меня и берберского купца, который вздумал сделать из него домашнего зверя. Бербер подарил мне эту шкуру – в знак признательности за то, что я спас ему жизнь. Он сказал, вручая мне подарок, что мех леопарда удесятеряет мужскую силу его обладателя. – Гай лукаво улыбнулся. – Тебе лучше знать, прав он был или нет.
– О да, – искренне произнесла Клаудия. – Он не соврал вам, милорд.
Гай протянул руку.
– Пойдем, дорогая. Чем быстрее мы присоединимся к пирующим, тем быстрее сможем приступить к самой важной задаче – задаче продолжения рода Монтегю.
Перед дверью спальни их дожидался Эвард, у которого в руках был список рыцарей, желающих принять участие в завтрашнем турнире между людьми Гая и Кенрика. Пока мужчины разговаривали, Клаудия обдумывала, стоит ли рассказывать Гаю о ее встрече с Кенри-ком и Фиц-Аланом. С одной стороны, ей неприятно было жаловаться на них, но с другой – не хотелось ничего скрывать от Гая. Она крепче сжала его руку.
– Я должна рассказать вам кое-что, прежде чем…
Клаудия онемела, когда увидела, во что превратилась главная зала замка. В любой из дней недели в ней безо всякого стыда можно было принимать короля. Но сейчас она была специально подготовлена к празднеству, и роскошь убранства поразила Клаудию. Она знала, что мажордом хотел выполнить оформление залы на тему охоты, но результат потряс воображение Клаудии: в зале как будто вырос сказочный лес. С потолка спускались густые ветви и еловые лапы, арки и колонны превратились в деревья и кусты, над покрытыми льняными скатертями столами склонялись плакучие ивы, чьи ветки были украшены золотыми лентами. Повсюду среди зеленых листьев, как живые, сидели птицы – Клаудия знала, что чучела были умело изготовлены после того, как повара вырезали необходимые им для пирогов и прочих блюд куски мяса. Под деревьями же виднелись дикие звери, только что, похоже, замершие в результате какого-то колдовства. Из кустарника, выросшего за утро вокруг одной из колонн, выглядывали два оленя – казалось, звери наблюдают за пирующими.
Когда Гай об руку с Клаудией спустился в залу, музыканты заиграли на лютнях, виолах и тамбуринах веселую мелодию, тут же заглушенную стоящим за столом шумом. Рыцари и солдаты Кенрика возобновляли старое знакомство с товарищами, состоящими на службе в Монтегю, и смех и разговоры сливались в один нестройный гул. Ведя Клаудию к их местам во главе центрального стола, Гай то и дело останавливался, чтобы ответить на приветствия.
Здороваясь с гостями, Гай, казалось, совсем забыл о существовании Клаудии, но время от времени он ласково пожимал ее руку, покоящуюся в его ладони. Только однажды он взглянул на нее – когда поздоровался с Томасом и рыцарем по имени Хаскннс. В этом быстром взгляде, которым Гай хотел показать, что не забыл о ней, Клаудия прочла такую нежность, что сердце ее затрепетало. Порой она была почти уверена, что он любят ее.
Вновь повернувшись к собеседникам и сохраняя на лице выражение вежливой заинтересованности, Гай продолжал время от времени пожимать ее руку. Это помогало ей успокоиться, но все же она не могла сосредоточиться на беседе с Томасом и Хаскинсом. Ее взгляд все время возвращался к Кенрику и Фиц-Алану, которые поджидали их, сидя на высоких стульях во главе стола. Пытаясь отвлечься, Клаудия принялась подсчитывать листья на свисавших с потолка ветках.
– Ты вновь превзошел сам себя, – произнес Фиц-Алан вместо приветствия, когда Гай с Клаудией добрались наконец до своих мест. Они с Кенриком также были превосходно одеты – Кенрик во всем черном, Фиц-Алан в красно-желтом наряде. – Я еще никогда не пировал в лесной чаще. Даже слуга и служанки переодеты охотниками и дриадами. Ты оказал нам большую честь, Гай.
– Смеем надеяться, вас порадовало наше жалкое гостеприимство, – с преувеличенной скромностью сказал Гай.
Кенрик неопределенно хмыкнул – как догадалась Клаудия, так он демонстрировал свой сарказм.
– Твое жалкое гостеприимство! То-то жена умоляла меня взять ее с собой. Ее не смутило даже то, что она вот-вот должна родить, – его черная бровь изогнулась. – Твое послание прибыло в самый неподходящий момент.
– Я всегда рад видеть твою очаровательную жену и всех твоих детей, – извиняющимся тоном произнес Гай, – и мне страшно хочется познакомиться с моим новым племянником.
– Тэсс взяла с меня слово, что мы вновь съездим к тебе, как только она и ребенок достаточно окрепнут, – предупредил Кенрик. – Так что скоро твое желание сбудется.
Клаудия попыталась представить себе, как выглядит жена Кенрика. Почему-то она была уверена, что эпитет «очаровательная» в применении к ней был со стороны Гая лишь данью вежливости. Чтобы вынашивать детей Кенрика, она должна быть одной комплекции с мужем. Затем Клаудии пришел в голову вопрос: так ли сестры Гая высоки и могучи, как их братья? Господи, в этой семье она будет чувствовать себя карлицей.
Гай усадил Клаудию слева от себя, сам сев слева от Кенрика и Эварда. Они немедленно вовлекли его в беседу относительно интриг при дворе. Фиц-Алана и Томаса, сидящих по левую руку от Клаудии, казалось, интересовал только их собственный разговор. Пирующих увеселяла труппа бродячих жонглеров, и в воздухе мелькали ярко раскрашенные шары. По ходу представления в дело пошли более опасные предметы – кинжалы и горящие факелы.
Клаудия была не в настроении забавляться искусством жонглеров. Гай больше не держал ее за руку, и она только сейчас поняла, как это много значило для ее душевного спокойствия. Не желая погружаться в детское чувство жалости к самой себе, Клаудия возобновила подсчет листвы.
– Что-нибудь не в порядке, Клаудия?
Она озадаченно взглянула на Гая.
– Простите, милорд?
Он недовольно прищурил глаза.
– Что вы считаете?
– Считаю? Я не понимаю, что вы… – Увидев скептический изгиб его бровей, она решила сознаться. – Листья.
– Листья? – эхом отозвался Кенрик. – Господи, что за нужда считать листья?
Пирующие повернули к ним головы, желая услышать ответ. Клаудия почувствовала жар румянца на своих щеках.
