Клаудия кивнула, стараясь не выдать окружающим своего волнения. Мысль о том, что вскоре они смогут наконец-то остаться наедине, лишала ее покоя. Ухитрившись сохранить на лице сдержанную улыбку, она пробормотала:

– Да, милорд.

Гай вновь принял прежнюю позу. Клаудия взяла еще один цукат и надкусила его, хотя мысли ее были далеки от еды. Ее губы горели, как будто она страдала от жажды, и ей пришлось провести по ним языком.

– Эти конфеты очень вкусны, милорд, – она с достоинством протянула Гаю остаток цуката. – Не хотите ли попробовать?

– Благодарю вас, миледи, – вежливо ответил Гай и губами взял из ее руки сладость. При этом пальцы Клаудии также погрузились в его рот, где их встретила тайная ласка языка. Затем Гай отпустил ее руку, и Клаудия вынуждена была побороть непреодолимое желание погладить его по щеке.

Гай проглотил угощение, и взор его опустился на ее корсаж.

– Да, давным-давно я не пробовал ничего столь же сладкого. У вас прекрасный вкус, миледи.

Это звучало более чем двусмысленно. Пожалуй, хватит его дразнить, подумала Клаудия, ощущая всем телом раздевающий взгляд Гая. Где же эти комедианты?

– Гай сказал нам, что мы можем ожидать скорого визита вашего брата, – вдруг сказал Фиц-Алан, и Клаудия вышла из мечтательного оцепенения, вызванного молчаливыми чарами Гая. – Как вы думаете, он одобрит брак?

Клаудия повернулась к Фиц-Алану. Гай испустил тяжкий вздох, и краем глаза она заметила, что он припал к кубку с вином. Что ж, по крайней мере, она не одна мучается.

– Мне кажется, в конце концов он приветствует его.

– Значит, по вашему мнению, у него возникнут возражения?

– А у вас возникли возражения, когда Гай сообщил о своих намерениях?

– Конечно. Но теперь я понимаю, что он был прав.

– Так же и мой брат нуждается в убедительных доводах, – заметила Клаудия. На самом деле она с трудом представляла, что подумает Данте, когда узнает о ее замужестве. Возможно, король убедит его, что Гай – благородный, достойный человек, который сможет стать ей хорошим мужем. Внезапно Клаудия поняла, что король ничего не знает о планах Гая.

– О Господи… – прошептала она.

– Простите, что вы сказали? – переспросил Фиц-Алан.

– Нет, нет, ничего существенного, – успокоила его Клаудия, понимая, что говорит неправду. Она повернулась к Гаю. Он должен знать, что Данте приедет отнюдь не с мирными намерениями – особенно если до него дойдут слухи об их связи. Гай уже пристально смотрел на нее – странным, оценивающим взглядом. Клаудия понизила голос.

– Когда мы будем одни, мне надо будет поговорить с вами о Данте.

– Это не то, о чем мы договаривались, Клаудия. И к тому же актеры еще не появились.

Он наклонился к ней.

– С другой стороны, зачем ждать актеров?

Глаза Клаудии расширились от удивления, когда Гай взял ее руку и с какой-то животной страстью поцеловал внутреннюю сторону запястья.

– Гай! Что вы делаете? – ахнула она.

В ответ он лишь улыбнулся, и эта медлительная, ленивая улыбка пробудила в Клаудии тревогу. Когда он вновь наклонился к ее запястью, она отдернула руку. Уголки рта Гая горько изогнулись, и он обиженно произнес:

– Почему ты так жестока, Клаудия?

Она ничего не ответила, лишь предостерегающе нахмурилась. Кривая улыбка Гая заставила ее задуматься о количестве вина, которое он успел выпить. Странно – она хорошо помнила, что слуга наполнял его кубок лишь однажды. Всего несколько минут назад с ним, казалось, все было в порядке, а теперь его рука дрожала, когда он потянулся к вину. Не донеся кубок до рта, он неожиданно замер и поставил его обратно на стол, как будто внезапно поняв, что и так уже выпил слишком много.

– Вы хорошо себя чувствуете? – прошептала Клаудия.

– Да, – он вновь улыбнулся, но взгляд его был непривычно тускл. – Хорошо, как никогда, любовь моя.

– Вы уверены?

Этот вопрос почему-то чрезвычайно рассмешил Гая. Его отрывистый смех привлек внимание Кенрика с Эвардом. Бросив взгляд через плечо, Клаудия обнаружила, что Фиц-Алан и Томас тоже пристально наблюдают за ними. Она отрезала Гаю большой, сочный кусок мяса.

– Поешьте немного, милорд, мясо отлично приготовлено.

Он потряс головой – неуклюже, как большой, косматый пес, отряхивающийся после купания.

– Нет, у меня нет аппетита. По крайней мере, к еде.

Он потер лоб.

– Да и вообще ни к чему.

Он наклонился к Клаудии, затем отодвинулся, как бы желая получше рассмотреть ее.

– Почему ты больше не улыбаешься, Клаудия?

Он откинулся назад и упал бы, если бы Кенрик не схватил его за плечи. Вне себя от беспокойства, Клаудия прижала руку к его лбу. Кожа его была суха и холодна – слишком холодна для столь жарко натопленного помещения.

– Что с вами происходит, Гай?

– Все в порядке, – пробормотал он, – просто я чуть-чуть устал. А может, выпил слишком много.

Его веки опустились, в то время как глаза Клаудии широко раскрылись от ужаса. Кенрик окликнул брата по имени и слегка потряс его. Клаудия нащупала пульс на шее Гая, затем посмотрела на его руки. Ногти на них были неестественно темного, почти синего цвета.

– О, Боже! – выдохнула Клаудия. Схватив Гая за тунику, она изо всех сил встряхнула его. – Гай, проснитесь!

– Его отравили, – неправдоподобно спокойным голосом произнес Фиц-Алан, вставая из-за стола и направляясь к Гаю. – Томас, вели закрыть ворота. С этого момента и до следующего приказания никто не покинет замка и не войдет в него.

Томас бросился выполнять приказ. Двести человек, до этого непрерывно шумящих, разом умолкли, и небывалая тишина опустилась на залу.

Кенрик встряхнул Гая сильнее, чем смогла бы Клаудия, и тот открыл глаза. Его взгляд остановился на Клаудии, и он попытался заговорить, но безуспешно. То, что Клаудия увидела в его глазах, ужаснуло ее. Зрачки его сузились до размеров булавочных точек, и лицо было покрыто смертельной бледностью. Так и не сумев вымолвить ни слова, Гай вновь провалился в бездну забытья.

– Гай, – прошептала Клаудия. От ужаса язык еле повиновался ей. – Пожалуйста, Гай! Не спите!

– Уберите ее от него! – резко приказал Кенрик, обнимая потерявшего сознание брата и прислоняя его к своему могучему плечу. – Эвард, проверь еду и вино. Я должен знать, как и чем его отравили, чтобы найти противоядие.