— Эти сведения не пробудили у вас каких-нибудь воспоминаний?
— Не говорите чепухи. Как они могли чем-либо отозваться в моей памяти, если всего перечисленного просто не было?
— Не будем отрицать очевидные факты, миссис Райдер.
— Какие факты?! Вы только повторили слухи, не имеющего ко мне никакого отношения!
— Источник информации отличается большой надежностью.
— Кто это? Кто был в академии Тодхема? Кто разговаривал с…
Лорен внезапно запнулась, ибо ответ сам собой всплыл у нее в голове, поразив се до глубины души. Тодхем был в Массачусетсе, и Адам как раз в то время провел там около недели.
Потрясенная самой мыслью о том, что Адам слушал этот бред, — хуже всего, видимо, поверил в него! — Лорен внезапно поняла, почему он вел себя так агрессивно прошлым вечером. Как только она осознала это, ей захотелось поскорее уйти от Бьюмонта. Если он рассчитывает, что с помощью такой шоковой терапии ему удастся пробудить в ней воспоминания о ее жизни до Роба Сетона, то он заслуживает быть разочарованным.
— Почему же муж просто не рассказал мне о том, что он узнал в Тодхеме, когда пришел вчера вечером домой? — спросила она.
Неудивительно, что он так выпытывал у нее про любовников прошлого. А она, не зная причины его раздражения, говорила не то, причиняя ему новую боль до тех пор, пока они не разрешили все свои разногласия в постели.
— Я посоветовал ему предоставить мне самому возможность сказать вам об этом, — произнес Бьюмонт.
— Когда вы прекратите вмешиваться в нашу с мужем жизнь?
Она была страшно рассержена на Бьюмонта и одновременно ощущала прилив счастья. Внутренний голос, видимо, подсказывал Адаму, что несмотря ни на что ей можно верить. Она была теперь убеждена в этом. А это означало, что он не принял только что прозвучавшую ложь на веру.
— Я подходил к этому вопросу, как специалист…
— Вы суете свой нос в чужие дела похлеще моей невестки! Я буду вам очень обязана, доктор Бьюмонт, если вы прекратите этим заниматься! Мой брак…
— Миссис Райдер, вы не так поняли.
— В самом деле? — Ее так и подмывало сказать доктору колкость.
— Видите ли, четко просматривается определенная связь между вашими снами об убийстве мужа и тем реальным фактом, который говорит о том, что в возрасте пятнадцати лет вы прервали беременность абортом.
Оскорбленная Лорен вскочила со стула.
— Я не убивала собственного ребенка, — проговорила она надменно-ледяным тоном. — Может быть, я не совсем хорошо помню свою прошлую жизнь, но уверяю вас, что если бы я соблазнила учителя и сделала после этого аборт, я бы это запомнила.
— Ваше утверждение ни на чем не основано, миссис Райдер. Как раз подобные вещи людям и свойственно забывать в первую очередь. Ваша амнезия…
— Началась только три года спустя, — сказала она. Лорен стояла, опершись обеими руками на стол и наклонившись вперед так, что ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от озабоченного лица Бьюмонта. — Отчего так поздно? Или, может, вы скажете, что я забеременела второй раз и убила еще одного ребенка?! И тогда у меня случилась потеря памяти?
Она видела, каких трудов ему стоит удерживать себя в равновесии. На какое-то мгновение ей даже стало его жаль. Она не укладывалась ни в одну из его аккуратных психологических схем. В этом была вся проблема.
Полагая, что она сумела втолковать ему свое, Лорен презрительно выпрямилась. Однако, Бьюмонт, похоже, не правильно расценил это движение, усидев в нем знак ее слабости, признание поражения. Поэтому он тут же приступил к новой атаке.
— Скажите, у вас есть свое определенное мнение относительно права женщин на совершение абортов, миссис Райдер?
— Ага, теперь еще и это станем обсуждать, да? — Чувствуя раздражение и отвращение к нему за его непонятливость, Лорен воскликнула, пародируя его интонации; — Доктор Бьюмонт, вы не так поняли!
— Поясните, пожалуйста, миссис Райдер.
— Нет уж.
Голос Бьюмонта жужжал у нее в ушах настойчиво и раздражающе, как комариный писк. Его речи буквально высасывали из нее жизненные силы.
— Вполне возможно, что осознание преступности ваших действий пришло к вам через несколько лет. Возможно, основным поводом для психической травмы явилось открытие того, что в результате аборта трехгодичной давности вы больше не сможете иметь детей.
Лорен зажмурилась изо всех сил, ожидая, что в любую секунду ее захлестнет волна боли и чувства вины, но этого не произошло. Она вдруг осознала, что причиной ее бесплодия явилось вовсе не то, что случилось в женской школе двадцать лет назад, а нечто иное…
— Я вышла замуж в тринадцать лет, — сказала она подавленно. — В четырнадцать у меня родился мертвый ребенок. После этого я долго мучилась родовой горячкой.
Круглое лицо Джарвиса Бьюмонта сначала порозовело, но затем, с каждой секундой наращивая цвет, быстро стало малиновым, как у свеклы. Лорен изумленно смотрела на него. Похоже он молчал от того, что ему не хватало воздуха, но наконец он выдавал:
— Это уже слишком, знаете ли!
— Что вы имеете в виду, доктор Бьюмонт?
— Эту вашу средневековую чушь! Так. Я чувствую, что пора провести обследование, — он стал копаться в бумагах, лежащих у него на столе, бормоча себе под нос. — Надо было начать с этого, когда вы ко мне пришли в первый раз… Начнем с Эм Эм Пи Айо…
— Что вы там бормочете, я не понимаю. Маленькие, словно бусинки, глазки Бьюмонта сверкнули раздраженно.
— Это расшифровывается как «Миннесота Мультифазик Персоналити Инвентори». Совершенная оценочная программа. Компьютерная программа. Примерно через две недели будут результаты, а потом…
— Спасибо, нет.
— Боюсь, мне придется настаивать, миссис Райдер.
Его официальный тон, как ей показалось, был всегда лишь формой защиты. Она догадывалась, что он хочет ей сказать гораздо больше, чем говорит, ибо его сковывает профессиональная этика.
Она сделала еще одну попытку. В конце концов, она ведь дала обещание Адаму.
— Я хочу вам показать кое-что. Пришло в сегодняшней почте. Я бы показала вам сразу, но вы так увлеклись выносом сора из академии Тодхема… Я имею в виду каталог с той нью-йоркской выставки. Знаете, мне кажется, я начинаю понемногу понимать, что же все-таки происходит. Эти сны о тысяча пятисотых годах…
Она запнулась и поражение уставилась на Бьюмонта. Ей никогда прежде не приходилось наблюдать, как у человека от гнева раздуваются ноздри.
— Миссис Райдер, — сдавленным голосом прохрипел Бьюмонт, — немедленно прекратите говорить о шестнадцатом веке. Пришло время взглянуть в лицо реальности. Реальности!
— Да, вы правы. Только реальность состоит в том, что вы не сможете помочь мне, если не выслушаете вещи, которые я тщательно обдумала.
— Я слушаю, миссис Райдер.
Лицо Бьюмонта уже не было покрытым красными пятнами. Дыхание у него замедлилось и выровнялось. Он резко поправил пиджак и выжидающе уставился на Лорен.
Она вздохнула. Она удовлетворилась его словами, но не взглядом, в котором все еще сквозило сильнейшее подозрение.
— Нет, бесполезно.
Она опять поднялась со стула, взяла свою сумочку из черной кожи и плащ.
— Почему?
— Вы все равно не поймете.
— Миссис Райдер, если вы не заинтересованы в том, чтобы вам оказали помощь, тогда мы в самом деле просто теряем время. Но настоятельно рекомендую вам: хорошо все продумайте, прежде чем выходить из этой комнаты.
— Я и так думаю, доктор Бьюмонт, — ее прежний гнев вернулся, да еще с такой силой, что это ее удивило. Подойдя к двери, она бросила на него последний, испепеляющий взгляд. — Мне не нужна помощь со стороны человека, который посоветовал моему мужу иметь секреты от меня.
Офис Адама располагался на третьем этаже старого кирпичного дома в Ламбертоне. Сам он должен был заниматься составлением статистики по результатам недельных исследований, однако мысли его блуждали в стороне от этой работы. Он беспокоился за Лорен. Сейчас она, должно быть, уже ушла от доктора. Интересно, как она отреагировала на то, что ей рассказал Бьюмонт?
