Во вторник пригрезившаяся ей встреча следи Слифорд в шестнадцатом веке была еще жива в памяти, вплоть до деталей узоров вышивки. Прошло четыре дня, и видений пока не было. Она вела нормальную жизнь, спала по восемь часов. Весь долгий уик-энд они с Адамом, по молчаливому согласию, не касались неприятных тем и просто наслаждались обществом друг друга.

Первым ее впечатлением от кабинета Джарвиса Бьюмонта была его безликость, незапоминаемость. Она где-то слышала, что фрейдовские кушетки вместе с фрейдовскими психоаналитиками уже не в моде, но огромный стол и глубокое кресло сбивали ее с толку. Женщина-психотерапевт, казалось Лорен, предпочла бы для беседы уютный угловой диван. Кажется, она видела что-то подобное в последней телевизионной драме.

Сам Бьюмонт, однако, был гораздо менее устрашающим, чем его обстановка, так что, несмотря на разделявший врача и пациента громадный стол, Лорен начала расслабляться, сев в мягкое кресло для клиентов, и пока хозяин вводил ее в курс дела, остатки се нервозности постепенно таяли.

— Я получил в общих чертах описание характера ваших снов, — сказал ей доктор, — но хотел бы услышать подробности от вас самой.

— В том порядке, как они мне снились, или в порядке хронологии событий?

— Как для вас удобнее, миссис Райдер. Она вдруг заколебалась и вместо ответа задала еще вопрос:

— А это необычно, когда сны, так сказать, бывают на историческую тему?

— Да нет, более или менее обычно. В вашей голове память как бы проигрывает в разных вариантах драму, которая, когда придет время, можно надеяться, приведет вас к катарсису. Смотрите на это как на игру вашего подсознания, которая должна вывести вас на то, что реально стоит за вашим сном.

— Вы хотите сказать, что я как бы вызываю оттуда костюмированную драму, вместо того, чтобы вспомнить действительные события из своей жизни?

Бьюмонт, откинувшись в кресле, поглядел на нее удивленно. Его круглые очки блеснули.

— Вы говорите — костюмированная драма? Эта неосведомленность почему-то показалась ей забавной.

— Разве Адам не говорил вам, что все мои сны происходят в Старой Англии, в шестнадцатом веке?

Бьюмонт слегка нахмурился:

— Ваш муж не коснулся этой детали, — после минутного размышления его лицо прояснилось. — Но, в общем, и это не так уж необычно. Костюмированная драма, пользуясь вашим выражением…

— Ну, сюжет такой…

Пытаясь говорить непринужденно, Лорен начала с девочки на яблоне. Он слушал ее, не перебивая, и определенное им для беседы время почти истекло. Она заканчивала рассказывать о своих ощущениях, когда языки пламени лизнули ее ноги… К этому моменту ее непринужденность истощилась.

— ..Руки мои были привязаны к столбу над головой, вокруг меня сложены ветки и поленья. Я была босиком, так что ощущала острые сучки и грубую кору. И сам столб тоже был грубым, просто толстым бревном, способным поддерживать меня в вертикальном положении, так чтобы все эти кровопийцы в толпе могли наблюдать мою агонию.

Доктор Бьюмонт не делал комментариев. Он только добавлял еще какие-то записи к тем, что делал по ходу ее рассказа, затем поднял глаза и посмотрел на нее.

— Ваш муж говорил, что вы страдали амнезией. В оставшиеся несколько минут я хотел бы, чтобы вы попытались вспомнить о ее наступлении. Не скажете ли вы мне, какое ваше самое раннее воспоминание?

Лорен глубоко вздохнула. Она должна была подготовиться к ответу на этот вопрос. Имело ли смысл что-нибудь утаивать, включая подробности их отношений с Робом, как и ее беспокойство, узнает ли о них Адам? В конце концов, Бьюмонт ведь должен знать факты, чтобы ее консультировать.

И вдруг вместо этого она услышала, как говорит следующее:

— Мое самое раннее воспоминание — это как меня поколотили, когда мне было четыре года.

— За что вас наказали?

— За сгоревшее мясо.

— Вы могли бы вспомнить об этом побольше? Кто вас бил?

— Мама.

…Запахло горелым. Мясо они ели нечасто, а тут была целая оленья нога, которую ее отцу подарил сэр Рэндалл. Мать хмурилась, думая, за какие это услуги такой подарок. Рыцарь не отличался щедростью.

— Мне сказали, чтобы я поворачивала мясо на вертеле и не останавливалась, — сказала Лорен тихим, испуганным голосом. — Но у огня было так горячо, — она поглядела на доктора виновато. — Я хотела просто подышать свежим воздухом, сударь, и тут пламя ужасно вспыхнуло!

Она так живо представила себе эту картину… В домике была всего одна комната с пыльным земляным полом.

Усталая изможденная женщина, ее мать, обрушилась на нее с бранью и побоями. Лорен вздрагивала под ее ударами. У матери были грубые натруженные руки. Лорен чуть не упала. Она теребила складки передника, и грубая льняная ткань раздражала кожу пальцев…

— Миссис Райдер?

Лорен уставилась на Бьюмонта, будто только что увидела его. Такой солидный господин, подумала она, должно быть, очень богат и может позволить себе прекрасный стол.

— Миссис Райдер! — Бьюмонт так испугался, что потянулся к ней через стол и схватил за руку. — Сядьте, пожалуйста. Нет оснований для тревоги.

Когда это она успела встать? Смущенная, Лорен подчинилась.

— Простите, — пробормотала она. — Все это вдруг так живо мне представилось…

Бьюмонт попытался взять нить беседы в свои руки.

— Вы говорите, вам было четыре года, когда это произошло?

Все еще захваченная своими впечатлениями, Лорен тихо, но отчетливо произнесла, точно отвечая выученный урок:

— Это было осенью. Пятнадцать лет. Генрих.

— Простите?

Лорен поняла, что она сказала, и, извиняясь, слабо улыбнулась изумленному психотерапевту. Она действительно решила ничего не скрывать.

— Я имела в виду год 1524, пятнадцатый год правления короля Генриха VIII.

Доктор Бьюмонт толстым пальцем резко нажал на кнопку селектора и мягко обратился к секретарше.

— Этот прием немного затянется, Меджи. Пожалуйста, внеси необходимые коррективы.

Поскольку на каждого пациента отводилось пятьдесят минут, Лорен совсем не чувствовала себя виноватой. Свои записи относительно ее заболевания доктор мог бы сделать потом.

Маленькие глазки за стеклами очков, как будто похолодели, когда он вновь переключил все свое внимание на женщину. Лорен показалось, что барьер между ними увеличился, и теперь их разделяет не только этот огромный письменный стол.

— Может быть, вы теперь расскажете мне о своем реальном первом воспоминании?

— А почему бы и нет? — вопросом на вопрос ответила она и принялась, тщательно подбирая слова, чтобы не слишком шокировать доктора, рассказывать, чем они с Робом Сетоном занимались. г Его сухая, лишенная эмоций реакция разочаровала ее. Он начал задавать вопросы. Она отвечала, но когда сама спросила о чем-то, психолог решил воздержаться от ответа, а вместо этого задал следующий вопрос. Эта увертка разозлила ее.

— Не могли бы вы в таком случае, — прерывая его, спросила она, — объяснить, почему мои сны так ярки? Почему они просто не проходят, когда я просыпаюсь, а так хорошо помнятся? Иногда сюжеты повторяются, но каждый раз добавляются новые детали, и я все их помню.

— Вы много читаете исторической беллетристики, миссис Райдер?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос, мистер Бьюмонт?

— Нет, — он наклонился вперед, теребя курчавую бороду. — Сказать вам, миссис Райдер, что я думаю? Я полагаю, что вы любите читать то, что популярно называется «исторические ужасы».

Она слегка поморщилась.

— Я люблю и серьезные исторические романы, и эти «ужасы». Но здесь не то…

— Я считаю, что ваши литературные пристрастия в значительной мере объясняют вашу проблему. Вы экстраполируете детали из прочтенных книг на ситуацию, которая отражает определенный конфликт в вашем прошлом. А его вы помните лишь частично. Будьте терпеливы, миссис Райдер. Все скоро встанет на свои места. Я поручил Меджи назначить вам регулярный прием. Вы будете приходить ко мне каждый понедельник. В следующий раз мы поговорим с вами более подробно.