– Вы знаток своего дела.

– Вы получаете то, за что платите деньги. А если вы не заплатите, то просто почаще вспоминайте, какого уровня я профессионал, когда оглядываетесь. Объясните мне свой план.

– Пришлось перенести сроки на более ранние. Произошла перестрелка с участием ФБР. Мы же давали нашим людям на это «добро», но, когда имеешь дело с плохо тренированным профессионалом, всякое может случиться. Директор сократил свое пребывание здесь и поедет поездом в Новый Орлеан. Вы совершенно правы. Нам повезло, что Серилья боится летать самолетом, гораздо труднее было бы возложить ответственность за это на «Патриотов». А то, что мы придумали, сделает это очевидным. Будут оставшиеся в живых свидетели. Директор уезжает сегодня во второй половине дня. Если вы успешно выполните свою часть работы, еще до наступления темноты Серилья будет мертв, а вы богаты. И каждый полицейский или федеральный агент в США будет считать «Патриотов» своими заклятыми врагами.

– Тогда быстрее оформляйте финансовые дела.

Дэвиду хватило секунды, чтобы узнать Рози в новой одежде.

Дэвид Холден натянул на себя покрывало, когда она вошла в комнату. Рядом с ней была другая женщина, одетая точно так же. За ними шел католический священник, из-под серого свитера торчал характерный воротничок.

На Рози было одеяние католической монахини. Холден не принадлежал к Римской католической церкви, поэтому только догадывался об этом. Длинное черное платье и черное покрывало монахини, приоткрывающее часть волос, черные туфли на толстой подошве и темные чулки. Он почувствовал себя виноватым, что думает об этом, но Рози Шеперд выглядела очень привлекательно.

– Вам уже лучше, профессор Холден? – У священника был скрипучий голос, а легкий акцент выдавал в нем уроженца юго-запада.

– Физически? Да, спасибо. Спасибо, что приняли нас. – Он начал вспоминать вчерашние события. Как он упал на ковер, а Рози раздела его. Кто-то обработал рану на левой ноге и другие раны. Потом стакан виски. И долгий сон, в котором все время была мертвая Джанет Гаррисон.

– Мы не собираемся выгонять вас, – сказала монахиня. – Но детектив Шеперд боится, что полиция просмотрит ее личное дело и поймет, где вы могли спрятаться на ночь. И придет сюда за вами обоими. А после той жуткой ночи, когда эти юнцы ворвались в монастырь, после того, как ограбили мистера Коллинза…

– У него есть идея, сестра Августа, – сказала Рози, слегка покраснев.

Священник улыбнулся.

– Детектив Шеперд скромничает. Она оделась, как сестра нашего монастыря. Прошлый раз она вошла в центральную дверь монастыря. Те люди держали здесь под прицелом всех сестер. Она сказала, что она из собора Святой Богородицы…

– Мне и в голову не могло прийти, что эти мерзавцы могут стрелять в монастыре, – сказала Рози, защищаясь.

– Она разделалась со всеми, – продолжал с улыбкой священник.

– Отец Андерсон преувеличивает, – ответила Рози, прокашлявшись.

– Спасибо вам еще раз, – сказал им Холден.

Он не думал, что поездки священника вместе с монахиней были обычным делом, но надеялся, что другие не сочтут это необычным.

Его сытно накормили и одели в чистую одежду отца Андерсона (он действительно был родом с юга-запада, из Техаса), без малейшей надежды на ее возвращение, но не дали никакого оружия. Поэтому он чувствовал себя раздетым, выходя из машины. Отец Андерсон обернулся и посмотрел на него, затем улыбнулся и тоже вышел из машины. Он обошел вокруг старенького черного «Шевроле», открыл багажник и достал из него два небольших чемоданчика. В них не было ничего, кроме одежды, так как с недавних пор на вокзалах, как и в аэропортах, тоже стали проверять багаж, если замечали что-нибудь подозрительное.

– Счастливой дороги, отец, – сказал отец Андерсон и пожал Холдену руку.

– Спасибо.

– Пусть процветает твой орден, сестра, – повернулся он к Рози.

– Спасибо, отец.

– Я не забуду о тех вещах, которые вы оставили у нас. Они будут в сохранности. – Андерсон снова улыбался, глядя на Холдена. Это был худощавый человек, но Холден подумал, что немногие решились бы вступить с ним в схватку.

– Передайте сестрам наши лучшие пожелания, – искренне сказал Холден. Он взял чемоданчики – сзади уже сигналили, чтобы отец Андерсон отгонял свой «Шевроле». В их сторону направился полицейский, но Холден не ускорял шаг. – Легавый, – прошептал он Рози.

– Он знает меня. Идем дальше, – пробормотала Рози в ответ.

Они продолжали идти, и если полицейский их заметил, то он был прекрасным актером.

Они остановились у пункта проверки багажа. Холден потрогал пальцами усы, наклеенные над верхней губой.

Рози вытащила из маленькой черной сумочки два билета. Он посмотрел ей в глаза. На ней были очки, которые церковь бесплатно раздавала малоимущим. Он подумал, что они ей идут.

«Пока все в порядке», – подумал Холден. Их не «вычислили», и поэтому они пока еще живы. Но все могло измениться в одно мгновение. Отсутствие губной помады и очки не изменили лицо Рози до такой степени, что ее невозможно было узнать. Его фальшивые усы и очки еще меньше изменили его внешность.

Холден осознал, что люди чаще обращают на вас внимание, когда видят, что вы принадлежите к духовному сословию. Они улыбаются, говорят: «Добрый день, отец, добрый день, сестра». Снова улыбаются и идут дальше.

Он сделал вид, что читает спортивный журнал, который он купил в киоске на вокзале, чтобы его лицо не привлекало внимания двух полицейских, стоявших неподалеку.

На вокзале их было много, даже слишком много.

У них с Рози были билеты до Нового Орлеана, но они собирались сойти с поезда перед тем, как он уедет из Алабамы. Там была ячейка «Патриотов», о которой знала Рози, и если им удастся их разыскать, можно будет разжиться оружием и попросить помощи.

Он смотрел на фотографию юной гимнастки, и хоть лицо не было похожим, он вспомнил Джанет Гаррисон.

Убита. Совсем не узнав жизни. Как и его трое детей.

Он едва не убил полицейского. Иногда он даже жалел, что не убил. Бесчувственный. Негуманный. Тупой. Но если бы он застрелил полицейского, он вбил бы клин между «Патриотами» и многими офицерами полиции, которые хотя бы морально были на их стороне, а иногда оказывали вполне конкретную помощь.

Холден вернулся к своему журналу. Он читал статью о проблемах обеспечения безопасности на матчах бейсбольного чемпионата в связи с активностью ФОСА в главных городах, где проводятся матчи бейсбольной лиги.

– Отец, сестра! Ну разве это не прелестно?

Неожиданно прозвучавший голос принадлежал пожилой женщине лет семидесяти.

Она села на скамью напротив них.

Он не заметил ее лица среди пассажиров их вагона.

– Что прелестно? А, поездка на поезде? Да, я тоже всегда получаю удовольствие от поездки поездом, – солгал Холден.

– Да нет, отец. Я имела в виду, что с нами едет в личном вагоне мистер Серилья. Подумайте только – частный железнодорожный вагон.

Серилья. Не желая того, Холден непроизвольно сжал губы.

Рози спросила у старушки: – Это не фамилия директора ФБР?

– Да, это он! Он боится летать, во всяком случае так пишут в газетах и говорят по телевизору. Меня зовут Эдит Гольдберг. Я не католичка, но люблю людей. Это так приятно!

Холден улыбнулся, так как понял, что от него требуется.

– Спасибо, миссис Гольдберг. Я отец Раймонд Холл. – Он протянул руку. Ее ладонь была слишком влажной на ощупь. – А это сестра… – Рози кашлянула, Холден быстро сориентировался, – сестра Мэри Лоренс. – Он засмеялся. – Понимаете в чем дело, она в самом деле моя сестра. И с детства я привык называть ее Хэйзел. Так что сами понимаете, иногда…

– Вы часто ездите поездом? – вмешалась Рози.

– Да, мы с моим братом много ездили. Он был вроде этого эфбээровца, мистера Серильи. – Она приложила руки к груди, потом опустила их на колени. – Не хотел летать, хоть убей. Всегда приходилось ехать машиной или поездом, когда навещали детей во Флориде. Сейчас я еду к сестре. Она живет в Новом Орлеане. Я была у нее на скоромный вторник. Вы знаете, он всегда перед великим постом.