Кросс воспринял это как очевидный факт, но для Бэбкока это было событие.

Эйб изучал лицо Бэбкока. В нем была сила, юмор, интеллект, которого бы хватило на двоих.

У переборки сидел Дарвин Хьюз. Теперь Кросс стал внимательно изучать его лицо. В нем было что-то такое, чего Эйб не видел никогда в лицах других людей. Это “что-то” иногда вселяло в него уверенность, а иногда страшило его.

Если бы не Хьюз, Кросс бы все глубже тонул в пьянстве. Он был обязан этому человеку своей жизнью.

“Интересно, когда все это закончится, смогу ли я сохранить ту силу, которую в меня вселил этот человек?” — подумал Кросс.

Вертолет приземлился.

Хьюз взял из резервного ящика большой кусок пластиковой взрывчатки и вернулся в хижину. Кросс, Бэбкок и водитель Петракоса грузили в самолет последнее снаряжение: радиоприемники, оружие, боеприпасы, медикаменты.

Петракос пошел с Хьюзом, а Файнберг остался в хижине.

— Как ты думаешь, что решил Файнберг? Он собирается использовать свой шанс?

— Что делать? Я не знаю, — Кросс бросил в грузовой люк сумку с медикаментами. — Я думаю, что он хочет лететь с нами.

— Лететь с такой рукой? Ведь он не сможет спрыгнуть с парашютом. И я думаю, что он не сможет достаточно хорошо вести самолет. Лучше бы он остался здесь с Петракосом, его водителем и пилотом.

Кросс пожал плечами и закурил сигарету. Он стоял у фюзеляжа самолета, спрятавшись от порывов ветра, проносившегося над плато с гор.

— Интересно, Петракос и его водитель вызвались лететь с нами. Водитель ведь мусульманин. Очень трогательно. Он собирается рисковать жизнью, чтобы помочь нам.

Бэбкок сунул руки в карманы куртки. Горячий кофе, горячая еда и куртки были приготовлены к их возвращению. Они быстро поели. Все ненужное они оставили в хижине, которую Хьюз собирался взорвать. Бэбкок сказал:

— Сначала я не думал об этом, но с распространением терроризма на Ближнем Востоке меня стало беспокоить то, что люди начнут считать слово “мусульманин” синонимом слову “террорист”. Может быть то, что я черный, помогает мне видеть все как бы со стороны и понимать, что когда начинаешь навешивать людям ярлыки, это просто ужасно.

Кросс кивнул.

— Аминь. Так оно и есть, — сказал он, выпуская дым.

Из хижины вышли Хьюз, Файнберг и Петракос. За ними — пилот. Хьюз посмотрел на часы. Подходя к самолету, он накинул капюшон на голову, защищаясь от ветра, и сказал:

— Через десять минут домик взлетит на воздух. Турецкие воинские подразделения должны быть здесь минимум через двадцать минут. Не хотелось бы, чтоб кто-то пострадал.

Кросс ничего не сказал, Бэбкок тоже промолчал.

— Файнберг поведет самолет. Спирос скажет властям, что принял сигнал бедствия с вертолета и посадил его здесь. Потом его “Боинг” якобы угнали, а его и еще двух оставили. Угонщики слили из вертолета все топливо, потому Спирос застрял здесь. Что хотели угонщики или куда полетели — одному Богу известно, — улыбнулся Хьюз.

— Они не поверят этому, — сказал Бэбкок то, что было всем очевидно.

Кросс улыбнулся.

— Но и не смогут доказать, что это ложь, а вот как насчет чемоданчика Мули? — Кросс кивнул в сторону мусульманина-водителя.

— Угонщики были хорошо вооружены и захватили нас слишком быстро. Мой водитель и телохранитель, — Петракос улыбнулся, — решил, что раз нашим жизням ничего не угрожает, то его стрельба может нам только навредить.

— О Боже, — засмеялся Кросс. — Для меня звучит чертовски убедительно.

Файнберг пошел в самолет. Кросс заметил, что его раненая рука не на перевязи. Эйб просто закрыл глаза.

Бэбкок и Файнберг сидели на местах первого и второго пилотов. Кросс и Хьюз посередине самолета снаряжали патронами магазины автоматов. Было решено винтовки оставить в хижине и уничтожить их вместе с боеприпасами. Они были непригодны для штурма посольства из-за большой пробивной силы 7,62-миллиметровых патронов, способных простреливать стены. Кроме того, у этих винтовок были относительно большие размеры. Но “ЛАВ-12”, несмотря на размеры, решили взять. Перезарядили все пистолеты. Кросс, потерявший во время задания револьвер, мог теперь рассчитывать только на “Беретту”.

Петракос освободил им воздушный коридор через Сирию и Иорданию. И вот уже пятнадцать минут, как они вышли из воздушного пространства Турции.

Кросс закурил сигарету.

— Ты считаешь, что я сделал неправильно, взяв с собой Файнберга? — спросил Хьюз.

— Да. Но сейчас снова руководишь ты. Он псих. Хороший парень, но псих.

Уголки рта Хьюза опустились, когда он закончил снаряжать один магазин и начал следующий.

— Каждый человек должен иметь свой шанс, парень. У тебя он был, — брови Хьюза поднялись и он улыбнулся. — Дай мне сигарету. Кросс дал ему сигарету и ничего не сказал.

Он казнил семерых пленных, и Большой Сатана, кажется, был уже готов принять его требования. Это было своего рода освобождение, просветление духа. Потом один из “бессмертных” позвал его к телевизорам, которые стояли в большом зале, где Ибрахим и Рива следили за связанными пленниками.

Рака сел, сложив ноги под себя, на пол перед восемнадцатью телевизорами, настроенными по распоряжению Раки на один канал. Они работали на полную громкость.

“Западные дипломатические источники в Тегеране сообщают о бедствии в районе горы Эль Бурс, на северо-востоке Ирана. В то время, как официальные представители Ирана отказываются прокомментировать случившееся, анонимные дипломатические источники подтвердили, что представители иранской гражданской обороны приписывают причину взрывов, разрушивших гору Дизан сегодня на рассвете, летучим вулканическим газам, скопившимся в естественных пустотах горы. Представитель американского общества химиков и геофизиков заявил, что действительно, взрыв такой силы может быть результатом естественных природных явлений. Со всего Ирана в район бедствия перебрасывается медицинский персонал. Но информированные источники сообщают, что не исключена возможность вторичных взрывов”.

— Это мой дом, который разрушили приспешники Большого Сатаны. Лучшая надежда ислама умерла.

Он передал автомат Риве и вытащил свой нож. Он схватил за голову последнего морского пехотинца. Его левая рука была похожа на лапу с когтями. Пальцы Раки впились пехотинцу в глаза. Ударом ножа он перерезал ему горло.

Одному из сирийских делегатов Рака сказал:

— Ты мусульманин, ты заслужил смерть, — он схватил человека за волосы, резанул по горлу и отпустил тело.

Рака подошел к одному из евреев.

— Вы растлеваете мир, — и ударил того кулаком, перебив переносицу. У человека хлынула кровь.

Рака стоял рядом.

— Вы все умрете! Здание Большого Сатаны исчезнет с лица земли.

Он повернулся и направился к выходу, крикнув на ходу Ибрахиму:

— Готовься, брат!

— Я закопал документы и твою записную книжку. Если все будет нормально, документы можно будет достать и переправить контрабандой из Турции, — сказал Хьюз, застегивая “молнию” жилета. У Кросса болело плеча и ныла нога. Ранами он займется позже. Если это “позже” наступит.

— Когда я вернусь, хочу найти три вещи, — засмеялся Бэбкок. — Красивую леди, хорошего партнера для игры в шахматы и приятное спокойное место для отдыха. Вернее, четыре вещи. Я хочу съесть самую нежную и самую вкусную пиццу. Просто сгораю от желания.

— Может, ты беременный? — Кросс застегнул “молнию” жилета и проверил “Беретту”.

— Вообще-то, сомневаюсь, — серьезно сказал Бэбкок, а потом засмеялся.

Хьюз прошел по салону, и взял парашют.

— На этот раз плана у нас нет, и мы будем действовать по обстоятельствам. Я совершил больше прыжков, чем любой из вас. Поэтому старайтесь не упускать меня из виду. И когда я дерну за кольцо, повторяйте все мои движения.

— Вот здорово! Очень лаконичный инструктаж, — сказал ему Кросс.