Принесли сандвичи.

Лидбеттер снова посмотрел на лица прохожих. Он думал о том, поверит ли кто-нибудь из них тому, что он знал, поверит ли в то, что должно произойти или уже начало происходить. Поверят ли они в то, что три человека, а может, четыре или пять, если считать греческого друга Дарвина Хьюза, будут проданы той самой системой, ради которой они рискуют собственной жизнью?

Он сомневался. Это было похоже на какую-то шпионскую историю. Все знают, что тайные операции сейчас строго контролируются.

— За художественный вымысел, — пробормотал он и выпил порцию виски.

Все разместились в пяти грузовиках. Шестьдесят восемь бойцов “Народного Муджахедина”, включая дядю Шапура, Иранию, Кросса, Бэбкока и Хьюза. Они ехали весь остаток дня и вечер, остановившись всего один раз, а потом продолжали движение в темноте.

Кросс, Ирания, Хьюз, Бэбкок и дядя Шапур сидели в кузове первого грузовика у кабины. На каждом повороте дороги Шапур напоминал им, что военные грузовики здесь обычное явление. Ими доставляют все необходимое террористам. А на каждом втором повороте говорил, что эти горы патрулируются террористами, и они могут остановить грузовики для проверки. Их отряд легко обнаружат, и бой может начаться прямо здесь.

Но их никто не останавливал. Кросс выглянул из-под брезентового тента, когда грузовики один за другим свернули с дороги в долину, которая казалась темнее, чем ночные горы вокруг нее. Так они проехали еще час, а потом остановились на ночевку.

В непосредственной близости к горе Дизан было рискованно разводить костры и вообще пользоваться огнем. Поэтому все передвигались по лагерю, ели холодную, пищу, чистили оружие на ощупь, при тусклом свете луны.

Кросс, Бэбкок и Хьюз стали готовиться к последнему заданию. Почистили “Джи-3”, автоматические винтовки, “Манлихер”, пистолеты, проверили ножи.

Когда с этим было покончено, Кросс и Бэбкок помогли Хьюзу в последний раз проверить взрывные устройства, в основном, пластиковые, хотя было несколько и динамитных зарядов. Взрывчатка, батареи питания, детонаторы — все казалось в порядке.

Взрывчатку они уложили в сумки и вновь вернулись к оружию. Каждый снял и проверил электронные прицелы, вставив батарейки, а потом вынули их и положили ближе к телу, чтобы до утра, когда возникнет необходимость, они находились в тепле.

Чтобы не упускать оружие и снаряжение из виду, совещание с дядей Шапуром и шестью партизанами, выполнявшими функции полевых командиров, провели в первом грузовике.

Усевшись на корточки, как дети в ожидании рассказов о привидениях, муджахедины слушали Кросса.

— Все разработано заранее, сейчас мы просто рассмотрим вашу роль в операции. О нас вы знаете лишь то, что мы должны как-то войти в тоннель под горой Дизан, а попав туда, мы попытаемся убить как можно больше террористов “Международного Джихада” и взорвать их штаб. Потом мы постараемся выбраться живыми. Это, в основном, все, что вам нужно знать. Достаточно сказать, что мы отрепетировали эту операцию так, что можем провести ее с закрытыми глазами. Все фазы операции в отдельности. Завтра нам предстоит собрать все элементы вместе и провести ее.

— Вашу завтрашнюю роль в операции трудно переоценить, настолько она велика, — сказал им Кросс, заметив, что Хьюз при этих словах посмотрел на него с отеческой гордостью. — Они не ожидают специально нас, хотя они к чему-то и готовы в связи с трудностями, которые были у нас с русскими у реки. Но они определенно не ожидают трех человек, которые попытаются захватить их врасплох.

— Захватить их куда? — прозвучал голос одного из полевых командиров, маленького человека в обтрепанной шапке с саблей. Ирания улыбнулась и перевела ему слова Кросса. Он кивнул. — Большой извините.

— Ничего, друг, — кивнул ему Кросс и продолжил: — Даже если они и ожидают чего-то, это будет нашим преимуществом. Когда вы начнете свою провокационную атаку, они подумают, что это настоящий штурм, и у нас появится возможность без особых трудностей проникнуть в пещеры. Одним словом, от вас требуется очень быстро и очень мощно ударить всеми силами по главному входу. Потом, когда сопротивление станет достаточно упорным и затяжным, но не настолько, чтобы вас смели, начинайте отходить. Чем больше террористов вы увлечете за собой, тем лучше для нас. Но не геройствуйте. Помните, ваша задача — отвлечь этих парней, пока мы проскользнем через черный ход, стараясь как можно дольше оставаться незамеченными. Вот и все. У них превосходство в живой силе, в огневой мощи и, возможно, у них есть на чем улететь. Когда вы выманите их, рассредоточьтесь в горах, чтобы ваш отход не превратился в кровавую резню.

— Это неважно, что мы умрем. Или даже если вы умрете. Важно разгромить “Международный Джихад”, — с энтузиазмом произнес дядя Шапур, и его губы скривились в улыбке, обнажив зубы, которые при свете лампы казались желтей, чем на самом деле. — Наши жизни ничто по сравнению с тем благом, которое мы можем совершить.

Эйб посмотрел на дядю Ирании.

— Конечно, — сказал он ему.

Бэбкок и Хьюз решили спать в грузовике, где было их оружие, взрывчатка и все снаряжение. “Тем лучше для них”, — подумал Кросс, прижимая Иранию ближе к себе.

— Это наша последняя ночь.

— И мы сможем заниматься любовью всю эту ночь, — сказал он ей. — Добиться мирового рекорда.

— А завтра ты не сможешь даже ходить, а не то что воевать.

— В шестидесятые годы говорили, — прошептал Кросс, крепко обнимая Иранию: — занимайся любовью, а не войной.

— Почему ты такой легкомысленный? Иногда ты серьезный, а потом вдруг... Я тебя очень люблю, но мы никогда больше не увидим друг друга.

— Может, я легкомысленный, как ты говоришь, именно потому, что ты права. Мы больше не увидимся.

Она, казалось, задумалась на минуту, а потом заговорила так быстро, что слова наслаивались одно на другое:

— Мы можем угнать один из грузовиков и уехать из этой долины...

—...поехать в Афганистан, да? Поменять одну войну на другую? Или может быть отправиться в Туркменскую Республику и сказать, что очень сожалеем о том, что уничтожили бронетранспортеры и убили всех их солдат? Куда, к черту, мы поедем? И как мы после этого будем смотреть друг другу в глаза?

Она спрятала голову у него на груди и чуть слышно прошептала:

— Я знаю. Просто обними меня, Эйб.

Он обнял ее.

Спустя некоторое время он целовал ее, прислушиваясь к звукам ее дыхания. Их пальцы нежно прикасались друг к другу, как бы оставляя отпечатки на всю оставшуюся жизнь. Их тела устремились друг к другу, и когда Кросс, наконец, вошел в нее, они оба делали все возможное, чтобы продлить эти мгновения как можно дольше.

Мухаммед Ибн аль Рака сидел, поджав под себя ноги, на высоком стуле посреди заложников.

Он говорил им:

— Скоро я объявлю свои требования... чтобы Большой Сатана разорвал дипломатические связи с еврейскими оккупантами Палестины, и чтобы евреи были осуждены Организацией Объединенных Наций за преступление против исламских народов. Я буду требовать, чтобы прекратилась военная и интеллектуальная помощь им, а также помощь новыми технологиями, чтобы Большой Сатана увел военные корабли на Кипр. И тогда, — он поднял указательный палец правой руки к несу, — бригады “Международного Джихада” придут из Ливана в эту ослабленную землю и принесут с собой смерть, как огромная туча саранчи, пожирающая все на своем пути. И Большой Сатана нарушит свое обещание и вторгнется в Ливан и будет вынужден спасать жизнь еврейских лакеев. И тогда поднимется весь исламский мир, — он поднял руки над головой, растопырив пальцы. — И смерть посеется на этой земле.

Он соединил ладони над головой, а затем обессиленно опустил руки. Теперь его голос звучал безжизненно:

— И все вы умрете, все мы умрем, если это вас хоть как-то успокоит. И неверные собаки Большого Сатаны будут лаять на своих лидеров. И будет беспорядок, и будет ненависть. И неверные пойдут против неверных, и все отвернутся от евреев. И мир навсегда изменится. И удивительная вещь, что такие великие события могут начаться с такого ничтожного случая, как этот. Все это скоро наступит. И те из вас, кого выберут для смерти, будут казнены по одному каждые три часа, пока не будут выполнены все мои требования. Ваши жизни будут каким-то небольшим вкладом в это чудесное превращение. И в этом ваша привилегия.