– Ну-ну.

– Джим, комментарий Билла записывать не стоит. Вкратце: лейтенанту Клайну, которому, по данным ФБР, сорок два года, предположительно были нанесены травмы головы. На его ладонях и шее имеются следы ожогов – экспертиза показала, что их причиной мог стать «сухой лед». На его рубашке были обнаружены пятна крови, а к пиджаку прилип обрывок клейкой ленты. Оружия при нем не найдено. Его «плимут» полицейского образца 1957 года выпуска был отогнан нами на стоянку неподалеку от того места, где мы его обнаружили. Перед тем как допросить его, мистеру Клайну будет предложена соответствующая медицинская помощь.

Распластан на стуле с прямой спинкой. Кругом – федералы.

– Джим, распечатай это и проследи, чтобы мистер Нунан получил копию.

Комната для допросов. Уилл Шипстед, еще двое фэбээровцев. Стол, стулья, стенограф.

Шипстед: «Он приходит в себя. Джим, сходи за мистером Нунаном».

Один из агентов уходит. Я потянулся – боль и зуд с головы до пят.

Шипстед: «Мы знакомы, лейтенант. Встречались в отеле „Эмбасси"».

– Я помню.

– А это – мой напарник, спецагент Милнер. Вы знаете, где вы находитесь?

Мой самурайский меч – широкоэкранное цветное изображение.

– Может, вам позвать врача?

– Не надо.

Милнер – жирный, воняет дешевым одеколоном. «Вы уверены? У вас не совсем цветущий вид».

– Уверен.

Шипстед: «Засвидетельствуйте: мистер Клайн от оказания медицинской помощи отказался. А как насчет адвоката? Так как вы сами – юрист, вы прекрасно знаете, что мы имеем право задержать вас для допроса».

– Я отказываюсь от адвоката.

– Уверены?

Джонни – Господи Иисусе.

– Уверен.

– Билл, засвидетельствуй: мистеру Клайну был предложен адвокат, от услуг коего он также отказался.

– Зачем я здесь?

Милнер: «Посмотрите на себя. Вопрос должен звучать так: „Где я был?"»

Шипстед: «Мы подобрали вас на углу 77-й и Централ. Незадолго до этого кто-то поджег клуб „Бидо Лито". Поблизости случились наши агенты-наблюдатели, и один из них подслушал, как свидетель происшествия давал показания следователю Управления. Свидетель показал, что он шел мимо „Бидо Лито" вскоре после того, как клуб закрылся, и заметил разбитое окно. Несколькими секундами позже вспыхнул пожар. Судя по всему, речь идет о зажигательной бомбе или чем-то в этом роде».

Милнер: «В огне погибли три человека. Пока мы полагаем, что это двое владельцев клуба и уборщик. Лейтенант, вы, часом, не знаете, как приготовить коктейль Молотова?»

Шипстед: «Мы вовсе не утверждаем, что это вы подожгли „Бидо Лито". Честно говоря, в том состоянии, в котором мы вас нашли, вы и сигареты-то не смогли бы зажечь. Послушайте, что получается, лейтенант. Две ночи назад в одном из клубов Уоттса были убиты пять человек, и из достоверных источников нам стало известно, что Эд Эксли и Боб Галлодет уделяют особое внимание тому, чтобы не разглашать детали происшедшего. И, на следующее же утро в клубе „Бидо Лито" находят мертвым вашего коллегу – сержанта Джорджа Стеммонса-младшего. Шеф Эксли сочиняет для прессы сказочку о якобы сердечном приступе – тогда как, по нашим данным, это случилось, скорее всего, из-за передозировки героина. А спустя каких-то сорок с лишним часов после этого клуб „Бидо Лито" поджигают, а вскоре в окрестностях появляетесь вы в состоянии, указывающем на прием вами наркотических препаратов. Видите, лейтенант, как все это выглядит со стороны?»

Подстроено Кафесьянами. Джонни Д., захлебывающийся собственной кровью.

Милнер: «Клайн, вы нас слышите?»

– Да.

– Вы постоянно принимаете наркотики?

– Нет.

– Значит, время от времени?

– Никогда.

– А если мы проведем анализ крови?

– А если я потребую освобождения на основании того, что я уже дал первоначальные показания?

Милнер: «Э, да он – юрист».

Шипстед: «Откуда вы ехали в то время, когда мы вас нашли?»

– Я отказываюсь отвечать.

Милнер: «Еще бы. На том основании, что это может вам инкриминироваться».

– Нет, на основании обнаружения информации неинкриминирующего характера – детали найдете в описании процесса «Индиана против Харкнесса, Бодина и др., 1943 год».

– Э, да он – юрист. Что еще скажешь, умник?

– То, что ты – жирный ублюдок и твоя жена трахается с кем попало, лишь бы не с тобой.

Его лицо приняло свекольный оттенок – жирный говнюк. Шипстед: «Довольно. Лейтенант, так где вы были?»

– Отказываюсь отвечать.

– Куда делось ваше табельное оружие?

– Отказываюсь отвечать.

– Как вы можете объяснить то состояние, в котором мы вас нашли?

– Отказываюсь отвечать.

– Откуда взялись пятна крови на вашей рубашке?

– Отказываюсь отвечать.

Милнер: «До тебя что – до сих пор не доходит, умник?»

Шипстед: «Так где вы были?»

– Отказываюсь отвечать.

– Это вы подожгли «Бидо Лито»?

– Нет.

– А вы знаете, кто это сделал?

– Нет.

– Часом, не ваше Управление – чтобы отомстить за смерть Стеммонса?

– Нет – вы что, спятили?

– Инспектор Джордж Стеммонс-старший не мог заказать поджог?

– Не… нет, вы что?

– А вы – не могли таким образом отомстить за смерть своего напарника?

– Нет. – У меня закружилась голова.

Милнер: «Спиртным от вас не пахнет».

Шипстед: «Когда мы нашли вас, вы находились под действием наркотиков?»

– Нет.

– Вы принимаете наркотики?

– Нет. – Хорошая идея – ДЖОННИ В ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЫХ РОЛЕЙ. Открылась дверь – в комнату вошел Уэллс Нунан.

Милнер тут же вышел. Нунан: «Доброе утро, мистер Клайн».

Прическа а-ля Джек Кеннеди – до сих пор источает запах лака для волос. «Я сказал: „Доброе утро"».

УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.

– Клайн, вы меня слушаете?

– Я вас слышал.

– Отлично. Пара вопросов перед тем, как вас отпустить.

– Задавайте.

– И задам. С превеликим удовольствием. Я прекрасно помню, как вы отбрили агента Милнера, так что противник мне подобрался достойный.

– Как вы такой причесон сделали?

– Я здесь не для того, чтобы обсуждать с вами секреты парикмахерского искусства. А теперь…

– Ублюдок, ты плюнул мне в лицо.

– Да. А вы вовсе не допустили преступную небрежность, которая привела к гибели Сандерлина Джонсона. Насколько я понимаю, вы попросту…

– Еще десять минут, и я звоню Джерри Гейслеру – дабы оспорить законность ареста.

– Он не найдет такого судьи.

– Еще десять минут, и я звоню в контору Канарека, Брауна и Мэттингли и пишу заявление о нарушении покоя индивида, которое повлечет за собой немедленное судебное разбирательство.

– Мистер Клайн, вы…

– Зовите меня «лейтенант».

– Лейтенант, насколько хорошо вы знакомы с историей Полицейского управления Лос-Анджелеса?

– К делу.

– Очень хорошо. С кого началось то, что я называю эвфемизмом: «договор между полицией и семейством Кафесьян»?

– Какой еще договор?

– Бросьте, лейтенант. Вы ведь знаете, что презираете их не меньше моего.

Покамест дадим ему передышку: «Если не ошибаюсь, все это начал шеф Дэвис – ну, который был до Хоррелла. А что?»

– Значит, это соглашение заключили между 1936 и 1937 годом?

– Где-то так, я полагаю. Я пришел работать в Управление в 1938-м.

– Да, мы знаем, и, надеюсь, тот факт, что вы уже заслужили пенсию, не создал у вас ложного ощущения собственной неприкосновенности, лейтенант. Связующим звеном между Отделом по борьбе с наркотиками и мистером Джеем-Си Кафесьяном является капитан Дэниэл Уилхайт, я правильно понял?

– Отказываюсь отвечать.

– Понимаю, своих не закладывают. Уилхайт с самого начала за ними присматривал, так ведь?

– Насколько мне известно, все началось с шефа Дэвиса и продолжалось до конца тридцать девятого года, пока его не сменил шеф Хоррелл. Дэн Уилхайт работает в Управлении с середины тридцать девятого, так что с самого начала он за ними присматривать не мог – если он вообще когда-либо за ними присматривал, черт дери.