Литмир - Электронная Библиотека

Мои товарищи в восторге от своей экскурсии. Им удалось осмотреть множество пагод, украшенных резьбой по дереву, исключительно оригинальные статуэтки, напоминающие о том, что Непал пережил расцвет искусства.

На следующий день – подготовка к большому дурбару[116].

Нуаель объясняет нам порядок церемонии, которая в конце дня состоится во дворце. Сперва будет официальная часть, затем прием примет более интимный характер. Мы все взволнованы. Об этом большом дурбаре нам уже давно прожужжали все уши. Прежде всего необходимо быть точным! Ни минутой раньше, ни минутой позже, этикет соблюдается строго. За исключением Кристиана Беля, который будет одет в мундир советника посольства, все остальные должны облачиться в пресловутые белые смокинги, которые мы таскаем с собой от самого Парижа. Из альпинистов, из путешественников мы должны за несколько минут превратиться в светских людей, и более того – в придворных!

– Мои брюки помяты, – жалуется Удо.

– Отдай их выгладить, – отвечает Ишак. – О дьявол! В жизни мне не продеть этих запонок!

– Я готов! – кричит наш дипломат Нуаель.

Надо мной хлопочет парикмахер, на этот раз более деликатный, чем в Тансинге. Ему удается меня побрить, не порезав, – по-видимому, это величайший артист, так как мое лицо – лишь кожа да кости.

В назначенный час на двух огромных машинах мы въезжаем за ограду дворца. У входных решетчатых ворот салютуют гурки. За великолепной аллеей во французском стиле расположено озеро; мы медленно его огибаем.

Приближается конница: целое соединение, мчащееся рысью. Всадники в красной одежде, с висячими усами, вооружены пиками. Выезжаем на цементированную площадь и останавливаемся перед дворцом магараджи. Мои друзья быстро выходят из машин и распоряжаются, чтобы за мной прислали носилки. Подбежавшие солдаты помогают меня усадить. Мы поднимаемся по лестнице. Его высочество магараджа Непала идет нам навстречу, одетый в белый мундир, усеянный множеством необычайных орденов и редчайших драгоценностей. Его головной убор украшен крупными драгоценными камнями, среди которых выделяется феноменальный бриллиант диаметром в добрый десяток сантиметров. Усы в стиле императора Франца-Иосифа делают внешность магараджи еще более величественной.

Он подходит ко мне с благожелательным видом, с отеческим добродушием во взоре. Я почтительно приветствую его на индийский манер, складывая вместе свои перевязанные руки. Он говорит, что рад принять нас во дворце, счастлив поздравить меня и моих товарищей. Мы вместе с ним поднимаемся по лестнице и входим в громадный, залитый светом зал. Вокруг толпятся королевские вельможи, на нашем пути ряды расступаются. Магараджа приказывает поставить мои носилки таким образом, чтобы мне была хорошо видна вся церемония. Я с удивлением смотрю на окружающих: все одеты в такие же белые мундиры, как у магараджи, правда, не столь роскошные. Ослепительно сверкают изумруды, бриллианты, рубины. Как-то странно, что в наш век еще существуют такие баснословные сокровища.

Так как мы прибыли на несколько минут раньше, чем полагалось, у меня еще есть время как следует разглядеть выстроенных в порядке старшинства наследных принцев. Их примерно пятнадцать. Они сидят безмолвно, неподвижно.

Официальный пост магараджи, должность премьер-министра, передается им по наследству, в соответствии с очень строгими правилами, своим братьям или сыновьям. Король Непала почти никогда не показывается своим подданным. Он олицетворяет духовную власть. Справа, строго по рангу, сидят принцы, одетые в такие же сверкающие мундиры, затем министры, высшие офицеры армии – словом, вся непальская знать и именитые лица. Сидящий рядом Ишак шепчет:

– Потрясающе! Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно… Мне кажется, я долго не выдержу.

Действительно, стоило мне принять вертикальное положение, как сквозь повязки начал просачиваться гной. Ишак тоже в затруднительном положении: этикет здесь весьма строг, один из самых строгих в мире, и лицу, удостоенному приема во дворце, не полагается выполнять обязанности фотографа. Но в этой стране фотография пользуется громадной популярностью, и присутствующие смотрят сквозь пальцы на нарушение этикета. Время от времени вспыхивает магний: Ишак исподволь фотографирует. Затем он вновь становится "приглашенным". Официальные придворные фотографы возятся с колоссальными аппаратами на штативах, которые они устанавливают так тщательно, как будто боятся, что в случае неудачи им отрубят голову.

На Ишака они посматривают со снисходительным видом. "Какой-то любитель… – думают они. – Нельзя же сделать снимок на лету!"

Кристиан Бель поднимается и обращается к магарадже с речью на английском языке. От имени Франции он благодарит магараджу за данное нам особое разрешение посетить Непал.

– Высочайшая вершина, побежденная человеком, находится в Непале, – говорит он.

В знак благодарности он преподносит магарадже от имени президента вышитый стенной ковер в современном стиле, обюссоновской работы. Однако в Непале этот вид прикладного искусства неизвестен, и, когда Кристиан Бель объясняет, что это не ковер, который расстилают на полу, а род вышивки, служащей, подобно картине, для украшения стен, все удивлены. Молчание нарушается шепотом восхищения.

Снова наступает тишина, затем встает магараджа. Отвечая нашему послу, он говорит, что с радостью дал это разрешение, которое мы использовали наилучшим образом. Этот акт, действительно носящий исключительный характер, показывает, как стремится магараджа содействовать укреплению дружеских отношений между Францией и Непалом, некогда установленных усилиями его отца и Сильвена Леви, великого французского ученого, специалиста в области санскрита.

Во время его речи наследные принцы переглядываются и незаметно посматривают на часы. Остается всего несколько секунд: неужели этикет будет нарушен? Нет! Магараджа произносит еще несколько любезных слов, и церемония окончена. Словно по волшебству, вельможи исчезают.

Через несколько минут начнется полуофициальная часть. Некоторые лица возвращаются уже в обычной форме: черный мундир, шапка из подстриженного меха, а вместо орденов – лишь знак гурков: две скрещенные золотые сабли. Снова появляется магараджа. На этот раз на его груди лишь один орден – крест Почетного легиона. Общий тон изменился: мои товарищи беседуют с министрами и с наследными принцами, любующимися выставленной на большом столе вышивкой. Магараджа подходит ко мне, и в течение нескольких минут мы ведем дружескую беседу.

Я говорю ему о симпатии, которую питаю к его родине, так малоизвестной на Западе, о превосходном впечатлении, которое произвел на нас сопровождавший нас офицер Ж.Б… Рана. Ж.Б… немедленно производится в лейтенанты, а его жалованье удваивается! Весьма взволнованный, он, стоя на почтительном расстоянии, робко рассыпается в знаках благодарности и, согнувшись вдвое, отвешивает магарадже уже известный нам странный поклон.

Эти суровые воины, как показывает история, едва ли склонны к нежным чувствам. Поэтому я поражен, увидев такое внимание, столько доброты по отношению ко мне. Внезапно воцаряется молчание: входят какие-то лица, почтительно несущие небольшие коробочки. В чем дело? Магараджа встает, меня переносят на середину громадного зала. Нас окружает двор. Тут же присутствуют недавно прибывшие послы Англии и Индии со своими атташе.

Торжественно открыв футляры, магараджа объясняет, что король нездоров, а потому поручил ему вручить мне высший орден Непала, которым награждаются лишь солдаты и офицеры непальской армии во время войны, а именно "Доблестную правую руку гурков".

Очень волнуясь, он произносит простые слова:

– Вы проявили исключительное мужество, и мы приветствуем вас как мужественного человека.

Ни одна награда не могла бы тронуть меня больше, чем этот орден смелых гуркских воинов. Сидя на своих носилках, едва не теряя сознания, я пытаюсь связать несколько ответных слов. Я благодарю за эту неожиданную награду и говорю, что в моем лице награждена вся экспедиция. Магараджа поздравляет меня. Затем мимо меня проходят наследные принцы, министры, дипломаты, то и дело слышится: "Congratulations!"[117]

вернуться

116

В Непале – торжественная аудиенция у короля

вернуться

117

"Поздравляю!"

64
{"b":"31011","o":1}