— Ладно, по домам. Мы свои бабки отработали, — охранник завел машину и уже собрался тронуться с места, как вдруг во двор влетела милицейская машина и почти сразу же следом за ней “Скорая помощь”. Из милицейской выскочили менты в бронежилетах, касках и с автоматами, из “Скорой” — медики с носилками. Они бросились в подъезд.

— Не понял! — произнес охранник. — У кого-то инфаркт от ножевого ранения?

— Подождем? — предложил первый.

— Подождем, — согласился второй.

Они стали ждать.

Прошло чуть больше трех минут. Дверь подъезда открылась, и милиционеры выволокли на улицу закованного в наручники черноволосого, уже без парика и шляпы, но в плаще. Все его лицо было вымазано кетчупом. Черноволосого грубо затолкали в машину.

Потом появились медики. На носилках лежал бледный Кирилл. Рядом бежала заплаканная Катя. Впихнули носилки. Катя забралась в машину.

И “Скорая” и милицейская уехали также быстро, как и появились, оставив после себя сизую гарь.

— Слушай, тебе не кажется, что парень с девкой уделали этого киллера как щенка? — спросил охранник за рулем.

— Кажется, — согласился напарник. — А мы с тобой, брат, — лохи!

Черный “Мерседес” с затемненными стеклами на большой скорости несся по улице. На расстоянии метров тридцати от него следовала “БМВ”, набитая людьми. “Мерседес” плавно подкатил к подъезду, с висящей под козырьком камерой наблюдения. Взвизгнули тормоза “БМВ”. Из нее выскочили “быки”, один из них побежал открывать дверцу первой машины, остальные рассредоточились на подступах к крыльцу.

Из “Мерседеса” выбрался высокий и почти совершенно лысый человек с круглым, ухоженным лицом. На нем было дорогое длиннополое пальто. Он подал руку белокурой девушке в мини-юбке и меховом жакете. Жакет был расстегнут. Под ним виднелась белоснежная, блузка с вышивкой и глубоким, почти до живота, вырезом. Девушка взяла мужчину под руку, и они направились к крыльцу.

Моисеев отделился от рекламного стенда у края тротуара, поняв, что ближе подойти не сможет, позвал громко: — Моргун!

“Быки” напряглись, сунув руки под мышки, лысый повернулся, подслеповато прищурился. Он подал “быкам” едва заметный знак, чтобы они расступились, снял с локтя руку девушки, направился к незнакомцу.

— Ты кто? — спросил Моргун.

— Я Моисеев, — просто сказал Сергей. — Охранник из супермаркета.

— А, Моисеев! — прищурил один глаз Моргун, что-то припоминая. — Ну да, как же. Тебя же ребята за Кузю приговорили. Ты в тюрьме должен сидеть на нарах. И как ты до сих пор жив?

— Выскочил я из тюрьмы-то. Кореша, правда, потерял, — Моисеев покосился на “быков”, на красотку с выглядывающей из-под блузки грудью. — Базар у меня к тебе есть важный. Может, примешь, приговоренного напоследок?

— У меня были другие планы, — Моргун посмотрел на девушку, та ему белоснежно улыбнулась. — Ну, ладно, пошли. Десять минут тебе дам. Хватит, чтоб надышаться?

— Хватит, — кивнул Моисеев.

Охранники обыскали Сергея и подпустили к Моргуну. Они стали подниматься по ступенькам крыльца.

Девушка в растерянности осталась стоять посреди улицы.

— Ты тоже иди! Песенку мне споешь! — приказал ей Моргун.

Они оказались в большом просторном холле. Потолок был украшен лепниной, большая люстра с электрическими свечами висела под потолком. К ним бросился служащий в строгом костюме, принял у Моргуна пальто, а у девицы жакет. Моисеева он будто не заметил.

— Это частный клуб, — объяснил Моргун. — Я здесь иногда ужинаю и развлекаюсь. Есть хочешь?

— Да нет, вроде, — пожал плечами Моисеев.

— Ничего поужинаешь, — махнул рукой Моргун. — Пойдем!

Они прошли через бильярдную, уставленную дорогими дубовыми столами, спустились по лестнице вниз.

Внизу был полумрак. Посреди комнаты с массивными старинными сводами стоял большой стол, уставленный различными напитками и закусками. В канделябрах по углам горели свечи. Мягких стульев было всего два, но тут же появился человек, который втащил третий стул.

— Садись ко мне поближе, — приказал Моргун Моисееву. Он опустился на стул, тут же появился вышколенный официант, подал ему карту вин.

— Не надо мне этого! — раздражительно отпихнул от себя карту Моргун. — Водочки налей и гуляй себе. Не видишь, разговор у меня с человеком?

Моисеев пододвинул свой стул поближе к Моргуну. Девушка села на другом конце стола. Официант взял со стола запотевший графин с водкой, разлил ее по рюмкам и удалился.

— Ну ладно, чтоб аппетит был хороший! — Моргун поднял рюмку и опрокинул ее в себя.

Моисеев последовал его примеру.

— Ты кушай-кушай, не стесняйся, — сказал Моргун, показывая рукой на стол. — Наверное, в “Матросской тишине” плохо кормят?

— Плохо, — кивнул Сергей. — Я даже похудел.

— Да, я тоже полгода там парился. Восемь лет назад это было. “Закрыли” меня тогда основательно. У меня там кореш по соседству жил. Его дом окнами прямо на СИЗО. Бывало подойду ночью к решеточке и кричу: “Нохрин1 Нохрин!” Нохриным его звали. Он на балкон выйдем, мы с ним о свободе райской и поговорим. С крыши упал. Ты кушай-кушай!

— Я так и рассказать ничего не успею, — сказал Моисеев. — Пройдут мои десять минут.

Моргун рассмеялся. — Десять минут, это так — для красного словца. Не торопись никуда, а девка никуда не убежит. Всю ночь работать будет. Хочешь, и тебе выпишем?

— Да нет уж, не надо мне их, — покачал головой Моисеев. — Невеста у меня.

— Вот все вы менты такие, — поморщился Моргун. — На словах у вас принципы, а сами проституток в отделениях на халяву трахаете.

— Я такими вещами не занимался. Да и мент я бывший, — сказал Сергей.

— Да нет, вся эта отрава у тебя до смерти в крови, — усмехнулся Моргун. — Водки мне налей.

Моисеев разлил водку по рюмкам.

— За кореша выпьем, которые с крыши упал. Скажи, зачем бежал?

— Чтобы справедливость восстановить. Подставили вы меня по-крупному, а я ведь ничего против вас не сделал. О проверке ОБЭПА предупредил, частную собственность вашу, как собака на цепи стерег.

— А “крыша”? — напомнил Моргун.

— “Крышу” свою супермаркет потеряет вместе с товаром и деньгами, — веско сказал Моисеев.

— Это еще почему? — нахмурился Моргун.

— Потому что ОБЭП теперь магазин все время пасет. А Евгений Викторович от жадности никак остановиться не может. Склад у него свой, товар свой, люди свои. И отдает он вам не все. Сколько вы в сентябре машин с товаром отправляли?

— Откуда ж мне помнить? Этим у меня человечки занимаются.

— Ну ладно, я скажу, — Моисеев достал из кармана бумажку, развернул ее. — Ваших машин было четыре. А всего девять. Пять Евгения Викторовича. Свой бизнес он за ваш счет держит. Свои оптовики у него, своя бухгалтерия, свой счет, вот поэтому он так и задергался, когда бумаги пропали. Испугался, что узнаете.

— Ну, хорошо, проверю я это дело, — кивнул Моргун.

— Он же вас перед ОБЭПОМ подставляет. Накроют супермаркет — и все!

— Ничего, другой бизнес заведем, — спокойно сказал Моргун.

На самом деле, Сергей прекрасно видел, что Моргуна его слова здорово зацепили: он перестал пить, нахмурился, ковырялся вилкой в тарелке, разгребая какой-то китайский салат. Нужно было подлить масла в огонь.

— Ты приказал директора убрать?

— Нет, не было такого приказа, — помотал головой Моргун. — Мужик он хороший, дело знает, пасть не разевает. Зачем же мне свою корову дойную валить?

— Ну вот, значит, опять за твоей спиной, — кивнул Сергей. — Заму-то он как кость поперек горла.

— Да, интересный ты мужичок, Моисеев, — усмехнулся Моргун. — Смелый больно. Кузю зачем пришил? Что он тебе плохо сделал?

— Взорвался ваш Кузя вместе с газовым баллоном, — сказал Сергей. — Пострелялись мы с ним немного, как дуэлянты, он и промахнулся. То ли искра, то ли гнев господен, царствие ему небесное.

— Аминь, — перекрестился Моргун. — Наливай, что ли, ментяра!