Он встал, умылся, позавтракал и пошел на работу. Сегодня Крошка Цахес по прозванию Ольга Геннадьевна, будет требовать от него рекламный проспект для иностранцев – хочет разослать его по заграничным университетам в надежде, что народ потянется. Может и потянется, но не скоро, потому что он его не допечатал – Зою Павловну ходил навещать. Нет, этого он ей, конечно, не скажет, он себе не враг. Лучше уж наврать, что в университете не было электричества.

Кафедра была открыта. Митя вошел и замер – за его лаборантским столом сидел незнакомый чернявый молодой человек с бородкой клинышком. Он разговаривал по телефону. Увидев Митю, он приветственно поднял руку.

“Наверное, это “чурка”, “урюк”, “мусульманин”, “Шарфик”, “Раш”, – сразу подумал Митя. Он не ошибся.

– Ну все, Верочка, – сказал молодой человек в трубку и положил ее на рычаг. Он встал и подал руку. – Рашид.

– Дмитрий. Столько уже наслышан, что не терпелось познакомиться, ничего, если сразу на “ты”?

– Ничего, – кивнул Рашид. – У нас, Дмитрий несчастье – Зоя Павловна умерла.

– То есть как это? – не сразу понял Митя. Он мотнул головой, думая, что ослышался, сел на стул.

– Ночью. Остановка сердца. Вчера ее все навещали. Я ходил, Игонина. Зося была в ударе. Шутила, смеялась, даже прогулялась с нами по коридору. Говорит, врачи велели. В общем, если хочешь, иди. Все равно сегодня никакой работы не будет. Я на телефоне, всех обзваниваю.

– Погоди-погоди, – Митя сглотнул набежавшую слюну. Новость все еще не укладывалась в его голове. – А где все?

– Я почем знаю? – пожал плечами Рашид. – Разбежались, как крысы. Занятий нет. Маркуша в запое, как обычно. Интересно, он когда-нибудь бывает в другом состоянии?

– Наверное, редко, – сказал Митя безразлично. – Что же теперь будет?

– Геннадьевна обещала подъехать. Надо какие-то деньги от университета выписывать. Венок заказать. Суета…

– Что же теперь будет? – повторил Митя. – Я должен поехать к Насте.

– К дочери? Валяй. Там уже какие-то родственники приехали. Бывший муж, сестры. Я туда звонил. Может, что надо?

– Да-да, – автоматически кивнул Митя. Он уже собрался выйти с кафедры, как вдруг вспомнил о просьбе Зои Павловны взять из ее стола папку. – Слушай, меня тут Зося просила взять кое-что.

– Бери, мне-то что? Дочери отдашь.

Митя порылся в столе, нашел папку с надписью “Монография”, сунул ее в сумку.

Он вышел с кафедры, двинулся по коридору, чувствуя себя каким-то пришибленным. Навстречу ему шел плечистый мужчина в рабочем комбинезоне. Завидев Митю, приветливо кивнул. Митя тоже автоматически кивнул, потом посмотрел мужчине вслед. “Это он, – подумал он, вспомнив инфернального мужика из общаги. – Точно он!” В другое время эта мысль зажгла бы его, и он тихонько пошел следом, чтобы проследить за подозрительным субъектом, который, вполне вероятно, припечатал его тогда в общежитии. Но теперь ему было на все наплевать. Даже если бы его сейчас толкнули в лестничный пролет, он не стал долго сопротивляться. Мужик скрылся за поворотом, и Митя отметил про себя, что все происходящее сейчас похоже на болезнь “дежа вю”.

Как истинный трус, он боялся туда ехать, но не поехать не мог. Еще в пятницу все было так замечательно, и Настя, сидя в кафе за столиком напротив, задорно смеялась над его шутками и пила сладкое вино, которое красило ее зубы в сиреневый цвет. Еще в субботу он думал о том, что сегодня они вместе с Настей навестят Зою Павловну – принесут ей первой южной клубники, которая так хороша для крови и сердца. Еще в воскресенье он видел сон, в котором ездил с Настей и Зоей Павловной в лифте вверх – вниз, не желая из него выходить…

Дверь ему открыла незнакомая женщина. Митя поздоровался и отметил про себя, что она чем-то похожа на Зою Павловну. “Сестра,”– догадался он. Женщина ни о чем его не спросила, а просто впустила в квартиру. Родственников, действительно, было много. Все они сидели в большой гостиной по периметру: кто на стульях, кто на диване. Митя сразу почувствовал запах каких-то лекарств. Дверь распахнулась, и из Настиной комнаты вышли врачи. Их было трое.

– Спать, спать и спать. Я вколол ей такую дозу, что она должна на ней продержаться до завтрашнего утра. То есть сутки гарантирую, а там – сами смотрите, если истерика будет продолжаться, вызывайте снова. Но вообще, чтобы снять симптоматику, нужен очень хороший психотерапевт. И работы тут надолго, – объяснял врач седому мужчине.

– Понимаете, я сам когда-то практиковал. Это уже четвертый укол. Нервная система не тормозится. Просто как сжатая пружина! Как бы не перекачать девочку!

– Ничего-ничего, это хорошее лекарство, а больше ничего делать не будем, – успокоил мужчину врач. – Держитесь! – он похлопал его по плечу, и бригада удалилась.

Через полуоткрытую дверь Митя смог увидеть Настю. Она лежала в кровати. Голова ее моталась из стороны в сторону, она что-то шептала опухшими губами. Волосы прилипли к вспотевшему лбу.

Седой мужчина прикрыл дверь.

– Здрасьте, – сказал Митя.

– Вы Настин друг? – поинтересовался седой.

– Да, Дмитрий. Может, можно чем-то помочь?

– Я ее папа, – мужчина пожал Мите руку. – Да, вот такое у нас горе, – он тяжело вздохнул. – Дмитрий, вы располагаете временем?

– Конечно, – кивнул Митя.

– В таком случае можно вас попросить съездить за деньгами? Зоя всегда была такая безалаберная!… Впрочем, ладно. Я вам напишу записочку и адрес. Здесь недалеко – на Электрозаводской. Вы ее просто отдадите, вам дадут деньги и вы привезете их сюда.

“Прямо как с маленьким разговаривает, или с умалишенным,”– подумал Митя.

Седой нацарапал записку на обратной стороне какой-то рукописи, Митя сунул ее в карман, и направился к дверям.

– Дмитрий, у вас глубокие карманы? – поинтересовался седой ему вслед.

– Ничего не вывалится, – пообещал Митя. Он был рад, что сразу нашлось поручение. Не дай бог, сидеть среди родственников, слушать их причитания и рассказы о доблестях покойной, боясь лишний раз вздохнуть или пошевелиться. Хотя разговор врача с папашей его очень встревожил. У Насти непрекращающаяся истерика, и ее накачали транквилизаторами. Вот если бы побыть с ней хоть немного, буквально сказать несколько слов. Не то, чтобы он был о себе высокого самомнения, но с женщинами Митя умел разговаривать в любых ситуациях и состояниях. Но кто бы его пустил к ней?

Чтобы потянуть время, Митя специально не стал брать машину, а поехал на метро. Он решил, что машину возьмет на обратном пути, когда будет с деньгами. Что имел в виду Настенин папаша, когда говорил о Зосиной безалаберности? Отсутствие денег? Ну, конечно. Это в старые времена завкафедрой могла получать пять – шест сотен, на которые можно было жить припеваючи и даже содержать семью в несколько ртов. А сейчас? Не могла же Зоя начать мотаться по каким-нибудь коммерческим курсам или командировкам. Она ведь ученый, а не халтурщица. “Была”. – добавил про себя Митя.

До “Электрозаводской” он добрался довольно быстро. Сверился с запиской, пару раз поинтересовался об адресе у прохожих, и скоро уже давил кнопку звонка на косяке бронированной двери.

Ему открыла довольно молодая и симпатичная крашеная под блондинку женщина – ей было тридцать с небольшим.

– Я вот, – Митя протянул записку, подумав, что должен был хотя бы узнать имя Настиного папы.

Женщина внимательно прочитала записку, повертела листок в руке.

– Он что, сейчас там?

Митя неопределенно кивнул. Его не проинструктировали, как отвечать на каверзные вопросы. А вдруг не надо говорить, что он там?

– Господи, когда же это все кончится?! – крикнула женщина и закрыла дверь перед его носом.

Митя понял, что влезает в какие-то непроходимые киреевские семейные дебри, в которых легко заблудиться. Все это было ему ни к чему. Своих хватало.

Дверь снова открылась, женщина протянула ему конверт с деньгами.

– Смотрите не потеряйте по дороге! – строго предупредила женщина.

– Я что, похож на Машу-растеряшу? – язвительно спросил Митя.