– Вот и прекрасно. Подарите его жене. А я предпочитаю цветы в горшках. – Зоя Павловна взяла Митю под руку и заковыляла к выходу.

“Сильная старуха”, – подумал Митя, чувствуя на локте ее руку.

Массивная дверь в приемную ректора отворилась. Секретарша Леночка подняла глаза от монитора, кивнула вошедшей яркой даме сорока с небольшим лет. На даме был деловой костюм. В руке она держала прозрачную пластиковую папку с бумагами. Секретарша кивнула на стул.

– Подождите пока. Калерий Самсоныч вас примет после совещания.

Дама кивнула, вынула из папки бумаги и принялась читать. Изредка бросала взгляды на дверь ректорского кабинета. Было видно, что она нервничает: ее унизанные перстнями пальцы теребили уголки бумаг, накрашенные губы подрагивали. Секретарша Леночка усмехнулась: правильно, правильно – Калерия Самсоновича все боятся. Почти все…

Ректор, развернувшись в кресле к окну, курил пахучую сигару и наблюдал за воробьями, которые скакали по веткам с молодой зеленью и возбужденно чирикали, радуясь первому летнему теплу. Проректор по хозяйственной части делал доклад о проделанной работе. Калерий Самсонович частенько слушал доклады, повернувшись к подчиненным спиной – так лучше воспринималось, а главное – нельзя было уследить за выражением его лица, нравится ему – не нравится, кто знает? Проректор слегка заикался и косноязычил.

– К сожалению, самым большим недостатком в моей работе можно назвать неиспользование лишних площадей. Полагаю, в этом смысле нужно хорошенько подумать насчет киосков и аптек.

– Вы что же, хотите у нас здесь целый аптечный городок открыть? – усмехнулся Калерий Самсонович, не поворачиваясь к проректору.

– Видите ли, торговля лекарствами – дело выгодное. Здоровье всем нужно. Можно ведь и собственную аптеку сделать. Тогда не только аренда будет, а прямой, можно сказать, доход.

На этот раз ректор развернулся в кресле, затушил сигару о дно пепельницы. Дно оказалось сырым, и сигара надсадно зашипела. Калерий Самсонович посмотрел на проректора по науке, Александра Антоновича. Тот чуть заметно помотал лысой головой.

– Ну что же, Эдгар Рахимович, большое спасибо за содержательный доклад. Думаю, в новом учебном году нам есть над чем поработать в этом плане, – ректор обвел взглядом своих заместителей. – Больше не смею вас задерживать, господа. Идите работайте. А вас, – он вдруг широко улыбнулся, вспомнив фразу из “Семнадцати мгновений весны”, – а вас, Александр Антонович, я попрошу остаться.

Александр Антонович подсел к ректорскому столу, вынул из кармана пиджака сигареты. Он оглянулся на дверь и сказал:

– Эдгар совсем оборзел.

– В смысле. Тебе не нравится его идея насчет аптечных киосков?

– При чем тут киоски? Это он придумал насчет заниженной арендной платы?

– Не помню. Наверное, – ректор пожал плечами.

– Он, он! Чтобы народ потянулся, был конкурс и все давали.

– Неужели не все дают? – усмехнулся Калерий Самсонович.

– Все. Но ведь эта собака ни хрена не делится.

– То есть как не делится? – лицо ректора тут же приобрело злое выражение.

– У нас был договор шестьдесят на сорок. Мы получаем максимум тридцать. Остальное у него вот где, – Александр Антонович похлопал себя по карманам пиджака.

– Да, но как же? – ректор даже растерялся от такой наглости Эдгара. – Мы знаем всех арендаторов, знаем, сколько они должны давать ежемесячно. Как же он укрывает от нас бабки?

– Во-первых, Эдгар втихую от нас увеличил поборы. Жалуется, что приходится делиться со всякими там инспекциями, проверяющими. Во-вторых, на одно арендное место он сажает двух торговцев и берет с них вдвое. В тесноте, да не в обиде.

– Откуда ты это знаешь?

– Сорока на хвосте принесла, – Александр Антонович глянул в глаза начальника и сказал уже серьезно: – Пожаловался тут один обиженный. Эдгара нужно убирать. Сегодня он от нас деньги прячет, завтра головы пооткусывает.

– Как? Мы же с ним вот, – и ректор сложил руки замком, изображая тесные отношения с Эдгаром.

– Громко. Чтобы опешил, сукин сын. С испугу он сразу язык прикусит. А не прикусит, пускай на себя пеняет. Обиженного на Эдгара и натравим. А насчет аптечных киосков – это неплохая мысль. Здоровье всем нужно. Пускай только этим другой человек займется.

– Ладно, ты все это дерьмо на себя возьми, а то у меня приемные на носу, то – се, пятое – десятое – в общем, сам знаешь… – Калерий Самсонович очертил рукой большой круг и замолчал, испытующе глядя на зама. Он слишком хорошо знал своего проректора – после столь щекотливого поручения последует какая-нибудь просьба.

– Кстати, насчет кадров. Вы позволите, я приглашу сюда одну очень приятную особу?

– Валяй, – кивнул ректор, улыбнувшись своей интуиции.

Александр Антонович поднялся, открыл дверь. Он оценивающе посмотрел на даму в приемной. Поманил ее рукой.

– Здравствуйте, – дама, войдя в ректорский кабинет, изобразила подобие улыбки.

– Позвольте представить молодую, симпатичную, – проректор ободряюще приобнял даму за плечи, подвел к столу Калерия Самсоновича, – Игонина Ольга Геннадьевна, новоиспеченный доктор филологических наук, но пока что, к сожалению, без кафедры.

– Оч-ч-чень приятно. – ректор первым протянул женщине руку, почувствовав металлический холод перстней на ее пальцах. – Такие молодые и симпатичные кадры нам всегда нужны. Садитесь, пожалуйста. Так в чем проблема?

– Зав. кафедрой русского как иностранного давным-давно пенсионерка, часто болеет, с работой, естественно, справиться не может. Реально кафедрой руководит Ольга Геннадьевна. У нее уже и авторитет, и опыт, и доверие коллектива. А тут как раз у… – проректор замялся припоминая фамилию заведующей.

– Киреева, – подсказала Ольга Геннадьевна.

– Ну да, у Киреевой переизбрание по должности. Вот я и подумал, что, может, пора уже юридически, так сказать, оформить сложившуюся ситуацию.

– Ну что же, я, конечно, не против. Молодым везде у нас дорога. Главное – университетский Ученый совет.

– В том-то и загвоздка, уважаемый Калерий Самсонович. Совет большей частью из таких же, как Киреева, старперов состоит. Голосовать будут однозначно против. Тут нужно как-то извне повлиять на их решение, – проректор зашел за спину Ольги Геннадьевны выставил большой палец, затем сцепил вместе указательные, показывая ректору – баба что надо, свой человек.

– А Вы, Ольга Геннадьевна, готовы взвалить на себя бремя ответственности? Кафедра не простая. Мужиков почти нет. Студенты – сплошь иностранцы. Престиж вуза, опять-таки – ректор посмотрел в глаза женщине, отметив про себя, что у зама вкус вовсе не дурен.

– Готова, – торопливо кивнула дама, потупив взгляд.

– Ну что же, тогда… – ректор снова очертил рукой круг и отвернулся к окну, к возбужденно чирикающим на ветках воробьям. Что “тогда”, он не произнес. “Свои” люди должны понимать друг друга без слов.

Зоя Павловна отперла дверь своим ключом. За время небольшой прогулки по свежему воздуху она ожила, порозовела и теперь выглядела вполне бодрой научной дамой.

– Проходите, не стесняйтесь, – пригласила она Митю.

Митя с плохо скрытым восторгом оглядывал старинную квартиру с лепниной на высоких потолках, широкими ковровыми дорожками на полах и огромными двустворчатыми дверями. Все было завалено книгами. Книги не только стояли на самодельных пыльных лакированных полках, в шкафах за стеклами, они стопками лежали на подоконниках, на стульях и даже на полу. Митя споткнулся об одну из таких стопок и потом долго извинялся.

– Это вы извините, Дмитрий, за крайний беспорядок. Мы с Настеной – дамы неаккуратные, любим, чтобы все было под рукой.

– Или под ногой, – пошутил Митя, подумав о Настене – кем она приходится старушке – дочкой, внучкой или внучатой племянницей?

– А вы бойкий молодой человек, – улыбнулась Зоя Павловна Митиной шутке. – Пойдемте на кухню пить чай с плюшками.

Вся кухня была уставлена цветочными горшками. Пахло землей и влажной зеленью. Из-за пышных кустов на подоконнике здесь было сумрачно и как-то душно.