— Нет, я чувствую себя хорошо.

— Избавь меня от сомнений: ты умеешь писать?

Задетый за живое, служитель обернулся к Бакену.

— Что за вопрос?

— Я видел твою табличку, на осле.

— Ты очень любопытен…

— По меньшей мере. Если ты хочешь, я сделаю правильные записи, если нет, то твою табличку не примут и у тебя появятся враги.

— Не делай вид, что не понимаешь, Бакен.

— Что я должен понимать?

— Ай, достаточно! Ты тоже хочешь ухватить кусок… Это естественно, но не теряй времени.

— Объяснись.

Тщедушный служитель приблизил свое лицо к Бакену и тихо сказал:

— Этот храм богат, очень богат, а мы… мы вертимся. Несколько кусков прекрасного льна не обездолят Карнак, а мы, продав их хорошему клиенту, провернем хорошую сделку. Понял?

— Отдел записей знает о твоих делишках?

— Лишь один писец и два смотрителя. Раз куски льна не записаны, они не существуют, и мы можем ими распоряжаться совершенно спокойно.

— Ты не боишься, что тебя поймают?

— Будь спокоен.

— Высшие чиновники…

— У высших чиновников свои заботы. Кто тебе сказал, что они не закрывают глаза? Так, какой процент ты хочешь?

— Ну… самый лучший.

— А ты жадный! Мы будем хорошей командой. Через несколько лет у нас будет неплохое состояние и нам не надо будет работать здесь. Закончим эту поставку?

Бакен согласно кивнул головой.

Нефертари положила голову на плечо Рамзеса. Солнце вставало, заливая их спальню несущим жизнь утренним светом. Оба они чтили это ежедневное чудо, эту постоянную победу света над мраком. Совершением ритуала царская чета приобщалась к путешествию Ладьи Ра в подземных глубинах и к битве божественного экипажа с гигантским змеем, пытавшимся разрушить мир.

— Мне нужно, чтобы магия твоей силы поддержала меня, Нефертари. Этот день обещает быть трудным.

— Твоя мать разделяет мое мнение?

— Мне кажется, что вы сговорились.

— Наши взгляды совпадают, — признала она с улыбкой.

— Ваши доводы убедили меня. Сегодня я отстраню от дел верховного жреца Амона.

— Почему ты ждал?

— Мне нужны были доказательства плохого управления его служб.

— Так ты получил их?

— Бакен, мой военный наставник, стал служителем и обнаружил незаконную торговлю кусками льна, в которой замешаны многие служащие Карнака. Или верховный жрец сам в этом замешан, или он больше не контролирует своих служащих. В любом случае он больше недостоин быть главой своих чиновников.

— Этот Бакен, он серьезный человек?

— Он молод, но Карнак стал всей его жизнью. Открытие этой кражи погрузило его в настоящее отчаяние. Он считал, что не имеет права молчать, но мне пришлось вытягивать из него слова, чтобы узнать всю правду. Бакен не доносчик и не пылает честолюбием.

— Когда ты увидишь верховного жреца?

— Сегодня утром. Столкновение будет тяжелым, он будет уходить от ответственности и кричать о несправедливости.

— Чего ты опасаешься?

— Что он парализует экономическую жизнь храма и, по меньшей мере, расстроит поставки продовольствия. Такова цена, которую придется заплатить, чтобы избежать попытки развала страны.

Серьезность Рамзеса произвела на Нефертари впечатление. Он был не тираном, жаждущим избавиться от стесняющего его соперника, но фараоном, сознающим необходимость сохранности единства Обеих Земель несмотря ни на какой риск.

— Я хочу сделать признание, — мечтательно сказала она.

— Ты провела в Карнаке свое собственное расследование?

— Ничего подобного.

— Значит, моя мать сделала это и решила сообщить результаты через тебя.

— Тоже нет.

— Это признание касается моей встречи с верховным жрецом?

— Нет, но, возможно, оно немаловажно для развития государства.

— Ты заставишь меня томиться?

— Еще несколько месяцев… Я беременна.

Рамзес нежно обнял Нефертари, стремясь защитить ее дарованной ему божественной силой.

— Я требую, чтобы лучшие врачи царства занимались тобой постоянно.

— Не беспокойся.

— Как я могу? Я надеюсь, что наш ребенок будет красивым и сильным, но твоя жизнь и здоровье важнее всего.

— Я буду окружена заботой.

— Могу ли я приказать тебе работать теперь поменьше?

— Разве ты потерпишь ленивую царицу?

Рамзес пребывал в нетерпении. Опоздание верховного жреца Амона было уже оскорбительным. Какое извинение придумает жрец, чтобы оправдать свое отсутствие? Если бы он знал о разоблачении Бакена, то, несомненно, пытался бы расстроить служебное расследование, уничтожив доказательства, и удалить виновных и свидетелей при помощи поручений. Эти попытки тянуть время обернулись бы против него.

Когда солнце приблизилось к зениту, четвертый жрец Амона попросил о приеме. Царь тут же принял его.

— Где первый служитель и верховный жрец Амона?

— Он только что скончался, Великий Царь.

По приказу фараона был созван совет. В него входили второй, третий и четвертый жрецы Амона в Карнаке, верховные жрецы и верховные жрицы главных святилищ Египта. Не хватало лишь вызванных верховных жрецов храмов Дендеры и Атрибиса, первый был слишком стар, чтобы путешествовать, второй задержался в своем жилище в Дельте из-за болезни. Вместо них прибыли два представителя, наделенные всеми полномочиями.

Эти мужчины и женщины зрелого возраста, совершавшие ритуалы от имени царя в почитаемых святилищах, собрались в одном из залов храма Тутмоса III, носящего имя «Тот, чей памятник сияет подобно свету». Здесь провозглашали верховных жрецов Амона, когда они принимали свои обязанности.

— Мне нужно поговорить с вами, — объявил Рамзес, — чтобы выбрать нового главу религиозного чиновничества Карнака.

Многие согласно склонили головы. Новый фараон не был столь импульсивен, как об этом говорили.

— Разве нет у второго жреца права на эту должность? — спросил верховный жрец Мемфиса.

— Я не считаю старшинство достаточным поводом.

— Могу ли предостеречь Великого Царя от неправильного решения? — вмешался третий жрец Амона. — В светских областях, безусловно, возможно доверить ответственные должности новым людям, но это было бы ошибкой в том, что касается управления Карнаком. Главное — это опыт и почтенность.

— Поговорим об этой почтенности! Вам известно, что существует успешная спекуляция высокосортными льняными тканями, источник которой находится за стенами самого Карнака?

После слов царя воцарилось тревожное молчание.

— Ответственные были арестованы и приговорены к работам в ткацких мастерских. Никогда больше они не будут допущены в храм, даже на незначительные должности.

— Была ли доказана ответственность покойного?

— Она не очевидна, но вы понимаете, почему я не желаю выбирать его преемника среди нынешних чиновников.

Долгое молчание последовало за неожиданным заявлением Рамзеса.

— Есть кто-нибудь, кого вы хотите предложить, Великий Царь? — спросил верховный жрец Гелиополя.

— Я жду от этого совета серьезного предложения.

— Сколько вы даете нам времени?

— Согласно обычаю, я должен посетить в сопровождении царицы и большого числа придворных определенное количество городов и храмов. Когда я вернусь, вы сообщите мне результат ваших размышлений.

До отъезда в традиционное путешествие по Египту, которое должно было быть совершено в первый год царствования, Рамзес отправился в храм Гурнаха, на восточном берегу Фив, где почиталось Ка Сети, его бессмертное могущество. Каждый день особые жрецы подносили на алтарь мясо, хлеб, овощи и фрукты и читали молитвы, которые поддерживали присутствие на земле души покойного царя.

Царь долго смотрел на барельеф с изображением его отца, который предстал перед богами вечно молодым. Казалось, он вот-вот выйдет из камня, сойдет со стены по лестнице, вновь обретая улетевшую к звездам силу монарха.