– Бросьте вы ее, всех не натаскаешься. "Скорая" к нормальным людям из-за таких вот не может приехать вовремя. Да еще заразу врачам в машину занесет.

Засечный со Скифом погрузили несчастную пьянчужку в "жигуль" и пошли колесить по мокрому снегу в надежде, что их пути пересекутся рано или поздно со "Скорой помощью".

И точно – на Арбате, сразу за зданием Министерства иностранных дел, навстречу им шла машина с красным крестом на бортах. Водитель "Скорой" обложил их злым от усталости матом, когда они двумя машинами преградили ему путь.

Потом он вышел, зевая в кулачок. Разбудил врача Врач тоже вышел из кабины… Перед ними стояла Аня.

Холодно кивнув Засечному и Скифу, она осмотрела больную и властно прикрикнула на фельдшера и водителя. Те послушно погрузили бомжиху в салон машины.

– Вы куда едете? – усталым голосом спросила Аня.

– Куда бог или черт пошлет, – ответил Скиф, кивнув на телефонную трубку в руке. – Пока ждем вызова. А вам куда?

Аня замялась. По ее лицу было видно, что собралась она домой – халат уже сняла и держала его на руке вместе с сумкой.

– Да подкинь ты ее домой на "жигуле", а я за тебя поработаю, если Нидковский позвонит, – сказал Засечный, стрельнув лукавым глазом на смущенную Аню.

– Нет-нет, что вы! Я вернусь на работу, высплюсь в дежурке. А утром на метро.

Но Засечный уже вложил свои ключи в руку Скифу, забрал ключи от "Мерседеса" и сел за руль иномарки. Посигналив, подбадривая Скифа, он резко газанул с места. Медленно-медленно развернувшись, пошла прочерчивать ночную темноту красными огнями машина "Скорой помощи".

Скиф открыл дверцу и нерешительно предложил:

– Садитесь, пожалуйста.

От Ани пахло валерьянкой и еще какими-то сердечными каплями. Скифу было неловко глядеть, как она суетливо прихорашивалась перед зеркалом, словно стыдясь своего усталого вида.

Они обменялись малозначащими фразами и потом долго молчали, пока Аню не сморил сон. Во сне она притулилась к его плечу головой. Скифу было неудобно вести машину, сначала он попробовал чуть отстранить ее от себя. Затем обнять, но все равно она ему мешала. Он остановил автомобиль, и Анна проснулась. А уже совсем потом ему стало как-то неприятно, что первая близость произошла у них в машине. На "брачную ночь", о которой говорила Ольга, все это было слишком мало похоже.

Ночью ему вновь приснился сон, один из тех самых, афганских.

Снова этот поезд, снова выезжают из узкого ущелья. Но теперь он не один. Народу много, среди них знакомые цыгане.

Цыганка в пестрых шелковых шароварах схватила его на полустанке посреди желтой, бесплодной, будто нарисованной степи.

– Ты один, и мы одни. Мы бродяги – ты бродяга.

Дай погадаю, кого ты ищешь!

Скиф никогда еще не поддавался на уловки цыганок, но во сне как-то онемел и сказал:

– Давай.

Она присела на корточки. Веером разложила на своем подоле замусоленные карты.

– От прабабки достались, – похвасталась цыганка. – А ей – от своей прабабки.

Она что-то запричитала и показала пальцем на карты:

– Вокруг тебя три дамы и повсюду кровь. Родственницы – любимые.., утром узнаешь. – Покажи своих дам, Шайтан-Нукер…

Скиф выбрал даму пик, даму червей и даму бубен.

– Ай да удалой! Тогда сам скажи, какую убьют.

Скиф показал пальцем на бубновую.

– Ай да незарегистрированный! – снова заблажила цыганка и принялась метать карты.

– Два короля – треф и пик – спрятались за бубнового туза. Они бьют пикового валета, это ты. Скажи – бубновой даме не бывать там, где свистит ветер.

Дама пик за тобой спряталась. Пусть не боится. Дама червей пусть боится светлых валетов…

Запомнились маленькие грязные ручки цыганки с оловянными колечками, как у афганских сородичей.