В тумане проплывали американские военные корабли, перемигиваясь сигнальными огнями, тупыми иголками впивалась в мозг негритянская музыка.

Скиф висел на якорной цепи по пояс в ледяной воде.

Потом, когда его у костра отогревали черногорские рыбаки, Скифу показалось, что все войны на земле для него закончились.

В госпитале под Титоградом его водили к психотерапевту. Врачи опасались, что его вялость и апатия – симптомы надвигающегося суицида. Месяца через два все прошло. О самоубийстве он никогда не помышлял, но иногда на него накатывала волна непонятной умиротворенности, от которой он терял ненависть к врагу.

Вот и сейчас ему расхотелось видеть, как Ворон будет нагонять страх ;на Мучника.

Сима, как ни крути, муж Ольги, думал Скиф. А Ольга – мать его Ники.

Сквозь дрему до него долетал голос Ворона, дозвонившегося до Мучника.