Я построил прибывшую к нам на подмогу дружину и, вспомнив учения и нашего ротного старшину, проорал в подражание ему:

— Здравия желаю, орлы! — Но вместо ожидаемого «ав!.. ав!..», в которое сливается ответное приветствие, молодцы замялись и вразнобой ответили в том плане, что здоровьем не обижены и впредь постараются его не подрывать сверх меры.

— Не посрамим отечества? — поинтересовался я, несколько потеряв нить происходящего.

— Уж мы постараемся, — заверили меня.

— Вот и ладно. — Я пожал плечами. — Значит, действовать будем так…

— Исполним все в точности, как повелите, батюшка сокрушительный воевода!

— Да погодите вы… — Я замахал руками, несколько растерявшись.

«И придумали же — „сокрушительный воевода“. Так и до разрушителя дойдут. А там и в историю с этим прозвищем войду. Иван-разрушитель. Да… О чем это я? Какая история?! Но ведь сам виноват. Нечего привередничать было: то мне витязь Триединого дракона не по нутру, то Иван-сокрушитель излишне напыщенно звучит. Вот ребятки и расстарались, придумали прозвище поскромнее, к народу поближе. Ну да уж ладно…»

— Завсегда готовы.

— Ведь я еще не сказал, что делать!

— Ить и не нужно ничего говорить, намекни токмо маленько, а ужо мы расстараемся.

— Хорошо. Намекаю. Будем бить супостата в хвост и в гриву. Но только если сам сунется. А соизволит вести себя тихо, и мы соответственно ответим на мирную инициативу: пройдем тихонько, организуем круговую оборону — но это только ради мира во всем мире, — яйцо расколем, дракончика окружим теплом и лаской и будем дожидаться подхода основных сил.

— Выполним, — пообещали бойцы. — Будем бить так, чтобы хвост к гриве прирастал. Ты главное, батюшка сокрушительный воевода, пальчиком в супостата ткни и скажи, когда начинать эту самую мирную инициативу.

Одного взгляда на их молодые добродушные лица хватит, чтобы понять: если эти сказали, то выполнят. В смысле срастят хвост с гривой.

При первом знакомстве каждый из них представлялся, но я даже не пытался запомнить их имена. Смысл? Я их в лицо не скоро научусь различать, уж больно похожи. Словно братья-близнецы или генетические дубли — клоны. Но представить себе двадцать одного близнеца я не могу даже теоретически. Люди все же не хомячки. А до клонирования наука в этом мире не скоро дойдет, если извне не будет вмешательства. Ей, науке в смысле, еще самой зародиться нужно. Ибо алхимиков-самоучек и знахарей-самородков если и можно отнести к ее предтечам, то очень далеким. И представить два десятка перевертышей сложновато… Так что своей схожестью они обязаны не столько близости генетического кода, сколько искусственному отбору, произведенному ведунами — настоятелями соборов Триединого дракона. Каждый из отобранных в отряд бойцов должен обладать определенными качествами: силой, ловкостью, мастерством владения оружием и сверхчеловеческой выносливостью.

Отсюда и одинаковые поджарые фигуры с широкими плечами (такая мне не снилась и при доступности специальных тренажеров), сильными руками (могу поспорить, они подковы гнут своими руками не хуже, чем я кибернетическим протезом) и крепкими ногами. Остальные индивидуальные черты фигур прекрасно скрываются одинаковыми камуфляжными куртками, штанами из оленьих шкур, высокими сапогами. И лица, как одно заросшие соломенными бородами, постриженными по последней моде. Лоб пересекает кожаная повязка, удерживающая непослушную копну волос в относительном порядке. Лишь глаза разнятся цветом. Единственный, чье имя я запомнил, — Макар. И то это заслуга скорее не его, а его подопечного, которого он повсюду гоняет поперед себя. И не подумайте, кто это теленок. Совсем наоборот, если так можно сказать… Макар в отряде что-то вроде кинолога, только вместо пса у него медведь. Топтыгой кличут. Две вещи могу про него сказать. Во-первых, он огромен. Поднявшись на задние лапы, Топтыга преспокойно положит передние мне на плеши, и дышать мне при этом придется ему в пуп. Во-вторых, Шон совершенно не похож на добродушного Винни-Пуха. Его отношения с Пятачком закончились бы спустя полчаса в желудке первого. Если бы мне понадобилось зачем-то угостить Топтыгу сухариком (сама мысль об этом кажется кошмаром), то иначе чем на лопате с двухметровой ручкой я бы его не протягивал. Вон, стоит… скалит пасть. А клыки-то сантиметров по десять. Таким даже усиленный киберпротез вместо мозговой косточки будет.

— Выдвигаемся!

Мы приблизились к внешней границе гнезда, о запрете на пересечение коей и одновременно о наказании за несоблюдение оного ненавязчиво напоминают человеческие скелеты, прибитые кольями к земле, и железный столбик с предупредительной надписью на неизвестном мне языке. О предупредительном характере пульсирующей желтой надписи я догадался самостоятельно по нарисованному под ней расколотому молнией черепу со светящимися красными глазницами, а компьютер подтвердил мое предположение, озвучив надпись как: «Закрытая зона. Не входи — убьет». Тихон подозрительно обнюхал столбик с предостерегающей надписью и по-собачьи поднял ногу. Это он у соседской болонки научился.

— Ваур! — сообщил Тихон с чувством исполненного долга и смело перепрыгнул через скелет.

Я не патологоанатом, чтобы по останкам установить причину смерти. Впрочем, скелеты — это скорее по части археологов. Но пробитые черепа и поломанные кости говорят сами за себя. Они взывают к отмщению.

Последовав за Тихоном, я обернулся на столбик, из трещин в котором потянуло дымком. Подсветка глаз и надпись мигнули и погасли.

От границы гнезда до драконьего яйца приблизительно десять километров открытой местности, на которой любой чужак будет виден, словно муха на подвенечном платье. С другой стороны, засада может быть в любом месте. На это времени у паразитов было предостаточно, если только они не побрезговали защитой из-за излишней уверенности в своих силах

Как оказалось, не побрезговали. Хотя и излишнего усердия не проявили.

Не прошли мы и двухсот метров, как слой щебенки перед нами зашевелился и из него выполз неизвестный науке монстр. Боюсь, что для науки он так и останется неизвестным, поскольку бравые молодцы из группы поддержки, не успел я моргнуть, разделали монстра под орех. Без суеты и спешки, но и не осторожничая чрезмерно. Я успел только рассмотреть трапециевидную голову с мощными челюстями, усаженными острыми металлическими зубьями, и погнутую бензопилу с частично сохранившейся надписью «Друж…»

Улюлюм разочарованно вздохнул — он не успел поучаствовать в схватке. Пока он опускал забрало и менял копье на меч, она закончилась. Теперь поднять забрало его никакая сила не заставит.

Еще сто метров. Зашелестел осыпающийся гравий, и из открывшегося хода один за другим начали выползать похожие на мертвецов уроды. Подувший ветерок донес их запах, и я понял, что ошибся относительно них. Они не похожи на мертвецов, они мертвецы и есть. Только оживленные черной магией некромантов. Не люблю некромантов! И это не только личное…

Улюлюм прокричал вызов и, наставив копье, пришпорил коня. Нанизав первого мертвяка, словно юный натуралист бабочку, наш герой не остановился на достигнутом, а ринулся на следующего. Когда на копье собралась весело дергающаяся компания из трех упырей, его конь протестующее заржал и остановился, отказываясь нести непосильный груз. Вероятный Сокрушитель оглянулся по сторонам и, не найдя более подходящего места, сунул мертвецов под нос Тихону. Последний брезгливо сморщил нос и попятился от сомнительного подарка, косясь на меня жалобным взглядом.

— Куси их, куси! — настойчиво потребовал Улюлюм. Мой демон пискнул и поспешил укрыться за моей не очень широкой спиной.

— Что это с ним? — удивился конкурирующий герой.

— А ты сам стал бы кусать подобное? — поинтересовался я, взмахом волнообразного лезвия очищая улюлюмовское копье от постороннего присутствия.