Мы понеслись. В машине я увидел Ивана Шульгу и обрадовался ещё больше. Однако Иван был рассеян.
— Что, Иван, невесел, по какой причине нос повесил?
— Отстань, ты мешаешь Антуану управлять машиной.
— Ах, ребята, какие вы молотки, что приехали за мной! — Иван не реагировал. — Да ты бледен, Иван? Фирма продаётся с молотка?
— У меня дочь рожает, — сосредоточенно отозвался он.
— Что может быть лучше: заделаешься дедом! Но ты же говорил, ещё нескоро. Не волнуйся, отметим это событие.
— Куда мы едем? — Иван повернулся ко мне, а в глазах его была тоска.
— Он меня спрашивает, куда мы едем? Разве Антуан тебе не говорил?
— Я был занятый с Терезой и Мари. Антуан позвонил: приезжай. Я все бросил и поехал, потому что я должен быть полезен для тебя. Я примчался к нему, мы пересели в его машину и помчались до президента. Он только говорит: «Скорей, скорей», а куда спешим, не говорит.
— Понятно, — ответил я. — Антуан это человек. Он и президенту ничего не сказал. Взял меня за руку и вывел. Но тебе-то я скажу, Иван, мы несёмся в Эвай, к мадам Икс, то бишь к Жермен.
— Чихал я на вашу Жермен, — с тоской огрызнулся Иван. — Как я жить теперь буду? Тереза говорит: вези её скорее. Ты знаешь, сколько стоит ихний родильный дом? Больше тысячи франков за день. Я живу тут всеми эксплуатированный.
— Слушай, Иван, я получил по чеку десять тысяч, возьми у меня. Мне ваши франки до лампочки.
Он немного оттаял, неумело принялся отказываться. Антуан сидел, подавшись к рулю. Мы уже оставили Льеж, пересекли Урт и ехали по всхолмлённой равнине. Размытые тени лежали на дальних холмах. Солнце клонилось в сторону Мааса.
Матье Ру остался за спиной, а на белом камне проступало новое имя — Жермен.
Магазин ещё торговал. Антуан с шиком развернулся на перекрёстке, тормознул за углом.
Покупателей в зале почти не было. Две молоденькие продавщицы с любопытством наблюдали за нами. Антуан пересёк магазин и скрылся в двери, подав нам знак следовать за ним. Мы оказались в низком помещении с настенным зеркалом и квадратным столом, накрытым цветной клеёнкой. Чувствовалось: здесь командует женщина. Рядом была комнатка поменьше, за столом сидел пожилой мужчина и потрошил кур, которые были навалены перед ним жирно-жёлтой кучей. Мужчина кивком поздоровался с нами и продолжал работу.
Деревянная лестница привела нас на второй этаж. Антуан уверенно постучал в дверь.
Жермен была ярколицая, широкая в кости, с высоким бюстом и сложной причёской на голове. Все на месте, все пригнано и как надо уложено. Конечно, она ждала нас, но, увидев меня, матово побелела, судорожно провела ладонью по глазам, как бы прогоняя наваждение. Я открыто стоял перед ней, давая ей первое слово.
Но не такого слова я ждал.
— Борис! — простонала она, припадая к косяку. — Откуда ты?
Антуан довольно засмеялся за моей спиной: ему определённо нравилось то и дело подводить меня под монастырь.
— Это не Борис, — сказал он. — Это Виктор, сын Бориса. Тоже советский лётчик, прилетел из Москвы, чтоб найти могилу Бориса.
— Уи, — сказал я. — Меня зовут Виктор. Я из Москвы.
Жермен растерянно кивала головой и не сводила с меня глаз.
— Мне очень приятно, что вы так хорошо помните отца. Может быть, вы расскажете о нём? Переведи ей, Иван.
Иван послушно перевёл. Она постепенно овладела собой, с усилием оттолкнулась от косяка, кокетливо улыбнулась.
— Здравствуйте, Виктор. Я Жермен Марке, прошу вас в дом, — и первой пошла по коридору.
— Л'амур, — сказал Антуан, толкая меня в бок.
— Он тебе сообщает, что между ними была крепкая любовь, — перевёл Иван.
Жермен шла по длинному коридору. Пожалуй, она чуть полновата для бельгийки. Вроде бы все в норме, но с небольшим перебором: как-никак внизу целый магазин, набитый снедью. У зеркала она приостановилась, на ходу поправляя причёску, улыбнулась самой себе, облизала губы. Так вот ты какая, Жермен Марке, связная особой диверсионной группы «Кабан», замешанная в этой истории, как сказал А.Скворцов. Ты уже ответила мне, как ты замешана. Что ещё откроешь ты мне?
В конце коридора была вторая лестница. Жермен свесилась через перила:
— Ив, к нам приехали гости.
Мы прошли сквозь стеклянную дверь и оказались на плоской крыше в зимнем саду. Стол, два ярких дивана, низкое кресло с привёрнутым зонтом.
Явился Ив, подтянутый, официальный, в нейлоновом рабочем халате, из-под которого выглядывала рубашка с галстуком. За ним возникла продавщица с корзиной вина и вазой с фруктами. А у Ива в руках коробка с сигарами, ваза с цветами. Все тут заранее продумано, все подготовлено. Если я хочу узнать что-либо, надо быть наготове.
Продавщица сделала книксен и вышла. В дверях показалось любопытное девичье лицо, но Жермен деловито цыкнула — и лицо исчезло.
С террасы виднелись разноцветные крыши соседних домов, тесные садовые дворики. Горизонт перекрывала насыпь железной дороги с виадуком над шоссе и железными мачтами по бокам. Дорога была пустынна. Дворики у домов безлюдны.
Выжидательное молчание за столом начинало затягиваться.
Едва ступив на бельгийскую землю, я подумал об этой женщине. Теперь она сидит передо мной, а я медлю. Всё зависит от того, что она знает, а это как раз и неизвестно.
Ив первым прервал паузу. Может, желаете мартини? Мартини со льдом? Силь ву пле, сигару, это настоящий «Упман», вам тоже со льдом? Мерси, мне оранжад, пожалуйста, спасибо, вы так любезны. Светская жизнь продолжалась.
Пора было решиться. Мы подняли бокалы.
— Иван, — начал я. — Скажи мадам Жермен, что я пью этот бокал за её здоровье и счастье. Я от всего сердца благодарю её за то, что она сделала для моего отца, за ухоженную могилу и всё остальное.
Жермен улыбнулась, благодаря меня взглядом.
— Она смеётся, — сказал Иван, — если ты так много знаешь, она не расскажет для твоего интереса ничего нового.
Антуан был прав, тут надо держать ухо востро.
— Скажи ей, что мы как раз знаем очень мало, но хотели бы знать все, что было, особенно про последний бой «кабанов». Пусть Антуан расскажет сначала, где мы были, что узнали и увидели.
