Литмир - Электронная Библиотека

— Зато с Эдиком интереснее. Будет на что поглядеть.

— Что вы, ребята? Коля самого Комара уложил. Да после этого Эдик сразу лапки поднимет. Он сдаст психологически.

— Эдик психологически не сдаст. Эдик гармоничен.

— Заладил. А Коля наш что — не гармоничен?

— У Коли коронка — встречный прямой. Садись на него в ближний бой, Коля, и всё будет в ажуре.

— А чего же ты про Веру не спросишь? Скромность заела?

— Спрашивается, где Вера?

— Очнулся. Верочка отгул взяла по уходу за отцом.

— Волнующе и непонятно…

— Отцу операцию делали. «Излишки» какие-то вырезали. Так она теперь у него днюет и ночует.

— Сплошные чудеса. Что же толкнуло её на этот героический шаг?

— Ты и толкнул, дольче Вита. Уж больно она задумчивая стала, когда ты её в щёчку чмокнул.

— О чём нашёптывал ей у трапа? Признавайся открыто.

— Ребята, вы меня знаете. Я вас тоже. И я со всей ответственностью заявляю: я славы не ищу. Я рядовой советский труженик. Зачем я буду присваивать себе то, чего не совершал?

— Вот к чему приводят поцелуи в запрещённом месте.

— Здравствуй, Тиль.

В дверях стоял Командир, и в руках у него брюссельская газета. Я вскочил.

— Разрешите доложить, Командир. Штурман Виктор Маслов явился из краткосрочного отпуска. Готов приступить к своим обязанностям.

— Вы только поглядите, товарищи, что пишут тут про нашего штурмана. — Командир развернул газету. — Узнаете?

Там я стоял в рост и сурово указывал пальцем. Фотография занимала два столбца. А по соседству в таком же формате был выставлен обмокший Щёголь. Он стоял на полусогнутых, изо всех сил закрываясь от меня руками, смешно у него получалось. Даже на застывшем снимке видно было, как у него поджилки трясутся.

— Так это же наш Витторио. Напартизанился он у них, как я погляжу.

— Насюзанился, напартизанился, наобонялся…

— «Русский Тиль мстит за отца», — с выражением сказал Командир, указывая на заголовок, набранный аршинными буквами.

— Смотрите, и медаль на кителе какая-то.

— Что вы, ребята, это не он. Он в это время питался шампиньонами.

— Первый раз вижу, ребята, честно говорю. Я тут совершенно ни при чём. Это все Антуан.

— Предварительный диагноз отменяется. Это не скромность, это корень кубический из скромности. Это святой наив.

— Я же говорил: перед нами другой человек. Перед нами — Тиль Уленшпигель.

— И мы ему верили…

— Ну зачем вы, ребята… — взмолился я. — Да ещё при Командире.

— Приедем — разберёмся в твоём поведении, — отрезал Командир. — Доложишь в экипаже, что ты там творил…

— Я больше не буду, Командир, — ответил я. — Ведь и повода больше нет, отец-то у меня был один…

— Борт ноль сорок один слушает, — сказал Николай. — Командир, порт запрашивает вылет.

— По местам, — приказал Командир.

— Правый готов, — сказал Виктор-старший.

— Левый готов, — сказал Командир.

— Приступить к проверке системы, — сказал Сергей.

— Вас понял, — продолжал Николай. — Видимость пять километров, ветер северо-северо-западный, до трех баллов.

— Скорректировать маршрут, — сказал командир.

— Ветер северо-северо-западный, до трех баллов, маршрут принимаю, — ответил я.

— Выходим на ВПП, — сказал Командир.

Ведомая тягачом машина беззвучно качнулась и тронулась с места, заносясь правым крылом. Мы разворачивались, и я увидел здание вокзала с галереей. Антуан стоял в стороне от прочих, у меня сердце защемило, когда я увидел его одинокую фигуру на верхней галерее, вот так и мать стояла на краю поля, провожая меня.

Антуан заметил, как мы тронулись, и поднял руку.

Машина продолжала разворачиваться, вокзал проплыл и начал уходить за срез иллюминатора. А мы пойдём с полосы прямо на север, и я не увижу Антуана сверху, там только вата облаков и общие планы.

Я на секунду оторвался от карты, чтобы последний раз глянуть в окошко:

— Оревуар, Антуан!

1968-1971

74
{"b":"30735","o":1}