— Сударь, вы вслух высказали то, что я тысячу раз говорил про себя. Но как сделать так, чтобы Валуа объявил меня преемником?

— Воспользуйтесь нынешним моментом. Явитесь к нему и скажите: «Брат мой, вы в беде, и я пришел к вам на помощь. У вас нет солдат, и я привел своих».

— И, думаете, король Франции согласится?

— Я уверен в этом!

— Сударь, скажите прямо, вас послал Генрих III?

— Сир, я приехал по собственной воле. Но я знаю, что король Франции будет рад встрече с вами и благодарен вам за поддержку. Он ненавидит Майенна и объявит вас наследником престола. Валуа болен, сир, очень болен…

— Так я и думал, — вздохнул Генрих Наваррский.

— Сир, я готов сопровождать вас в лагерь Генриха III.

— Согласен. Но, допустим, мы с Валуа договорились, и я становлюсь союзником короля Франции. И вот он умирает. Вы верно сказали, что половина Франции меня поддержит, но что мне делать со второй половиной? Вечно вести гражданскую войну?

— Нет! Гражданская война закончится в ту минуту, когда эта самая вторая половина перейдет на вашу сторону. А это может произойти в любой момент, — спокойно ответил шевалье.

— То есть как? — изумился Беарнец.

— Для вашего восшествия на престол необходимо выполнение двух условий. Первое я вам уже изложил. Теперь второе… Мне стыдно признаться, сир, но я не католик и не гугенот, поэтому я буду говорить совершенно свободно. Итак, Ваше Величество, когда вы станете королем Франции, когда вы увязнете в кровопролитной гражданской войне, стремясь примирить непримиримых врагов, вы поймете: надо немедленно переходить в католичество.

— Никогда! — твердо заявил Беарнец.

— Простите, сир, я думал, вы хотите царствовать, но, видимо, я ошибался.

— Отказаться от веры моих отцов!

— Чтобы обеспечить корону вашим детям!

— Уступить мерзавцам-парижанам!

— Париж стоит мессы!

Король неожиданно расхохотался:

— Неплохо сказано, надо будет повторить при случае…

— Случай представится, когда вы войдете в Собор Парижской Богоматери.

— Тише!.. Не надо пока об этом… Поговорим лучше о том, какую помощь я могу оказать Генриху III. А насчет религии… гугенотом я родился, гугенотом и останусь. Разговоры о переходе в католичество отложим до лучшим времен…

«В душе он уже отрекся, — подумал шевалье. — А ведь я уверен: последний из конюхов короля Наваррского скорее даст разрезать себя на кусочки, чем откажется от религии отцов!»

— Сударь, — сказал король, — я прошу вас погостить несколько дней в моем лагере. Я же тем временем отправлю Агриппу д'Обинье к Генриху Валуа.

«Похоже, он намерен подержать меня в плену, — решил Пардальян. — Я, разумеется, уеду, когда захочу… однако неплохо бы взглянуть, чем кончится вся эта комедия…»

А вслух шевалье произнес:

— Сир, я благодарен вам за гостеприимство и останусь до тех пор, пока два короля не договорятся.

Король Наваррский улыбнулся хитрой улыбкой и приказал явившемуся на его зов офицеру:

— Господин дю Бартас, поручаю вашим заботам господина де Пардальяна, моего друга и друга покойной королевы Жанны. Окажите ему достойный прием.

Через час Агриппа д'Обинье отправился в лагерь Генриха III с предложениями о союзе и дружбе. На следующий вечер он вернулся и сообщил: король Франции ждет короля Наваррского в замке Плесси-Ле-Тур.

Новость тотчас же облетела весь гугенотский лагерь. Беарнец заявил, что выезжает в сопровождении двадцати офицеров и ста солдат. Остальные войска подойдут попозже. Состоялся военный совет; все гугенотские военачальники пытались переубедить короля, заверяя, что он попадет в западню, но Генрих оставался непреклонен.

На следующий день наваррский король с эскортом выехал в Плесси. Пардальян находился среди его офицеров. Иногда король посылал за ним, и они скакали бок о бок, беседуя.

Когда гугеноты прибыли в Плесси, оказалось, что вся армия Генриха III уже там. Офицеры короля Наваррского насторожились. Они снова и снова умоляли своего повелителя вернуться в Сомюр.

Один из придворных воскликнул:

— По крайней мере, Ваше Величество, войдите в замок с эскортом. Мы сможем вас защитить, мы им покажем, как дерутся гугеноты!

— А вы, господин де Пардальян, что посоветуете? — спросил король.

— Идите один, сир! Возьмите пять-шесть человек, не более. Если это ловушка, то вас все равно перебьют — хоть сотню, хоть пятерых… У короля Франции здесь шесть тысяч солдат. Но если Генрих Валуа искренен, то, отправившись без эскорта, вы полностью завоюете его доверие.

Король кивнул и выбрал троих: Агриппу д'Обинье, дю Бартаса и Пардальяна, которые и отправились с ним в замок. Остальные спешились в трехстах шагах от крепости.

— Черт меня возьми! — воскликнул Генрих Наваррский. — Если я умру, то умру в хорошей компании!

А Пардальян заметил:

— Сир, вы идете не на смерть, вы идете за французской короной. Но если, не дай Бог, вам предстоит умереть, то, увы, не в моей компании, ибо я умру раньше!

Тем временем слух о свидании двух королей распространился в Туре и его окрестностях. У замка собралась многочисленная толпа. Ворота не закрыли, и люди заполнили сад: кое-кто влез на деревья, а некоторые зеваки даже взобрались на статуи.

Генрих III ожидал гостя в саду. На короле был роскошный костюм из белого атласа, на плечи — накинут короткий плащ вишневого цвета, а у пояса висела шпага с рукоятью, усыпанной бриллиантами. За ним стояли в двадцать рядов одетые в парадные одежды придворные. Три шеренги солдат с алебардами охраняли короля и его свиту, а за ними расположились три полка в походной форме: справа и слева — солдаты, вооруженные протазанами, а по центру аркебузиры.

Беарнец пошел навстречу Генриху III. Рядом с ним шагали три человека — пропыленные, в потрепанной одежде. Генрих Наваррский с удовлетворением улыбнулся. Контраст между роскошью одних и бедностью других поражал воображение, но эти вельможи в бархатных нарядах просили его, короля в рваном камзоле, о помощи и поддержке!

Наконец Генрих Наваррский жестом остановил своих спутников и один двинулся вперед.

Мертвая тишина повисла над садом, когда король Наваррский остановился в трех шагах от Генриха Валуа. Все увидели, как потрепан костюм Беарнца, как скособочились его сапоги и как проржавели шпоры. И знаменитый белый султан на королевской шляпе казался чем-то чужеродным…

Короли смотрели друг на друга, молча, затаив дыхание. Неожиданно Генрих Наваррский распахнул объятия, и король Франции бросился на шею к своему недавнему противнику, шепча:

— Брат мой, ах, брат мой!

Присутствующие были потрясены. Ропот одобрения прокатился по рядам и вылился в мощный клич: «Да здравствует король!» Генрих Валуа так давно не слышал ничего подобного, что слезы хлынули у него из глаз.

— Черт меня возьми! — воскликнул с гасконским акцентом Генрих Наваррский. — Держитесь, брат мой! С помощью моих горцев вы вернетесь в Париж, в Лувр!

Генрих III еще раз обнял Беарнца, взял его под руку и проводил в парадный зал, где был приготовлен обед. Свершилось!..

Через десять минут в замок пригласили сотню гугенотов, которые ждали под стенами Плесси. А на следующий день, когда к замку подошли войска Генриха Наваррского, солдаты и офицеры короля Франции братались с гугенотами. Союз был заключен, тот самый союз, что приведет на трон Генриха Наваррского и положит начало правлению Бурбонов.

Через три дня обе армии совместными усилиями отбросили войска Майенна в сторону Тура, двинулись на Париж, достигли пригорода Сен-Жак, заняли Сен-Клу и встали лагерем в Вожирари. Парижане смертельно перепугались, пошли слухи, что столица вот-вот падет… Кое-кто из важных горожан начал поговаривать, что надо бы помириться с королем и впустить Его Величество в Париж, а не то будет хуже…