Но страна не может существовать без монарха! Кардинал Лотарингский, дядя Генриха де Гиза, воссоздал родословную герцога, из которой явствовало, что предок Гизов — сам Карл Великий. И теперь никто не посмеет оспаривать права Генриха де Гиза на французский престол!
Маршал де Данвиль тоже собирался покончить со своими врагами. Из Гиени, которой он управлял, Данвиль должен был вызвать в Париж весьма значительные силы: примерно семь тысяч солдат. Он поклялся Гизу, что эта армия примет участие в свержении Карла IX. Пустив в ход всю свою хитрость, Данвиль устроил так, что король сам распорядился подвести к столице вооруженные отряды. Маршал предполагал, что в грядущей битве может пасть и сам герцог Гиз. В этом случае во главе католического воинства встанет Данвиль. Более того, Анри де Монморанси, маршал де Данвиль не мог не погрузиться в сладкие грезы: он воображал, как в горячке боя победоносно ворвется в Лувр, выхватит корону из бессильных рук Карла IX и сядет на французский трон.
Если же Гиз не погибнет и взойдет на престол, то Данвиль станет самым влиятельным человеком после короля. Он будет управлять всеми провинциями к югу от Луары, получит титул коннетабля и пост главнокомандующего всеми королевскими войсками. Вдобавок герцог вручит ему два миллиона ливров.
Но больше всего на свете Данвиль желал стереть с лица земли родного брата. Давняя ненависть, возникшая тогда, когда Жанна де Пьенн не ответила на пылкие чувства Анри де Монморанси, до сих пор терзала его сердце. За то, чтобы утолить жажду мести, он с легкостью отдал бы все — и даже французский трон, о котором втайне мечтал. Ненависть, будто страшная незаживающая язва, причиняла маршалу де Данвилю жестокие мучения. Но вот наконец у Анри появилась возможность расквитаться с братом: в той сумятице, которая воцарится в городе, он атакует дворец Монморанси. Он возьмет штурмом древний особняк, который был когда-то домом его отца-коннетабля! Он разрушит дворец до основания, собственной рукой прикончит Франсуа и похитит Жанну де Пьенн!
Монморанси умрет, когда в Париже начнется избиение гугенотов; конечно, Франсуа — католик, но он всегда вел себя очень подозрительно. Умеренная партия, стремящаяся к миру, много лет видела в маршале де Монморанси своего вождя. Да и вообще — погибают ведь не только гугеноты…
Историки утверждают, что Монморанси оказался в гуще трагических событий, поскольку являлся главой партии политиков. Однако суд истории бывает нередко слишком поверхностным. Мы же считаем, что Франсуа де Монморанси стал жертвой неистовой злобы своего брата. Данвиль с нетерпением ожидал того момента, когда сможет отомстить, утолив и ненависть к Франсуа, и страсть к Жанне де Пьенн.
Однако Анри де Монморанси действовал очень осторожно. Через Жилло, проникшего во дворец Монморанси, ему было известно все, что там говорилось и делалось, и Данвиль вовремя принимал ответные меры.
Жилло шпионил весьма усердно. Правда, ему не сказали, что Жанна де Пьенн сошла с ума, и он, понятно, не доложил об этом Данвилю. А ведь такая весть могла бы в корне изменить намерения Анри…
Но заглянем во дворец Монморанси, в котором обосновались сейчас пять главных героев нашего рассказа. Во-первых, поговорим о влюбленных — шевалье де Пардальяне и Лоизе де Монморанси. С того дня, как они открыли друг другу свои сердца, молодые люди почти не беседовали. Им не требовались слова. Лоиза легко угадывала, о чем думает Жан, он же ощущал любое движение души Лоизы. Девушка не испытывала ни сомнений, ни колебаний; теперь она не испугалась бы даже смертельной опасности: ведь шевалье рядом — и, значит, бояться ей нечего. Жан был для нее прекрасным, всесильным божеством…
Шевалье же, убедившись, что чувство его взаимно, не страшился больше коварства изменчивой Фортуны. Но юноша понимал, что ему не суждено жениться на Лоизе де Монморанси. Ведь маршал сказал, что ее мужем будет граф де Маржанси. Пардальян ничего не знал об этом человеке, однако твердо решил, представившись ему, сразу вызвать его на поединок. Пусть Бог рассудит, с кем Лоиза пойдет под венец! В общем, Пардальяна-младшего занимали теперь две проблемы: первая — как увезти Лоизу из Парижа, и вторая — кто такой этот граф де Маржанси, которому обещана рука Лоизы.
Пардальян-старший тем временем тоже вынашивал какие-то замыслы; вел он себя крайне осторожно. Пользуясь донесениями Жилло, ветеран, видимо, готовился к важным событиям. Старого хитреца не оставляла тревога. Чутье подсказывало ему, что их всех подстерегает беда…
К Жанне де Пьенн так и не вернулся разум. Это все, что мы можем о ней сообщить… Наверное, она была сейчас самым счастливым человеком во дворце. Тихое помешательство перенесло ее в светлые дни юности; ей казалось, что она снова в Маржанси. Самым поразительным было то, что ее физическое здоровье полностью восстановилось.
Герцог де Монморанси очутился меж двух огней. С одной стороны, от него отшатнулись все знатные гугеноты, ибо Франсуа не поддержал их замыслы пленения Карла IX. С другой стороны, придворные-католики с подозрением косились в его сторону, считая герцога другом еретиков. Люди, занимавшиеся политикой, не могли даже представить, что один из первых вельмож страны способен вести себя абсолютно независимо и не примыкать ни к каким враждующим группировкам.
Франсуа де Монморанси не стремился заслужить ни уважения, ни любви окружающих. Удивляться тут нечему: он и сам не уважал и не любил этих жестокосердых, лживых и продажных людей, погрязших в интригах и амбициозной возне вокруг престола. Маршал хотел лишь одного: тихо и мирно жить в своем поместье.
Вот такие планы строили наши герои. На первый взгляд все они были довольны и счастливы, но счастье это почему-то казалось очень хрупким… Так в миг напряжения перед грозой застывают в роще деревья, стихает ветер, не ползут по небу черные тучи — только какое-то белесое облако медленно закрывает солнце… Но вдруг небосвод темнеет, шквалы ветра пригибают к земле деревья, и разражается ужасная гроза…
Глава 11
ВСТРЕЧА МАРШАЛА ДЕ ДАНВИЛЯ И ПАРДАЛЬЯНА-СТАРШЕГО
Итак, любезный читатель, мы все еще во дворце Монморанси. Как-то в начале августа, душным летним вечером Пардальян-старший одевался в своей комнате в походный костюм, мурлыча веселую охотничью песенку. Он натянул кожаный камзол и пристегнул огромную шпагу, предварительно проверив, не затупился ли клинок. Потом засунул за пояс небольшой кинжал с клеймом миланских мастеров, полученный в подарок от герцога де Монморанси.
— Клянусь Пилатом! — пробурчал ветеран. — В этой коже испечься можно! Хорошо бы поскорее стряхнуть ее с себя!
Было уже почти десять часов вечера; в Париже темнело. Покончив с экипировкой, Пардальян опустился в кресло, переместив шпагу на колени, и задумался.
— Сказать шевалье или нет? Видимо, все-таки не нужно. Он обязательно увяжется за мной — он ведь всегда поступает по-своему. А это дело мне надо уладить самому. Тут одно из двух: либо, если негодяй Жилло не соврал, я и впрямь застану своего бывшего господина в полном одиночестве, либо угожу в западню — а в этом случае шевалье уж вовсе незачем идти со мной… Но вдруг я погибну? Ведь перед смертью хочется бросить последний взгляд на сына…
Так Пардальян размышлял до десяти часов. Затем он отправился во двор и перекинулся парой слов с привратником. Ветеран сообщил достойнейшему стражу ворот, что собирается навестить свою любовницу.
— Я давно у нее не был, — заявил старый солдат, — так что, думаю, дама мне очень обрадуется. Вернусь, сами понимаете, глубокой ночью. Впрочем, могу и вообще не вернуться — ни на утро, ни потом… Тогда передайте маршалу, что я отправился в дальний путь…
И Пардальян-старший вышел из дворца.
Привратник проводил его завистливым взглядом и вздохнул:
— Никогда не думал, что у господина де Пардальяна есть любовница! Вот и доверяй после этого людям!
Пардальян неторопливо приблизился к Сене; паромщика на реке уже не было, и ветеран вынужден был перейти на другой берег по Большому мосту, который называется теперь мостом Менял. Пардальян шагал не спеша, будто просто гулял. Он двигался в сторону Тампля и примерно в одиннадцать часов очутился у дворца Мем — резиденции маршала де Данвиля.
