Прошла долгая минута. Клязьмин терпеливо ждал.

— Извините, я не могу.

Почему-то Сергей Ваганович не сомневался, что услышит именно такой ответ.

— Вы волнуетесь за свою лётную лицензию? — спросил он с пониманием. — Но терминал Саддых-Укуб не оборудован системой сканирования воздушных судов третьего поколения. Операторы не смогут распознать в винтолёте пассажиров!

— Дело не в сканировании, тем более что машины этого класса перевозят до восьми пассажиров. И не в лицензии — у меня открытая карта второго уровня. Дело в другом…

Сергей Ваганович понял: разговор окончен. Он ещё раз извинился и, повернувшись, пошёл навстречу Олеси Загстог. Его разведённые в стороны руки сказали девушке больше, чем заранее приготовленные слова.

Неожиданно Олеся сорвалась с места, и словно порыв ветра устремилась к винтолёту. Она решительно захлопнула дверцу перед лицом пилота. Повысив голос, требовательно спросила:

— Почему вы не хотите взять нас с собой?

Валерий Сомонов удивлённо посмотрел на девушку.

— Простите, а вы кто?

— Я… Я… — Олеся пыталась и никак не могла справиться с волнением.

— Это Олеся Загстог — этнограф нашей экспедиции. — Представил сотрудницу поспешно вернувшийся Сергей Ваганович. — Именно её и ещё двух аспирантов ждут послезавтра на Луне-9.

Пилот внимательно оглядел девушку с ног до головы, отчего последней стало не по себе. Она, не оборачиваясь, торопливо отошла к самому краю посадочной площадки.

Валерий Сомонов приблизился к Сергею Вагановичу и негромко заговорил:

— Вы знаете, что такое эффект флуктуации?

— Флуктуация это случайное отклонение величины, характеризующей систему из большого количества элементов, от её среднего значения, — ответил удивлённый Клязьмин. И тут же с негодованием возмутился: — Вы что, экзаменуете меня?!

— Ничуть, — серьёзным тоном ответил Валерий. — Дело в том, что за последний год я совершил более трёхсот вылетов на самых разных машинах, а в мой реестр нештатных ситуаций так и не внесли ни одной записи о поломках или отказах!

— Что же в этом плохого? — удивился Клязьмин. — Очевидно, это говорит о вашем высоком профессионализме и о надёжности винтолётов серии ВТЛ-12.

— Нет. Это говорит о другом. С некоторых пор вокруг меня формируется флуктуация качественного скачка. Согласно статистике глобальной службы слежения за полётами, на каждые сто пятьдесят вылетов в зоне тектонического разлома, над которым я летаю последние два года, обязательно должна случиться хотя бы одна поломка или "нештатка". Мне же удалось превысить "лимит" более чем в два раза. Поэтому я не хочу брать пассажиров с собой. У меня есть предчувствие, что точка бифуркации совсем близко: со мной вот-вот должно что-то произойти…

Сергей Ваганович долго молчал, потом неожиданно спросил:

— А вы не разыгрываете меня?

Вместо ответа пилот повернулся к своей машине.

Клязьмин тронул его за плечо.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — быстро проговорил он. — Но ваше объяснение показалось мне… малоубедительным. К слову, в моих экспедициях тоже не случается ничего экстраординарного, но я не считаю это основанием для отказа моим сотрудникам при наборе в её состав.

— Ваша работа протекает здесь, — Валерий остановился и стукнул носком ботинка по бетонной плите. — В любую секунду вы можете уйти, убежать, в крайнем случае, уползти из опасной зоны. А там, — он указал на закатное солнце, — там выход всегда один — обратно на землю…

— Наверное, вы правы, — печально вздохнул Сергей Ваганович. Недолго помолчал, грустно добавил: — Но аспирантов всё-таки жаль…

Клязьмин собрался уходить. В этот момент к нему подошёл один из рабочих, подносивших ящики с грузом, и молча протянул клипсу фонемы. Оранжевый огонёк внутри говорил о двойном кодировании звукового сообщения. Изумленный Сергей Ваганович поднёс клипсу к уху, после чего с ещё большим удивлением протянул её пилоту.

— Сообщение для вас!

Сомонов пристально посмотрел на начальника экспедиции, молча принял из его рук оранжевый пластиковый корпус. Вставив большой палец в углубление, медленно провёл штрих-сканером по глазам — рубиновый огонёк погас. Закрепив клипсу в ухе, Валерий услышал голос диспетчера авиационного ангара: "На запрос начальника экспедиции Сергея Вагановича Клязьмина о доставке трёх аспирантов на Тугго-Гохой директор департамента геологии Севера Иван Тимофеевич Норвигин ответил положительно. Прохождение контрольной точки в Нак-То — плюс семнадцать минут. Конец сообщения".

— Я поражён вашей предусмотрительностью! — сказал Валерий, возвращая Клязьмину стёртую фонему.

— Вы о чём?.. — не понял Сергей Ваганович.

— К тому же вы редкий психолог, — добавил пилот, — если сумели предугадать итог нашей беседы, совершенно ничего обо мне не зная!

Клязьмин попытался возразить, но Валерий остановил его жестом. Указав глазами на одинокую фигуру девушки, замершую на краю площадки, задумчиво произнёс:

— Что ж, зовите ваших аспирантов. Только пусть поторопятся.

Небольшая заминка произошла в салоне винтолёта, когда к уже знакомой пилоту Олесе Загстог присоединились двое молодых людей: совсем юная и миниатюрно-хрупкая девушка — Ариша Найвон, и высокий, тяжеловесно-крепкий юноша, коротко представившийся Ноком. Мысленно Валерий окрестил вторую девушку "дюймовочкой" — она больше походила на школьницу второго цикла обучения, чем на учёного, которого приглашают на лунный симпозиум. Юноша показался Сомову "вещью в себе": он почти не разговаривал, на всё происходящее поглядывая с подчёркнутым пренебрежением и непонятным скепсисом.

В салоне винтолётов серии ВТЛ-12 при базовой комплектации находится три ряда кресел. Первый ряд — ложемент пилота и справа от него узкое кресло с высоким подголовником для возможного инженера воздушной разведки при осуществлении спасательных операциях категории "шторм". За ними располагаются три стандартных сиденья для пассажиров, а далее — ещё три кресла, которые обычно сложены в небольшом подиуме на полу кабины. Валерий предложил кресло рядом с собой этнографу, а Аришу и Нока попросил разместиться на местах пассажиров. Груз — три объёмистые сумки невероятных размеров со всевозможными надписями на студенческом сленге — с трудом уместились справа на третьем кресле.

Пилот запустил прогрев двигателя. Пока машина едва уловимо пульсировала, набирая нужные обороты, Валерий попросил всех пристегнуться.

— Зачем это? — недовольно поморщился Нок, заставив низкими частотами своего баса загудеть вольфрамовую дугу обзорного танскера.

Пилот обернулся и спокойно указал на дверь:

— Это не прогулка по ландшафтному парку Мон-Те-Зо. Если кого-то не устраивают условия полёта — он может выйти.

Эфемерная на вид "дюймовочка" так двинула своего соседа острым локотком в бок, что юноша охнул и быстро отвернулся к иллюминатору. Олеся промолчала, но Валерий успел заметить мелькнувшую на её губах улыбку.

— Готовность тридцать секунд. Прошу всех пристегнуть фолстеры, — произнёс пилот, затягивая ремни безопасности на своей груди.

Олеся бросила на него быстрый взгляд и смущённо спросила:

— Что такое фолстеры?

— Это красные ремешки на ремне безопасности. Они фиксируются эластичной застёжкой на горле пассажира.

— Ошейники! — Вольфрам танскера немедленно отозвался на яркие эмоции Нока.

— Фолстеры. — Спокойно поправил юношу пилот.

— А где ваш оше… фолстер? — с недоверием в голосе осведомился Нок.

— У меня предстартовые параметры считываются тактильно через эпидермис пальцев рук — штурвал для этого оборудован специальным сканером.

— А если мы не станем надевать их? — О чём-то медленно соображая, спросил Нок.

— В этом случае автоматически заблокируется стартовая программа, — ответил пилот. — Я вас высажу, и после перезапуска полечу один.

Нок недовольно запыхтел, после чего на правом пульте поочерёдно загорелись три звёздочки — начали поступать предстартовые параметры трёх пассажиров.