Последним усилием Роберт подтянулся на вершину скалы и упал ничком, потом откатился от края и полежал немного, ловя ртом воздух. Теперь только не уснуть! Финлей никогда не найдет его, стоит потерять сознание или провалиться в сон. Так бодрствуй и думай… О чем?

Гильдия. Да, многое изменилось за время его отсутствия. Гильдии удалось возродить древние жестокие законы, теперь их применяли к обычным людям. Конечно, никто и не подозревал, что Арли – колдун; иначе его сожгли бы на костре. Нет, Арли совершил какой-то мелкий проступок, и за это ему отрубили руку. О боги, что ты творишь, Селар!

– Вон он! Сюда!

Голос Финлея… Откуда он донесся?

Роберт попытался встать, но холод лишил его последних сил. Даже дрожать он уже не мог, все тело онемело. Наконец-то он может позволить себе забвение…

– Сюда, Дженн! – Руки Финлея обхватили его. – Поддерживайте его за плечи, а я посажу на лошадь… Вот так. Теперь скорее отвезем его к костру.

Сквозь застилающий глаза серый туман Роберт взглянул в мокрое от дождя, такое знакомое лицо Финлея. Голос его не слушался, но все же он прокаркал:

– Это была Дженн, Финлей. Финлей хрипло рассмеялся.

– С ними все в порядке, Роберт. Мы нашли заброшенную хижину. Марта присматривает за ранеными. Мы и тебя сейчас привезем туда. Ты только держись.

Роберт кивнул. Финлей не понял его, но это не имеет значения. Скоро поймет. Они все поймут.

Боль и изнеможение заставили его уснуть, но боль же и разбудила: мучительная, туманящая сознание боль в каждой клеточке тела. Ну, по крайней мере он остался жив…

– Давай, Роберт, сядь и выпей это. – Над ним склонилось милое лицо Марты, ее рука поддерживала ему голову. – Ты согреешься и наконец проснешься.

Горячая жидкость была приятна на вкус, и Роберт с жадностью выпил все, что было в кружке.

– Что это такое?

– Какая разница! – За спиной Марты возник Финлей. Роберт приподнялся на локте. Оказалось, что он лежит на полу хижины у разведенного посреди пола костра. У противоположной стены он разглядел Арли и Мику, за которыми ухаживала Дженн.

– Арли поправится, – с улыбкой сказала Марта, снова наполняя его кружку. – Да и Мика к утру будет уже на ногах. У него глубокая ссадина на лбу, но это скоро заживет. Самое главное – благодаря тебе Арли остался жив.

– Но положение наше не такое уж хорошее, – сказал Финлей, понизив голос, чтобы другие не слышали. – Буря к утру прекратится. Арли еще нельзя будет перевозить, а если мы останемся здесь, гильдийцы могут нас найти.

Роберт забрал у Марты кружку и стал греть руки о гладкую поверхность олова. Да, Финлей прав.

– Мне очень жаль, брат, но, даже будь я в полном порядке, я не смог бы целый день поддерживать иллюзию. Этого и никто не смог бы.

– У тебя еще не прояснилось в голове. Тебе и не нужно поддерживать ее целый день, – только когда я почувствую их приближение. Беда в том, что появиться они могут в любую минуту, а значит, ты должен все время быть наготове.

Осушив кружку, Роберт протянул ее Марте за новой порцией питья.

– Но какое-то время у нас все же есть?

– Часа два, может быть, чуть больше. Ветер утих, а дождь их не остановит. Я слежу колдовским зрением за тропой, что ведет в горы. Если нам удастся добраться до перевала, прежде чем они нас найдут, на плато спрятаться будет легче, а дальше они уже не станут нас преследовать.

– Верно. – Роберт взглянул на Арли. Тот полусидел, прислонившись к стене; перевязанная культя лежала у него на груди. Арли был бледен, глаза его потускнели, но тем не менее он смотрел на Роберта с обычной надеждой и ожиданием.

Даже через три года все то же самое…

– Где лошади? – Допив отвар, Роберт повернулся к Шинлею.

– Тут рядом есть сарай. Я их вытер и задал корм, но как следует растереть не успел.

– Что ж, – вздохнул Роберт. – Помоги своему бедному старому брату подняться, Финлей. Работа по крайней мере меня согреет.

В сарае оказалось теплее, чем в хижине, – от шести лошадей шло влажное тепло. Роберт занялся ближайшим конем, Финлей – следующим. Сначала мышцы Роберта протестовали против каждого взмаха щетки, но, по мере того как он работал, боль смягчалась и наконец совсем ушла. Роберт чистил уже третьего коня, когда Финлей заговорил:

– Поразительно, как тебе удалось сделать такое с мостом. Я, конечно, знал, что ты самый сильный из нас, но никогда раньше не видел, чтобы тебе подобное удавалось. Я уж думал, Мика погиб.

– Я тоже так думал. – Роберт не прервал своих размеренных движений. – Я был бы рад приписать себе такую заслугу, но только это сделал не я.

– Но… – Финлей в полной растерянности выпрямился и взглянул на брата.

Роберт не смог удержаться:

– Разве это был не ты?

– Роберт, я не трогал мост, честно… Что только ты говоришь! Поднырнув под шеей лошади, Роберт начал чистить ее другой бок. Равномерные движения помогали привести мысли в порядок – хоть эти мысли и были невеселыми.

– Я говорю, что это сделала Дженн. У нее есть сила – и прежде чем ты начнешь спорить, подумай хорошенько. Ни ты, ни Марта не смогли бы удержать мост, и даже будь Арли в сознании, он не справился бы тоже. Насчет Мики мы знаем – он не одарен колдовскими способностями, так что остается только Дженн.

Лицо Финлея побледнело, когда смысл сказанного дошел до него.

– Готов держать пари – она и не представляет, что сделала.

– Конечно.

Братья некоторое время молчали, потом настроение Финлея переменилось – теперь он был полон энтузиазма.

– На нее необходимо наложить Печать, Роберт! Ты же знаешь, что может случиться! – Финлей рвался скорее вернуться в хижину, но Роберт остановил его.

– Нет.

– Проклятие, Роберт! – Финлей ударил кулаком в хлипкую дощатую стену, так что лошади вздрогнули. – На нее необходимо наложить Печать! Не притворяйся, будто считаешь, что без этого можно обойтись. Она сильна – очень сильна. Сильна настолько, что смогла двигать мост! Разве ты смог бы сделать такое?

– Не знаю. Может быть. Только я этого не делал.

– В любом случае я должен наложить на нее Печать.

– Нет.

Финлей замер и пристально взглянул на Роберта:

– Ты серьезно? Ты в самом деле хочешь, чтобы она осталась беззащитной? А что, если она повстречается с малахи? Без Печати она сможет лишь попытаться выставить щит. Как бы сильна она ни была, без обучения она никогда не сумеет скрыться даже от самого слабого малахи! Клянусь дыханием Минеи, ведь Анклав отсюда всего в дне пути! Такая опасность…

– Ради всего святого, братец, успокойся, – вздохнул Роберт. – Иногда я удивляюсь, как тебе удалось стать хотя бы адептом. Тебе не удается держать в узде свои эмоции, не говоря уж о колдовской силе! Я не говорил, что на Дженн не будет наложена Печать, – но это сделаешь не ты, а я. Сомневаюсь, что где-нибудь поблизости есть малахи. Они еще больше, чем невежественные крестьяне, верят россказням о чудовищах и прочих ужасах, окружающих Голет, так что тебе лучше остыть. Конечно, я не собираюсь отпустить Дженн на все четыре стороны, ничем ее не защитив. Как и всем нам, ей нужна Печать, чтобы узнавать, не приближается ли к ней малахи.

– И если Печать на нее наложишь ты, – подхватил Финлей, – она станет твоей подопечной, а поскольку ты не принес клятву верности Анклаву, ты не будешь обязан представить ее остальным. Она окажется только под твоей защитой. Она не встретит таких же, как она сама, не присоединится к нам. И хоть Мике нужна медицинская помощь, которую ему оказали бы в Анклаве, ты не желаешь присутствовать на Собрании, к каким бы последствиям это ни привело. Я правильно тебя понял?

– Если угодно, – устало кивнул Роберт. – С другой стороны, не забывай: Дженн не очень симпатизирует тебе, и за это обстоятельство ты должен благодарить только себя самого. А раз ты ей не нравишься, едва ли она станет тебе доверять, правда?

Шинлей упрямо выпятил подбородок, но не стал больше возражать.