Простите меня, сир, я не подозревал, что все так серьезно. Иначе я рассказал бы о том разговоре.

– Не сомневаюсь, – прошипел Селар. Он медленно повернулся, его взгляд уперся в посла брата. Привычное самообладание изменило Ожье, его глаза расширились, когда он прочел во взгляде Селара немой вопрос.

С величайшим достоинством герцог выпрямился во весь рост.

– Если вы хотите втянуть меня в ваши домашние склоки, ваше величество, – так прямо и скажите. В противном случае позвольте откланяться.

– О, поверьте, – в голосе Селара прозвучала угроза, его глаза сверкали в свете свечей, – я нисколько вас не задерживаю. И можете передать моему брату, чтобы в следующий раз он готовился лучше.

Ожье вызывающе выпятил челюсть, повернулся и, не говоря ни слова, покинул зал. Его свита двинулась следом.

Все были слишком увлечены схваткой между королем и послом, чтобы обращать внимание на Годфри, который медленно поднялся на ноги. Теперь же Селар взглянул на дьякона и указал рукой на тело.

– Уберите отсюда эту мерзость – и уходите.

Бросив приказ Вогну и членам своего совета, Селар быстрыми шагами вышел из зала. Толпа вокруг убитого начала редеть, и скоро Годфри остался почти в одиночестве. К нему подошел Хильдерик, бледный и потрясенный, но внимание дьякона было сосредоточено на королеве. Ругая себя, он быстро подошел к Розалинде.

– Ваше величество, позвольте вашим дамам увести вас. Вам не следовало этого видеть.

Королева с трудом оторвала взгляд от мертвого тела. Она выглядела потрясенной, но голос ее прозвучал ровно.

– Отец… я ничего не могу с собой поделать. Зачем он это сделал? Что могло его заставить… ведь должен же был он знать, что его остановят!

Годфри взял ее за руки и заговорил так тихо, что никто, кроме Розалинды, не мог его услышать.

– Кто знает, что заставляет действовать безумца? Но вы, дочь моя, – подчеркнуто произнес дьякон, – не должны жалеть о том, что он не преуспел.

Королева мгновение смотрела ему в глаза, потом склонила голову; на ее милом лице промелькнула еле заметная улыбка.

– Ах, отец, как бы я хотела, чтобы вы были моим духовником. Вы вразумляете так мягко.

– Я делаю это из любви и заботы о вашей бессмертной душе, дочь моя. Боги даруют вам свое благословение, когда вы меньше всего этого ожидаете. Но прошу вас, уходите отсюда.

Розалинда кивнула и двинулась прочь, знаком приказав своим фрейлинам следовать за собой.

Годфри взглянул на Хильдерика; трое солдат подняли тело Геллатри и унесли его из зала. Двое священников стояли в безмолвии, окутавшем их словно саван. Годфри мысленно снова переживал момент, когда Геллатри кинулся на короля. Теперь он ясно видел выражение лица убийцы – выражение бесконечной ненависти. Нэш очень дипломатично говорил об этом с королем – редкий талант в теперешние трудные времена.

Годфри со вздохом поднял глаза на друга.

– Должен сказать, я рад, что епископ не задержал меня еще дольше. Ужасно обидно было бы пропустить такое развлечение.

Хильдерик поднял глаза к небу.

– Ох, прекратите, Годфри! Я никогда не мог понять вашего извращенного юмора.

– Наверное, так и есть, брат мой, – дружелюбно ответил Годфри, – но иногда я опасаюсь, что шутки выходят мне боком. – Взяв архидьякона под руку, он двинулся через весь зал к выходу. – Впервые в жизни я должен буду принести покаяние в том, что разделяю желания королевы.

Сомнений не осталось – он застрял. Дерево было толстым, но Мика влез так высоко, что тонкие ветки грозили вот-вот обломиться под его весом. Иголки сосны шуршали, а сук, на котором он стоял, угрожающе скрипел под ногами. С растущей паникой Мика стал нащупывать более надежную опору, однако приходилось заботиться еще и о том, чтобы не раздавить яйца, спрятанные под его стеганой туникой.

Мика ухватился за толстую ветку и попытался немного спуститься, но ничего не вышло: чтобы добраться до следующего сука, ему пришлось бы съехать, обхватив ствол, – и при этом неизбежно раздавить яйца, ради которых он влез на дерево.

Мика посмотрел вниз. Его господин был занят тем, что поправлял мешки на вьючной лошади. Вздохнув, Мика попытался найти ответ на вопрос, который ему был только что задан:

– Честно говоря, милорд, я не знаю. Данлорн удивленно поднял брови:

– Не знаешь? Но у тебя было целых три года, Мика, чтобы поразмыслить на эту тему. Наверняка ты все же представляешь себе, как твоя семья встретит твое неожиданное возвращение. Они, должно быть, по тебе соскучились, особенно твоя матушка.

– Ну да, – без особой уверенности кивнул Мика. – Матушке, правда, скорее всего было не до того – ей приходилось думать о том, как бы поудачнее выдать замуж дочерей, да и присматривать за сыновьями тоже. Ей ведь никогда даже и мысль не приходила, что они взрослые и могут сами решать свои дела. К тому же теперь, наверное, подросли мои племянники и племянницы, которые и не подозревают о моем существовании.

– Такова уж участь младшего сына.

– Дома пятеро моих братьев и две сестры, так что даже не знаю, заметили ли родители мое отсутствие.

Данлорн хмыкнул и снова занялся лошадью.

– Думаю, все-таки заметили. А как насчет твоего отца? Мика уставился на ветки у себя над головой, на мгновение забыв о том, что может свалиться с дерева. Можно сколько угодно гадать, как встретит его остальная семья, но в одном Мика был уверен: отец его не простил. Очень даже вероятно, что он уже и наследства его лишил. От этой мысли на сердце у юноши стало тяжело. Если бы не отцовский гнев, ничто не омрачало бы его возвращения домой и радости встречи с родными.

Голос Данлорна отвлек Мику от печальных мыслей.

– Ты уж меня прости, только я никак не пойму, что ты делаешь там наверху.

– Добываю ужин, милорд.

– Ужин? Но сейчас еще утро!

Мика покрепче обхватил ствол и вытянул шею, пытаясь разглядеть, нет ли подходящего сука с другой стороны дерева.

– Я нашел яйца.

– В это время года?

– Да. Сероглазый флоссон выводит птенцов осенью. – Слова Мики сопровождались кряхтением: он уселся на своей ветке и попытался дотянуться ногами до сука, который был почти в доступности. – Сказать по правде, мне просто повезло. Эти птицы обычно не водятся в южных краях.

– Понятно. Так почему ты все еще там прохлаждаешься? Услышав это, Мика прекратил свои безуспешные попытки и взглянул вниз на господина.

– Вы бы лучше помогли мне спуститься, а не тратили время на…

– Глупые вопросы? – рассмеялся Данлорн. Уперев руки в боки, он взглянул вверх и добавил: – Я бы и рад помочь, но, как видишь, лестницы у меня нет, а до ближайшей деревни много лиг. А не можешь ли ты спуститься тем же путем, как влез?

Мика стиснул зубы: терпение его было на исходе…

– Если бы я мог это сделать, я не застрял бы здесь.

– Да, конечно. – Улыбка Данлорна угасла, и он огляделся в надежде, что его осенит спасительная идея.

Следя за ним без особой надежды, Мика сунул руку под тунику, чтобы проверить, целы ли яйца.

– Так вы ничего не можете сделать, милорд?

– А что ты предлагаешь? – Данлорн снова взглянул вверх и беспомощно развел руками, хотя и не смог скрыть ухмылки.

Мика вздохнул и прислонился лбом к стволу дерева. Судя по тому, как идут дела, он может провести на этом суке целый день…

– Мне больно видеть, что мое несчастье для вас – лишь повод для веселья, милорд, – сказал он со всем достоинством, какое только мог вложить в свои слова.

– Вон смотри, – попытался Данлорн дать практический совет, – там – с противоположной от тебя стороны – есть ветка. Тебе ее не видно, но если ты вытянешь ногу… Нет, не эту… Вот так! А теперь разожми руки.

Мика сделал, как ему было сказано, но его нога, которая должна была найти опору, не нащупала ничего. В панике парень попытался снова ухватиться за ветки руками, но промахнулся и с ужасным шумом рухнул вниз. Он упал на живот, иглы сосны исцарапали его лицо… —Мика несколько секунд лежал неподвижно, судорожно хватая ртом воздух. Когда его голова немного прояснилась, он ощутил холодную липкую влагу под одеждой.