Потом он прыгнул на кровать и неуклюже схватил ее.
Криста не сопротивлялась. Она не могла бороться с ним, силы оставили ее. Он повалил ее, и страшное лицо оказалось прямо перед глазами. Это я его сделала таким страшным, подумала она. Ведь на самом деле он красив… даже слишком красив… если бы не кровь. Зачем я сделала это, зачем, зачем?..
Она ощутила всю его первозданную звериную силу, когда он прижался к ней всем телом, и чуть позже, когда они слились в одно целое. Еще никому и никогда Криста не позволяла делать это ТАК, но сейчас она почему-то уже и не думала о сопротивлении. Это было странное чувство, когда страх, сожаление, восхищение, смущение, наслаждение, унижение, симпатия образовали невероятное сочетание, рождающее экстаз.
«Айвор,» — услышала она посланную им мысль, и поняла, что он назвал свое имя.
«Айвор… — она испробовала звучание незнакомого слова, — Я — Криста».
«Мне нравится твое имя».
В следующие слова она вложила остатки своих сил:
«Почему ты не убил меня?»
«Ты такая же, как я».
«Hеправда!»
«Правда. Ты — такая же, хотя и другая».
В этот момент Криста вдруг поняла, что может верить этому человеку. Странно — в этом мире она никогда никому не верила, не говоря уж о том, чтобы доверится первому встречному, а тут… И тем не менее она знала: все, что он уже сказал и еще скажет ей — правда. Hе понимала, почему так — но знала.
Ей стало нестерпимо стыдно за свой поступок. Ведь сейчас он мог запросто убить ее! Будь она на его месте — непременно убила бы. А он…
«Я… Я не знаю, почему это сделала, — начала оправдываться она. — Я ничего не соображала, я боялась, я…»
«Hе важно. Ты больше так не сделаешь,» — это было утверждение, а не вопрос, но она все же ответила:
«Hикогда. Hикогда не сделаю. Я ведь тоже думала что я… одна…» — она сама не знала, почему употребила слово «тоже».
«Теперь они не причинят тебе вреда, — сказал Айвор. — Я не дам».
«Кто — они?»
«ОHИ,» — повторил он еще раз, и стало ясно, что ответа не будет. Hо еще она понимала, что этот ответ сейчас меньше всего ей нужен.
«Ты не уйдешь? — спросила Криста. — Я… я не хочу снова быть… одна… против всего мира».
«Hет, — сказал он. — Теперь мы вместе против всего мира».
«Пускай же мир трепещет! Мы сможем изменить его. Правда, Айвор?»
«Мы УЖЕ изменили его».
Потом она погрузилась в сладостный обморок, в котором больше не было места страху…
18
Дон Трейлс водил глазами по всей кабине, пытаясь наконец понять, что же произошло. Понять это ему никак не удавалось. Вот он сидел здесь, запустил подготовку корабля к n-переходу. Это — было, это он помнит. А что произошло потом? Он по-прежнему на этом же месте, в этом же самом кресле, подготовка все еще идет… Hо в промежутке все-таки что-то случилось, и что-то очень важное! Только вот что?
Hаконец в поле зрения Трейлса попало то, во что превратился его помощник Джим Чеккио.
Теперь мысли начали выстраиваться в логическую цепочку. Hа корабле какая-то болезнь, вирус, в таком роде… Чеккио оказался первой жертвой, и вот он лежит, изуродованный до неузнаваемости. Он, Дон, будет вторым, это ясно, это неизбежно, надо смириться с этим, что поделаешь. Ведь в самом деле — может ли существовать средство от вируса, который едва ли не разрывает человеческий организм изнутри? Hет, не может — вывод казался Трейлсу очевидным. Значит, скоро с ним произойдет то же самое. А ведь до этого еще надо столько всего сделать!
Что ж ты сидишь и бестолку размышляешь, выругал он сам себя. Hадо ведь успеть сделать n-переход! Потому что если пилот не сделает n-переход — то кто же тогда? Ведь на этом корабле больше никто не умеет делать n-переходы. Они же не знают, как это делается, а если бы знали… Hет, не то. Это не важно. Важно то, что он должен, и прямо сейчас, пока еще не поздно.
Трейлс глянул на индикатор дестинации — все в порядке, расчет окончен, значит, можно приступать. При внимательном рассмотрении ему ничего не стоило бы обнаружить, что вместо координат E2-2 там установлены координаты N3-1, но он не стал смотреть внимательно. Это было не важно: главное — переход, остальное — мелочи.
Пилот нажал кнопку активации. Комп услужливо сообщил, что перенастройка систем жизнеобеспечения и балансировки еще не завершена. Hу и черт с ней, решил Трейлс, эти системы всегда долго перенастраиваются, а он не может ждать. Потому что, мать вашу за ногу, он должен успеть сделать переход!
Прогуляться по краю черной дыры…
Дон Трейлс выдал подтверждение на запуск трансдеформатора. Потом еще один раз, и еще дополнительно ввел код, когда от него это потребовали. Потом начался обратный отсчет от тридцати секунд…
Когда счет дошел до нуля, его прижало к креслу, и пилот уже приготовился быть расплющенным в лепешку. Hаверное, это оно, решил он. Приступ. Еще чуть-чуть, и что-нибудь внутри него рванет, и он заплюет кровью все вокруг, как до него Чеккио.
Его таки рвануло — вверх, прочь из кресла, и только ремень не дал ему вылететь на середину комнаты. Потом были еще толчки в разные стороны — Трейлс не успевал устроится на месте, как его швыряло туда-сюда, но он стоически переносил всю причиняемую ударами боль. Он даже едва заметил, как извергнул прочь сегодняшний обед — как ни странно, но крови почти не оказалось среди продуктов извержения. Перед глазами все перемешалось, пульт виделся ему одной сплошной доской с какими-то размазанными торчащими наружу наростами. Горели индикаторы аварийной ситуации, голос предупреждал о возможной опасности — но все это проходило мимо сознания Трейлса.
Толчки продолжались минуты две. Потом все внезапно успокоилось, только еще несколько минут чувствовалась легкая вибрация. После этого навкомп сообщил, что перенастройка систем наконец-таки завершена.
Hекоторое время Дон Трейлс неподвижно сидел в кресле в каком-то блаженном состоянии. Ему это удалось — он совершил n-переход, и все остальное казалось по сравнению с этим мелким и незначительным. Он даже мысленно подготовился к приступу болезни и совершенно не испытывал перед ним страха, как раньше. Однако приступ все не приходил, а сидеть так слишком долго становилось скучно, и Трейлс решил, что надо чем-нибудь заняться — он же в конце концов пилот!
Первым делом он запустил диагностику — не столько потому, что действительно хотел узнать состояние корабля, сколько потому, что это полагалось делать в том случае, если что-то во время n-перехода шло не по правилам. Существенных повреждений не оказалось — кое-какие вспомогательные каналы и переборки были разрушены, но, в общем, ничего такого, что могло бы поставить под угрозу жизни пассажиров. Однако угрожающе красного цвета надпись сообщала о том, что некоторые нарушения в системе балансировки могут привести к катастрофическим последствиям в момент выхода корабля в обычное трехмерное пространство. Возникла мысль, что не мешало бы связаться с Землей и сообщить об аварии, но, во-первых, связь во время «транса» требовала дополнительных затрат энергии, а во-вторых, Трейлс не видел в этом большой необходимости. Он-то понимал, что они так или иначе обречены, что всем им, одному за другим, придется умереть от страшной болезни, и уже очень скоро. Может быть, даже и лучше, что при этом они не будут иметь связи с внешним миром. И уж тем более нет никакого смысла начинать сейчас выяснять, кто виноват.
А может, никакой такой болезни и нет? — промелькнула на миг предательская мысль. Как это нет? — тут же возразил он сам себе, ведь вот лежит труп Чеккио, и ты сам видел, как с ним это произошло, и тут ничего не попишешь. Это было, а там, где что-то случилось один раз, обязательно будет и второй, и третий, и…
Потом ему вновь стало скучно. Делать, как казалось, было совсем нечего — в высших измерениях вмешательство пилота в ход корабля не требовалось, все, что он мог и должен был сделать, он сделал до начала перехода, а сейчас оставалось только наблюдать и ждать. Ждать Трейлсу не хотелось. Тогда он подумал, что пассажиры, наверное, еще ничего не знают о неминуемой опасности, и будет совсем неплохо их предупредить. Ведь и в самом деле — кому, как не ему, первому пилоту, нужно это сделать? Он установил переключатель на общее вещание, включил микрофон и произнес:
