В этот момент рассказ лейтенанта Стейпла прервал Чарльз, вошедший в вестибюль со стулом в руках. Другой лакей, идя за ним по пятам, принес еще один стул. После того как стулья поставили у самого камина, я уселась на один из них и пригласила лейтенанта занять второй. Он опустился на стул очень неловко, вцепившись в подлокотники и вытянув вперед раненую ногу, и я заметила, что он на секунду прикрыл глаза, явно испытав огромное облегчение от того, что ему не нужно больше стоять.

Я невольно подумала о том, что чиновники из Министерства иностранных дел не дожны были отправлять лейтенанта, рана которого еще не зажила как следует, в такую долгую поездку верхом, но мне хватило такта не делиться с молодым человеком своими соображениями на этот счет. Я понимала, что слова о том, что он взялся за дело, которое ему не по силам, не могли вызвать у Стейпла ничего, кроме раздражения.

Я попросила посыльного лорда Каслри рассказать мне все, что ему было известно о героической обороне левого фланга войск герцога Веллингтонского и о храбрости, проявленной Адрианом. Он с удовольствием откликнулся на мою просьбу и продолжил было свое повествование, но тут в дверях появился Уолтере.

— Лорд Грейстоун в самом деле у себя в кабинете, миледи, — объявил он и, повернувшись к лейтенанту Стейплу, добавил:

— Следуйте за мной, сэр, я провожу вас к его милости.

Я забежала на минутку в свою спальню, чтобы переодеться в мое вечернее платье из синей тафты. Неожиданно дверь, разделявшая наши с мужем комнаты, отворилась, и вошел Адриан. Мое сердце тут же застучало с такой силой, что я даже испугалась, как бы Адриан не услышал его удары. Голова у меня закружилась, и я, чтобы удержаться на ногах, оперлась рукой о спинку кровати.

Адриан взглянул на разложенное на кровати платье и сказал:

— Я пришел попросить тебя не переодеваться к обеду, Кейт. Дело в том, что я пригласил Стейпла отобедать с нами, так что нам с тобой придется спуститься в столовую в костюмах для верховой езды.

— Но ведь я могу надеть и то платье, что было на мне сегодня утром, — сказала я. — Оно подойдет для такого случая?

— Да, оно подойдет, — произнес Адриан с таким отсутствующим видом, словно в этот момент думал о чем-то совсем другом.

Мне не хотелось совать нос в чужие дела, но в то же время я буквально умирала от любопытства и потому после некоторого колебания спросила:

— Надеюсь, лейтенант Стейпл не принес никаких плохих новостей?

Адриан вздохнул и, сделав еще несколько шагов внутрь комнаты, прислонился спиной к стене и грустно поглядел на меня.

— Каслри пишет, что социальная напряженность и волнения в стране усиливаются. В связи с этим в правительстве обсуждается вопрос о временной приостановке действия закона о неприкосновенности личности и о принятии законов, запрещающих собрания, имеющие бунтарскую направленность, а также литературу мятежного характера.

Я нахмурилась. Проблема социальной напряженности в Англии начала обостряться с того самого времени, когда экономика, получившая бурное развитие в военное время, испытала резкий спад после Ватерлоо. Одной из главных причин обострения внутренней ситуации в стране стал так называемый зерновой закон, принятый в прошлом году. Закон этот был призван защитить интересы британских землевладельцев путем прекращения ввоза в страну дешевого импортного зерна. Однако в результате его реализации широкие слои населения, среди которых значительное число составляли безработные, стали влачить полуголодное существование и в конце концов дошли до такого отчаяния от обрушившихся на них нищеты и страданий, что в январе регент, который направлялся на церемонию открытия парламента, был забросан камнями.

— Отмена закона о неприкосновенности личности ничего не даст, — сердито заявила я. — Проблема состоит в том, что люди страдают от голода и не могут найти работу.

— Я знаю, — согласился Адриан. — Дело дошло до того, что четыре тысячи человек собрались на Сейнт-Питерс-Филд в Манчестере, чтобы маршем идти с петицией на столицу. Правительство просто в ужасе. Каслри хочет, чтобы я немедленно приехал в Лондон.

Со стыдом должна признать, что первая мысль, котори пришла мне в голову после этих слов Адриана, не имела ничего общего с голодными бедолагами из Манчестера.

— Так, значит, ты уезжаешь? — спросила я.

— Да, — ответил Адриан, глядя мне прямо в глаза.

— Ради всего святого, что от тебя может хотеть Каслри? Что ты можешь сделать? Провести кавалерийскую атаку против этих бедняг?

Некоторое время Адриан молча смотрел на меня, а потом сказал:

— Надеюсь, ты не придала слишком большого значения рассказу Стейпла?

— А почему бы и нет? Он очень хорошо о вас отзывался, милорд.

Адриан покачал головой.

— Просто так вышло, что я оказался на должности командира, вот и все. Английская кавалерия всегда славилась мощью своих атак. Наши кавалеристы бросаются в бой с таким же жаром, с каким на охоте преследуют лисицу, — сострил он и улыбнулся, словно приглашая меня посмеяться его шутке. — Строго говоря, они не смогли бы остановить своих лошадей, даже если бы этого захотели.

Я не могла с ним согласиться.

— Тебе что, не нравится чувствовать себя героем? — с любопытством спросила я. — Большинство мужчин на твоем месте были бы просто счастливы.

— Все это просто смешно, — с горечью сказал Адриан и отвернулся к камину, предоставив мне рассматривать его широкую спину. — Все настоящие герои Ватерлоо мертвы, Кейт. — С этими словами он пнул ногой горящее полено, подняв в воздух целый каскад золотистых искр. — Потери англичан в битве при Ватерлоо составили пятнадцать тысяч человек. Кроме того, погибло еще и семь тысяч солдат нашего союзника Пруссии. Сколько полегло французов — одному Богу известно. Так что говорить о ком-то из оставшихся в живых как о герое — это почти кощунство.

Адриан снова пнул полено, затем оперся руками о каминную доску и, стоя спиной ко мне в напряженной позе, продолжал смотреть на огонь.

— А лейтенанту Стейплу ты тоже все это сказал? — спросила я.