Проведя холодящей тканью по голой коже, Зинаида благодарно вздохнула. На теле остался освежающий влажный след.

Но часы шли, и вскоре Зинаида поняла, что больше не в состоянии терпеть духоту. Поджав ноги, она присела на подоконник, затененный и закрытый от улицы кроной большого дерева, росшего перед домом. Продолжая лениво водить льдом по рукам, она глазела на прохожих, которые были настолько поглощены своими заботами и поисками тени, что шли не поднимая головы. Жара так сильно досаждала всем, что люди даже не думали интересоваться, кто прячется в комнате за ветвями дерева. Те, кто показывался на дороге, быстро исчезали из виду, так что вскоре улица снова становилась пустынной.

Обернув полотенце, лед в котором уже растаял, вокруг шеи, Зинаида прижалась затылком к оконной раме и, прикрыв глаза, унеслась мечтами к своему дому. Эти живые образы, возникавшие в воображении, скрашивали ее одиночество и порой казались настолько реальными, что она почти ощущала аромат ветров, доносящихся с Волги и ее притоков. Она помнила, как часто отец подъезжал верхом к дому. Как ни странно, даже теперь, словно наяву, она слышала неторопливый топот конских копыт и знакомый скрип кожаного седла… Как будто отец и сейчас спускается с лошади перед крыльцом… И хотя воспоминания взволновали ее живыми деталями, все же в них чего-то недоставало. Наверное, звона серебряных бубенчиков, колечек и прочих украшений на богатой упряжи… Несмотря на желание как можно подробнее восстановить в памяти всю картину, Зинаиде никак не удавалось убедить себя, что она слышит этот знакомый мелодичный звон.

Приглушенный стук каблуков по каменной дорожке заставил Зинаиду озадаченно нахмуриться, хотя она все еще продолжала фантазировать. Но это явно не походило на шаги отца. Открыв глаза и слегка склонив голову, она посмотрела в оба конца улицы. Прохожих не было видно, но возле самого их дома она вдруг заметила высокого человека. Он шел по каменной дорожке к парадному крыльцу. И именно его шаги слышала Зинаида минуту назад.

Широкополая шляпа гостя скрывала его лицо, но боярышня сразу узнала гордую осанку и четкую, уверенную поступь офицера. Этот человек был одет как иноземный кавалерист. Это изрядно удивило Зинаиду, потому что она не могла представить, чтобы Анна пригласила европейца в свой дом, если, конечно, не получила на то особого распоряжения государя. И уж совсем невероятным казалось Зинаиде, чтобы майор Некрасов или кто-то из его сослуживцев надел что-то кроме русского костюма. К поясу коротких темно-коричневых панталон офицера была пристегнута шпага. Из-под них виднелись более светлые чулки, поверх которых были натянуты ботфорты. В сравнении с длиннополыми боярскими шубами, а также длинными кафтанами и широкими штанами русских солдат такие облегающие чулки и смешные штанишки казались почти бесстыдными. И все же у этого мужчины были столь длинные ноги и узкие бедра, что ему, как немногим, шла именно такая одежда. Рубашка его сверкала белизной под ярким солнцем. Широкий кружевной воротник свободно лежал на плечах кожаного жилета. Отвороты рукавов были обшиты такими же кружевами. В общем, одеяние этого человека больше напоминало английского кавалера.

Зинаида вдруг поняла, кто это может быть, и, вовремя подавив чуть не сорвавшееся с губ удивленное восклицание, сползла с подоконника на пол. Затем она осторожно высунулась из окошка, чтобы повнимательнее всмотреться сквозь нижние ветки дерева, и чуть снова не вскрикнула, поняв, что ее подозрения подтвердились. Там, внизу, привязанный к столбу у ворот, стоял конь, который навсегда запечатлелся в ее памяти. Та жуткая скачка через лес на спине своенравного жеребца оставила глубокий след в душе Зинаиды. Теперь она не сомневалась, что еще долго будет опасаться даже близко подходить к лошадям. Некогда являвшийся гордостью Ладисласа, вороной конь блестел и лоснился благодаря заботам и вниманию нынешнего владельца.

Тревожные сомнения овладели Зинаидой. Она напряженно думала о причинах появления полковника в княжеском доме. С нарастающей паникой представила себе, что он нарочно приехал взять реванш за то, что она так и не ответила на его предложение. Если он собирается ее опозорить, то наверняка скажет обо всем Анне, которая в этом случае сразу же побежит жаловаться своему августейшему родичу. А что последует за этим, даже представить невозможно.

Но быть может, она слишком подозрительно относится к полковнику Райкрофту? Почему бы хоть на миг не допустить мысль, что он — настоящий рыцарь? В конце концов, у него ведь была блестящая возможность взять ее силой, но он удержался. Не глупо ли впадать в истерику и прятаться в норке, словно трусливый крот, только потому, что англичанин оказался достаточно нахален и заявился в этот дом?

Мало-помалу Зинаиде все же удалось подавить свои страхи. Наконец она призналась, правда, лишь себе самой, что в этом заточении, где приходится маяться от скуки и отчаяния, неожиданное появление офицера — большая удача.

И хотя правила этикета требовали, чтобы юная девушка вела себя при иноземце с высокомерной отчужденностью, Зинаида, улыбаясь, высунулась из окна. Весело было от нечего делать исподтишка наблюдать за полковником. Воспоминания о нем в целом были приятны, и сейчас Зинаида позволила себе внимательнейшим образом обследовать глазами всю его фигуру. Ей, конечно, было невдомек, что при этом ее взгляд становится все теплее и лучезарнее. Ах, как обидно, что при такой изумительной фигуре этот мужчина не особенно красив лицом! Его длинные мускулистые ноги чудесно выглядели в гладких облегающих ботфортах, но, впрочем, поскольку Зинаиде уже представился случай воочию увидеть всю красу этих стройных бедер, она не слишком удивилась. Зато короткие панталоны оказались до неприличия узки, что действительно поразило воображение невинной девицы. Она невольно смущенно хихикнула, как только поняла, к чему прикован ее взгляд, но тут же подавила непрошеное веселье — ведь рядом могла оказаться Эли. В испуге Зинаида оглянулась — нет ли где поблизости служанки, которая могла стать свидетельницей ее ликования. К счастью, в покоях больше никого не было.

Передняя дверь распахнулась, и Зинаида высунулась из окна, насколько это было возможно, но в то же время, стараясь не попадаться гостю на глаза. Ей хотелось знать, что привело англичанина к княжьему дому. Она искренне надеялась, что он не разочарует ее и не окажется хамом.

— Добри дьен, — поприветствовал Райкрофт, сунув шляпу под мышку. — Пажалюйста. — После всех этих вежливых слов он старательно произнес по слогам: — Го-вор-ите ли ви по-ан-глии-ски?

Зинаида даже поежилась, слушая, как он бедняга, старается. Как и ожидалось, последовала длинная пауза. Борис, который, конечно, не говорил по-английски, сразу же помчался за хозяйкой, способной понять слова иноземца.

— Чем могу служить, сударь? — спросила Анна, появившись на крыльце.

Полковник Райкрофт взмахнул шляпой и отвесил лихой поклон:

— Княгиня Анна Тарасовна, я полагаю?

— Она самая. Так чего вы хотите?

— Милости, с вашего позволения, — ответил полковник и, тихонько хмыкнув, продолжал: — Я очень давно не был в вашей стране, так что теперь мой русский совсем плох и крайне невнятен. Боюсь, я напугал вашего дворецкого. Простите мое вторжение, княгиня. Я — полковник Райкрофт, командир Третьего гусарского полка его царского величества. Я имел честь не так давно оказаться полезным боярышне Зеньковой, когда она ехала в Москву. Мне бы хотелось увидеться с ней на несколько минут.

— Это невозможно, полковник, — холодно ответила Анна, — видите ли, боярышня Зенькова неважно себя чувствует и никого не принимает. Она заперлась в своих покоях и допускает к себе только свою служанку.

— Тогда, быть может, мне будет милостиво позволено вернуться завтра поутру?

— У вас есть повод ее беспокоить? — спросила Анна недовольным тоном.

— Один из моих людей нашел брошь, которая, как мы полагаем, принадлежит боярышне. Я хотел бы спросить ее об этом.