Пока Ленора поднималась по ступенькам, служанка весело улыбнулась ей и присела в глубоком реверансе. Прикинув про себя, она решила, что та на добрый десяток лет старше ее, но женщина так суетилась и бегала вокруг нее, будто в ее распоряжении был секрет вечной молодости. На лице ее сияла приветливая улыбка, в голубых глазах светилась доброта и мягкий юмор.

— Меня зовут Меган, мэм, — объявила она. — Мистер Синклер нанял меня, чтобы присматривать за домом, если вы не возражаете, мэм.

— Мистер Синклер? — Ленора удивленно изогнула тонкую бровь. — А я и не знала, что мистер Синклер был так любезен, чтобы побеспокоиться об этом. Или он заправляет всем домом?

Ее замечание, по-видимому, смутило служанку, но ненадолго.

— Но, мэм, ведь это же ваш дом! Что же странного в том, что ваш супруг позаботился об этом, пока вас не было?

Ленора остановилась на ступеньках, поджидая отца, и бросила на него подозрительный взгляд. Она хорошо помнила его обещание, что в доме не будет никого, кроме них обоих и слуг.

Откашлявшись и прочистив горло, Роберт поспешил успокоить дочь.

— Малькольм пообещал, что ноги его здесь не будет, так что, как видишь, ты зря волнуешься, Ленора.

— Надеюсь, что так оно и есть, — В голосе ее не было и намека на дочернюю почтительность, но она всегда ненавидела, когда ее против воли втягивали в темные махинации. — Я ведь уже предупреждала — мне нужно время, чтобы хорошенько во всем разобраться, — едва закончив, она вдруг усмехнулась, припомнив, сколько раз за последнее время она повторяла эти слова. Всю долгую дорогу, пока они добирались сюда, отец ее без устали пел хвалы молодому человеку, будто нарочно стараясь подготовить ее к мысли о неизбежности их будущей супружеской жизни. Но ей до сих пор была противна даже мысль о близости с Малькольмом, ведь ее сердце по-прежнему принадлежало одному Эштону. Должно будет пройти немало времени, вдруг со страхом поняла она, прежде чем она обретет свободу.

— Пожалуйте в дом, мэм, — вежливо произнесла служанка. — Вы ведь приехали издалека. Думаю, от усталости у вас все косточки ноют.

Служанка придержала дверь и Ленора вошла в холл. Остановившись на пороге, чтобы дать глазам немного привыкнуть к царившему в дому полумраку. Но стоило ей только оглядеться, как судорогой страха скрутило желудок — у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что она когда-то бывала здесь и не раз. Вдоль всего здания шел узкий коридор, лестница начиналась у одной стены, затем делала крутой поворот и заканчивалась у другой на уровне второго этажа. Все здесь говорило о несомненном вкусе — мебели было немного, но вся она была выдержана в спокойных, неярких тонах, которые создавали ощущение простора, до краев наполненного светом и воздухом. Деревянный пол в коридоре и комнатах был устлан разноцветными коврами. Справа от нее была дверь в огромную комнату, сплошь заставленную диванами, креслами и столиками — по-видимому, гостиную. Напротив, через холл, в середине роскошного бледно-розового персидского ковра стояли стол и стулья. Судя по всему, это была столовая.

— Я приготовила вам немного лимонаду и поставила в колодец охлаждаться, — сказала Меган. — Если желаете, я могу подать вам бокал — другой попить с дороге. А может, хотите и пару печений?

Ленора улыбнулась.

— Звучит заманчиво.

— Располагайтесь в гостиной, мэм, — предложила служанка. — Я мигом, а вы пока отдыхайте.

Наступило неловкое молчание. Роберт Сомертон робко взглянул на дочь и наконец решился подойти.

— Ну что, дитя мое, нашла здесь что-нибудь знакомое?

Не позаботившись ответить, Ленора вошла в гостиную. Подойдя к французскому окну, она заметила, что из него открывается замечательный вид на море, и невольно залюбовалась. Чувствуя, как отец по-прежнему пристально смотрит ей в спину, ожидая ответа, она распахнула одну створку, позволив свежему соленому ветру ворваться в комнату. В комнате сразу запахло морем.

— Слуги здесь недавно, не так ли? — вдруг как о чем-то само собой разумеющемся сказала она.

Мохнатые, похожие на гусениц, брови Сомертона сдвинулись, глаза внимательно уставились в лицо дочери.

— С чего это ты взяла, дорогая?

— Меган поторопилась сказать, как ее зовут, — Она досадливо передернула плечами. — Живи она в этом доме давно, неужели бы она не знала меня?!

— Когда тебя похитили, старых слуг рассчитали. А теперь Малькольму пришлось нанять новых.

Ленора задумчиво посмотрела отцу в глаза.

— И что, ни один из прежних слуг не вернулся? Даже те, кто был привязан к семье?

— Да, то есть, нет… Думаю, все они уже успели устроиться куда-то еще, — Роберт провел тыльной стороной ладони по губам и Ленора заметила, что они мелко-мелко дрожат. Глаза его обежали комнату. Наконец взгляд его упал на сверкающие в буфете бокалы и разноцветные бутылки. Словно мучаясь от нестерпимой жажды, он машинально облизал сухие, спекшиеся губы. Нервно одернув пиджак, он неровными шагами устремился к буфету, как будто его влекла туда неведомая сила. Вскоре он отыскал графинчик с виски и снова повернулся к ней. — Честно говоря, я не очень интересовался подробностями. Сам я совсем недавно вернулся в этот дом, — сделав большой глоток, он продолжал, — После того, как ты…и Лирин…покинули родительское гнездышко, я отправился путешествовать. И только много времени спустя решил навестить вас с Малькольмом, посмотреть, как вы устроились. Какое счастье, что я приехал!

— Счастье? — шепотом переспросила Лирин и с непонимающей улыбкой взглянула на отца. — Это ведь еще неизвестно, не так ли?

Роберт пристально посмотрел ей в глаза.

— Что ты хочешь сказать?

Не отвечая, Ленора медленно стащила с рук перчатки, сняла шляпку, положила то и другое на стул и неторопливо прошлась по комнате. Она внимательно вглядывалась то в одно, то в другое, надеясь, что какая-нибудь хорошо знакомая вещь вдруг всколыхнет ее память. Совершенно так же, как и на мебель, она поглядывала на смущенного отца, словно не веря, что это именно тот человек, которому она была обязана своим появлением на свет.

— Похоже, мне еще предстоит долго привыкать к Малькольму. Да и ему ко мне. Я уже привыкла считать себя женой Эштона. Для меня было страшным ударом узнать, что мы совершили непоправимую ошибку.

— Что ты имеешь в виду, дитя мое? — Отец замер на месте, как громом пораженный. — Хочешь сказать, что ты…спала с этим человеком?!

Ленора почувствовала, как жаром опалило щеки. Разве можно было рассказать этому совершенно чужому для нее человеку о том счастье, которое она каждую ночь испытывала в объятиях Эштона?! Разве можно позволить, чтобы все то, что было для нее бесценно, потом было запачкано или, того хуже, с похотливой улыбочкой за стаканом виски смаковалось Малькольмом или этим человеком?! Она отдалась Эштону, уверенная в том, что она принадлежит ему. Ни за что на свете она не откроет им ничего такого, что касалось бы их двоих, как бы они не сгорали от любопытства.

— Похоже, я бывала здесь, — задумчиво сказала она, сделав вид, что не расслышала его слов. — Я уверена в этом. Все кажется таким знакомым. — Повернувшись к морю, она долго следила, как волны с ленивым шипением набегают на берег. — Мне кажется, я даже помню, как босиком бродила по берегу, а волны так приятно плескались у ног, — Она обвела руками комнату, — Я согласна с тем, что это мой дом…но … — Подойдя к нему вплотную, она посмотрела на него пронизывающим взглядом, не отдавая отчета в том, что заходящее солнце, пробравшись сквозь оконные стекла, странным образом изменил теплый зеленый оттенок ее глаз, сделав их похожими на сверкающие нестерпимым холодным блеском прекрасные изумруды. — Только вот…вас я совершенно не узнаю.

Не в силах оторвать взгляда от этих сияющих глаз, Роберт Сомертон почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Его затрясло и, как он не старался взять себя в руки, все было напрасно. Он подлил себе изрядную порцию виски и залпом осушил стакан. Это немного подбодрило его и, расправив плечи, он возмущенно взглянул на нее.