Алджи был долговяз и, при всей неустроенности своих дел, постоянно весел, что нравилось даже тем из его друзей, к чьей помощи он прибегал. Они, возможно, сожалели, что Алджи не следует поэту Лонгфелло в вопросах реальности и жизненного подвига, но никто не мог отрицать, что с ним не соскучишься.

Подобно Абу бен Адему, он любил людей, за исключением одного — Лайонела Грина, с которым (не иначе как в припадке безумия, по мнению Алджи) обручилась его сестра, — и в эту самую минуту размышлял, как же любит своего старого однокашника Билла Харди. Без сомнения, Билл поступил, как настоящий друг, пустив его к себе, и со временем, как только Алджи разбогатеет (а это несомненно случится скоро), будет вознагражден сторицей. Скупердяем Алджи Мартин не был. Если он не раздавал кошельки с золотом направо и налево, то лишь по одной досадной причине — несмотря на обилие идей и планов, с кошельками у него пока было не густо.

В коридоре раздались быстрые шаги. Дверь отворилась, и вошел человек, о котором Алджи только что размышлял.

Раздавая свои дары, Природа склонна шутить, и Билл Харди пал жертвой ее извращенного юмора. Такой приятный молодой человек мог бы по праву иметь приятную внешность. Ему бы следовало быть круглым, розовощеким и сияющим. Вместо этого он настолько походил на героя гангстерского фильма, что вполне мог ввести в заблуждение матерого режиссера. Впервые видя Билла, вы не думали: «Вот идет молодой человек с золотым сердцем», нет, вам вспоминались обрезы и гранаты. Только когда он улыбался, вы осознавали, что напрасно сочли его одним из десяти самых опасных преступников Америки.

Сейчас он улыбался. Он вообще часто улыбался в последние дни, и не без причины. Солидное наследство всегда взбадривает, а именно такое счастье недавно свалилось на Билла, и перед ним открылись новые перспективы.

— Проснулся-таки, — сказал он.

— Только что глаза разлепил. Однако жизнь потихоньку возвращается. Ты в стольный град?

— Да.

— Не предлагаю поехать с тобой. Надо кое-что обмозговать, а мне лучше всего думается в горизонтальном положении. На работу?

— Нет, к поверенному.

— А, конечно. Насчет наследства. Сонная мгла еще не совсем рассеялась пред моими очами, не то бы я сразу вспомнил, что ты отхватил куш. Подписывать бумаги, да?

— Целую кучу.

— Смотри, чтобы этот гад чего-нибудь тебе не подсунул.

— Буду смотреть.

— За адвокатами нужен глаз да глаз. Твой, я надеюсь, более-менее честный?

— В тюрьме пока, вроде, не сидел.

— Отлично. Превосходно. Когда ты получишь денежки?

— Со дня на день.

— И сколько?

— Восемь сотен в год.

— Придумал, что с ними делать?

— Куплю дом в деревне и буду писать.

— Мм.

— Что-то не так?

Алджи задумался.

— Не то чтобы совсем, — сказал он, — но лучше бы ты доверил мне свой капитал, а я бы удвоил, если бы не утроил его в несколько недель. Меня распирает от замыслов. Взять хоть Вэлли-филдс. С тех самых пор, как ты приютил меня под своим кровом, я много думаю о жизни в предместье, и набрел на то, что можно назвать аспектом садовых оград. У каждого дома — садик, у каждого садика — ограда. Рано или поздно юноша из дома А видит за оградой девушку из дома Б. Согласен?

— Такие случаи известны.

— И что потом? Он говорит: «Чудесный денек», она отвечает: «Замечательный». Он выражает надежду, что погода подержится, она соглашается. Пока все хорошо, но дальше дело стопорится. Оба в растерянности, не знают, что говорить, и тут появляемся мы.

— Мы?

— Я предполагаю, что ты будешь финансировать начинание.

— Какое начинание?

— Очень простое. Даем объявление в местную газету, что готовы за небольшую мзду консультировать в сердечных делах, и говорим юноше, как быть дальше. Мы направляем его шаги, предупреждаем о ловушках. Девушку тоже направляем. Разрешаем все ее маленькие затруднения. Подавать ли руку или кивать при расставании с джентльменом, с которым она только что познакомилась. Может ли джентльмен подарить даме фунт шоколада, или это будет расценено как нечто большее? Должна ли присутствовать мать? Говорить «мистер Джонс — мисс Смит» или «мисс Смит — мистер Джонс», когда представляешь друзей? И должен ли мистер Джонс ответить: «Чрезвычайно рад знакомству» или «Ба! Какие девушки!» Все это удовольствие будет стоит полгинеи, без подоходного налога, потому что плату мы будем взимать через почтовые переводы. А начальные вложения не больше сотни. Ты еще не вытащил чековую книжку и авторучку?

— Не вытащил.

— Я тебя не вдохновил?

— Нет.

Алджи вздохнул.

— Где дух предприимчивости? Тебе, мой друг, недостает умения смотреть в будущее. Какая ирония, что ты, при полном отсутствии предпринимательской жилки, получишь все эти тысячи, а я, которому для первого толчка хватило бы малой толики твоих богатств — ничего. Видимо, такова жизнь. Ладно, Билл, не буду задерживать. Пока тебя не будет, я хорошенько пораскину мозгами и к твоему возвращению придумаю, как учетверить капитал. Я слышал: один подходил на улице к хорошо одетым субъектам и шептал им на ухо: «Я знаю вашу тайну», справедливо полагая, что каждому процветающему субъекту есть что скрывать. И те, виновато вздрогнув, тут же от него откупались. Думаю, он неплохо зарабатывал. Впрочем, вероятно, строгий ревнитель нравственности найдет здесь некоторый изъян. Немного попахивает шантажом.

— Есть отчасти.

— Ладно, от этой идеи отказываемся, по крайней мере на время. Хорошо, Билл, поезжай. Когда вернешься?

— В шесть.

— Буду ждать с нетерпением. Тихонько прикрой дверь и привези мне из Лондона какой-нибудь приятный пустячок. И приглядывай за своим адвокатом. Наверняка он собирается прикарманить твое наследство.

В поезде Джейн думала не о брате Алджи, и не о Лайонеле Грине из фирмы «Тарви и Грин, антиквариат и внутренняя отделка помещений», с которым обручилась и вскоре собиралась пообедать. Таинственный Дж. Уэнделл Стикни из-за океана и его интригующая коллекция тоже недолго занимали ее мысли. Нет, она размышляла о крайне шаткой финансовой позиции дяди Генри.

Она всегда любила дядюшку, а в этот приезд еще и получила удручающую возможность ознакомиться с состоянием его дел. Как он сводил концы с концами было не меньшей загадкой природы, чем жизнь Алджи. Рента от трех близлежащих ферм приносила, надо думать, некоторый доход, но, чтобы существовать на ренту, надо экономить, а жаться дядя Генри не умел. До того, как стать сквайром Эшби-холла, он вел богемную жизнь среди людей, не склонных отказывать себе в желаемом потому лишь, что им это не по средствам. Джейн с тревогой думала, что вынуждена зарабатывать на жизнь и не может постоянно находиться рядом с дядюшкой, чтобы умерять его расточительность.

Поезд прибыл на вокзал Виктория, и Джейн, как девушка разумная, временно переключилась с дяди Генри на сегодняшние планы. Сперва в агентство на Кларджес-стрит договориться насчет кухарки и всех остальных. Потом в Вэлли-филдс к Алджи. Затем назад, в городскую суету, встретиться с Лайонелом. Программа насыщенная, но она предусмотрительно выехала пораньше, и было еще утро, когда Джейн сошла с поезда в Вэлли-филдс. Озираясь в поисках кого-нибудь, кто указал бы ей дорогу к Берберри-род, она вдруг обнаружила совсем близко некоторое оживление.

Вэлли-филдс — пасторальное предместье. Здесь больше сеют травы, больше тли опрыскивают раствором китового жира, больше одалживают газонокосилок, чем где-либо еще на южном берегу Темзы. Раскидистые деревья — его фирменная черта, и как раз под одним из таких деревьев стояли мальчик, собака и один из тех привычных загородных персонажей, которые иногда оказываются садовниками, но чаще, как в данном случае, просто праздными джентльменами. Мальчик держал собаку на поводке, праздный джентльмен жевал резинку, и все трое с явным интересом смотрели на верхушку дерева.

Джейн была не из тех девиц, которым воспитание не позволяет проявлять любопытство. Она любила быть в гуще событий, поэтому сразу подошла и спросила, что происходит. Праздный джентльмен охотно объяснил.