Дик невесело усмехнулся про себя. Не то чтобы эта парочка особо его раздражала — он прекрасно понимал причины их недовольства, однако постоянные шпильки, которые Карена вставлял при каждом удобном случае, начинали ему постепенно надоедать. И за что испанец так его невзлюбил? «Ну что, я виноват, что его передали ко мне в подчинение? — думал он, время от времени бросая взгляд на экран масс-детектора — Видит бог, лучше бы уж его назначили командиром. Или Каллагана — это явно крутой мужик, спокойный, выдержанный, идеал командира».

— Поясняю еще раз и медленно — постаравшись вложить в голос как можно больше сарказма, произнес он — Наша задача в перехвате ракет противника. Наши машины медлительны для ведения боя, но имеют высокую огневую мощь. Поэтому здесь нам самое место, по сути «Монингстары» — это огневые точки вне корпуса корабля. И вообще, кончайте треп в эфире и следите за детекторами. Защищенная полем торпеда может незамеченной пройти внешние сферы.

— Да-с, милорд! Слушаюсь! Будет исполнено!

«Вот же кретин» — подумал про себя Старк, вновь переключая внимание на экран гравитационного слежения. Действительно, одиночная ракета, пущенная с большой дистанции, вполне может пройти между патрулями третьей и второй сфер, поскольку истребители, составляющие их, являлись в большей мере разведчиками и предназначались, вообще говоря, для обнаружения более серьезного противника.

Однако опасность приближалась к авианосцу совсем с другой стороны.

Вряд ли Сысоев мог считать этот день удачным. Когда его подняли с постели и приказали немедленно лететь к какой-то забытой богом станции, он не испытывал ничего, кроме легкого раздражения. Ну, допустим, война, но это ж не повод, чтобы его, гражданского человека, выдергивать из под теплого бока жены. Он рядовой пилот орбитального шаттла, ну почему его нельзя оставить в покое.

Заспанный и небритый, он появился на летном поле спустя минут пятнадцать после того, как резкий звонок видеофона вырвал его из объятий Морфея. Разумеется весь его вид, от мятого и не сильно чистого комбинезона, до отекшего от принятой вчера солидной дозы спиртного лица, выдавали в нем штатского.

Вообще, Сысоев считал себя неудачником. Многие его приятели уже водили корабли к другим планетам, кое-кто сделал себе состояние на торговле, а он уже двадцать лет болтается по надоевшему до зубной боли маршруту планета — орбита, перевозя грузы, даже малая часть из которых ему не по карману, или туристок, серьги которых стоили дороже, чем вся обстановка его неуютной квартиры. Толстая, никогда не бывшая особо красивой и к тому же рано постаревшая жена регулярно подливала масло в огонь, напоминая Феде о его никчемности и безалаберности. Единственным утешением были походы в бар, где можно было опрокинуть пару стаканчиков какого-то дерьмового пойла, а если повезет, то и перепихнуться в темном уголке с кем-нибудь из портовых шлюх, которые постоянно ошивались в подобных злачных местах.

В общем, настроение у Сысоева было омерзительным. Поэтому высокий светловолосый человек, стоявший у его шаттла, показался ему даром небес — можно хоть на нем сорваться. Издалека заметив этого холеного хлыща, Федя стал настраиваться на скандал — организму была просто необходима встряска.

— Пардон, вы пилот этого корабля? — подчеркнуто вежливо поинтересовался незнакомец. Слова были сказаны, разумеется, на интергале — откуда этой столичной штучке знать русский — что еще более взбесило пилота.

— Слушай, ты, мурло, какого хера ты торчишь у моего шаттла? Ты что, курва, не знаешь, что здесь не положено находиться посторонним? Я, блин, сейчас охрану вызову, и тебя, блин…

Закончить эту бессмертную речь он не успел. Хлыщ удовлетворенно хмыкнул и внезапно выбросил вперед левую руку, которую до этого держал в кармане дико дорогой куртки. Федя успел заметить тонкий стержень иньектора, а через секунду он уже ничего не видел и не чувствовал — наркотик подействовал на организм как удар дубины по голове.

— Чертов алкаш — пробормотал блондин, с удивлением наблюдая, как пилот бессильно валится на бетон — как бы не сдох. Ну что за невезение, с первой же попытки нарваться на алкоголика. Нормальному здоровому человеку этой дозы могло бы быть и мало, а этому недоноску хватило бы и половины.

Он склонился над пилотом, с натугой приподнял давно потерявшее спортивную форму тело и чертыхаясь потащил его к люку. Кое-как устроив Сысоева на пилотском кресле, блондин с видимым удовольствием влепил ему несколько злых хлестких пощечин. Через некоторое время Федя начал медленно приходить в себя. Тогда высокий достал из кармана другой иньектор, поменьше размером, и аккуратно ввел пилоту лекарство.

Тело дернулось, потом глаза Сысоева медленно раскрылись, но сейчас в них не было и капли разума. Чудовищный по своему действию препарат, использование которого было запрещено на всех планетах федерации, превращал подвергнутого обработке человека в бездушного робота, зомби, в мозг которого можно было заложить любую программу, даже противоречащую инстинктам самосохранения.

— Ты слышишь меня? — голос Геллера звучал монотонно, слова произносились четко и размеренно.

— Да, я слышу тебя — глухо ответил пилот.

— Ты понимаешь мои слова?

— Да, я понимаю твои слова…

— Ты выполнишь мой приказ.

— Я выполню твой приказ…

Геллер устроился поудобнее и начал медленно, слово за словом, укладывать в мозг зомби этапы выполнения программы действий. Весь инструктаж занял минут пятнадцать, после чего шаттл взмыл в воздух и через несколько мгновений скрылся из глаз. Механизм был запущен, теперь его уже не остановить.

— Командор, шаттл семнадцать-три нарушает график!

— В чем дело? — Алмейда оторвался от экрана, на котором отражался процесс погрузки сыворотки. Адмирал порядком устал, как и все его люди. «Элеонора» продолжала прием спасительного груза, скоро можно будет отозвать истребителей и отправляться в обратный путь.

Диспетчер повернулся на вращающемся кресле, оказавшись лицом к лицу с командиром. Молодой парень, похоже, вполне освоился с ролью координатора, операция происходила гладко, без малейших срывов. У адмирала мелькнула мысль, что такая ситуация все равно не может длиться вечно. В памяти всплыли строки из древнего как мир закона Мэрфи — «если неприятность может случиться, то она непременно произойдет».

— Я не вполне понял, что произошло, сэр. Шаттл сразу после старта из хранилища запросил аварийную посадку. Пилот сообщил, что обнаружились неполадки в гравидрайве. Ремонт занял минут тридцать. Но сейчас нарушен порядок погрузки, этот челнок не вписывается в очередь. Можно продержать его с полчаса снаружи, тогда будет окно.

— Хорошо. Передайте пилоту, пусть ждет очереди.

— Есть, сэр! — диспетчер вызвал пилота и начал давать ему указания. Выслушав ответ, он снова повернулся к Алмейде. — Он говорит, сэр, что двигатель снова барахлит. Шаттл теряет управление, его сносит в сторону от флайдека.

Алмейда взглянул на экран сканера. Челнок семнадцать-три отнесло от летной палубы, теперь он находился в опасной близости от центрального корпуса авианосца. Неясное беспокойство зашевелилось в мозгу командора, чем-то ему определенно не нравилась ситуация, что-то было не так.

Тем временем шаттл все ближе прижимало к сигарообразному корпусу «Элеоноры». Внезапно Алмейда понял, что именно ему не нравится. Если челнок сохранит курс, он неминуемо врежется в святая святых корабля — то место, где под могучей броней находится хранилище антиматерии — топлива для струнных прыжков. Конечно, никакое столкновение не способно пробить метровой толщины эланиумный корпус, однако…

— Шестая батарея! — на экране связи появилось лицо молоденького лейтенанта, усыпанное веснушками. Глаза его расширились от удивления, еще бы, с ним говорил сам контр-адмирал.

— Слушаю, сэр!

— Сбить шаттл!