Литмир - Электронная Библиотека

Потапчук отступил назад – так, чтобы его отражение стало не большим, не маленьким, а соразмерным кабинету. И тут же чуть не выругался. Деревянный корпус часов, высокий и довольно узкий, напомнил ему гроб. Неизвестно, какие еще ассоциации посетили бы генерала ФСБ, но в недрах часов хрустнул механизм, и они издали глубокий мелодичный звон. Если раньше чистый звук боя часов казался Федору Филипповичу веселым, то сегодня он соответствовал минорному настроению.

В приемную вошел помощник, и Потапчук вернулся за письменный стол, чтобы его не застали за глупым занятием – рассматриванием собственного отражения в движущемся маятнике курантов. Так уж повелось, что, если не было срочных дел, Потапчук начинал день с просмотра сводки, подготовленной МВД. Всю ее прочесть было практически невозможно, но, во всяком случае, стоило попробовать вникнуть в суть событий.

Долгие годы работы обострили интуицию, и почти всегда Федор Филиппович находил в многочисленных, не связанных между собой преступлениях те, которые могли относиться к сфере его деятельности. Потапчука интересовали происшествия в крупных городах и поблизости от них.

Как он понимал, убийства чиновников и офицеров, произошедшие в последнее время, касались борьбы за власть, а значит, не затрагивали провинцию.

Он включил селектор:

– Сводку получил?

– Так точно!

– А почему не несешь?

– Не хотел беспокоить.

– Неси.

– Сейчас распечатку на страницы разделю.

– Сам разберусь.

В кабинет торопливо вошел помощник. В руках он держал в несколько раз сложенный длинный лист с перфорацией по краям.

– Вот, товарищ генерал, – помощник не рисковал положить распечатку на письменный стол: лист, словно пружина, норовил распрямиться.

Потапчук нетерпеливо забрал бумагу и, сдвинув очки к кончику носа, углубился в изучение сводки преступлений. Почти сразу ему на глаза попалась информация о вчерашнем происшествии в питерской гостинице «Заря». Скорее всего, если бы «Заря» не удостоилась пристального внимания ФСБ, смерть электрика Кузьменкова посчитали бы заурядным несчастным случаем. Мол, выпил человек ночью, полез в распределительный щиток и погиб от удара током.

Но в МВД решили перестраховаться и не стали ради улучшения статистики представлять возможное убийство как несчастный случай.

Помощник даже не успел закрыть дверь, как генерал окликнул его.

– Постой.

– Слушаю, Федор Филиппович.

– Вот по этому делу, гостиница «Заря», – все что имеется.

– Не думаю, что отыщется много, – вздохнул помощник, бегло прочитав сообщение.

– Во всяком случае, побольше, чем здесь. Свяжись с Питером, пусть пришлют по факсу.

Примерно через полчаса помощник вернулся с двумя листками.

– Вот, Федор Филиппович, все, что есть у питерской милиции. И как мне сказали в прокуратуре, вряд ли что-то еще появится.

– И этого пока хватит.

Обстоятельства гибели электрика Кузьменкова были зафиксированы скрупулезно и довольно точно, начиная от предположительного количества алкоголя, принятого им накануне ночью, до описания того, как лежало тело, когда его обнаружила одна из ночных дежурных. Читая протокол, Федор Филиппович явственно представлял себе захламленную каптерку, распахнутый щиток. Но как электрик, проработавший по специальности двенадцать лет, пусть даже и пьяный, идет ночью к щитку и сует руки к оголенным клеммам, этого генерал себе представить не мог, даже очень сильно постаравшись.

"На кой хрен ему, выпившему, могло понадобиться посреди ночи напряжение на триста восемьдесят, зачем ему был нужен трехфазный ток?

Не работать же он собрался. Человека, который пьет на дежурстве, обычно палкой на работу не загонишь, и уж тем более, он пальцем не пошевелит по собственному почину. Так какого черта ему понадобился щиток? Такие щитки используют для мощного освещения, например, когда включают паркетно-шлифовальные машины, какое-нибудь строительное оборудование.., или киношники приедут фильм снимать… Но посреди ночи…"

Капитан милиции, составлявший протокол, скорее всего, тоже работал не первый год. Ход его мыслей шел в том же направлении, что и у Потапчука. Запись в протоколе не оставляла сомнений: надобности в подключении какого-либо оборудования у Кузьменкова этой ночью не было.

Генерал перешел к показаниям свидетельницы – дежурной по этажу. И вздрогнул. На вопрос, не заметила ли она в гостинице кого-нибудь подозрительного в тот злополучный день, дежурная назвала жильца сорок второго номера, занесенного в регистрационную книгу под именем Федора Молчанова. В многоступенчатые совпадения Федор Филиппович не верил. Мало того, что перед ним черным по белому был написан один из псевдонимов Слепого, так дежурная еще вспомнила, что этот постоялец интересовался сороковым номером, тем самым, в котором велась съемка скрытой фотокамерой. Правда, потом шло пояснение, что Молчанов покинул гостиницу предположительно за два часа до гибели электрика. По мнению следователей, это могло быть уловкой.

Прочитав далее, что, несмотря на все усилия художника-криминалиста, дежурная по этажу и администратор так и не смогли составить фоторобот Федора Молчанова, Потапчук усмехнулся:

«Да уж, если Сиверов захочет, то сумеет сделать так, что собеседник практически не будет смотреть ему в глаза. Глеб просто не дает возможности чужому взгляду задержаться на своем лице».

Как он это проделывает, Потапчук понятия не имел, но подозревал, что Сиверов владеет специальной системой жестов, когда собеседник вынужден во время разговора непрерывно следить за его руками. А может, еще какие-нибудь приемы использует агент по кличке Слепой. Однако вырисовывалась не очень приглядная картина. Глеб под именем Федора Молчанова поселился в гостинице «Заря», оплатив номер за двое суток, а затем посреди ночи внезапно уехал. После чего в каптерке находят то ли нелепо погибшего, то ли убитого электрика, который, скорее всего, каким-то образом был замешан в предшествующих событиях, когда полковника Самохвалова во время развлечения с проституткой снимали в сороковом номере «Зари».

«Да уж, час от часу не легче».

– Зайди ко мне, – нажав клавишу селектора, распорядился генерал.

И когда помощник вошел в кабинет, Потапчук попросил его сделать запросы еще по двум делам, первым попавшимся ему на глаза: об убийстве милиционера в Новосибирске и об ограблении квартиры помощника прокурора в Москве.

«Конечно же, – подумал Федор Филиппович, – этим я вряд ли сумею убедить тех, кто следит за мной, что происшествие в гостинице „Заря“ заинтересовало меня случайно. Но лучше распылить их внимание, пусть думают, что меня интересуют и Новосибирск, и московский помощник прокурора».

Вновь пробили часы.

«Через десять минут совещание», – вспомнил генерал, спрятал бумаги в сейф, сунул под мышку папку с тряпичными тесемками и, прокручивая в голове новую информацию, покинул кабинет.

Стоило заранее придумать ответ на еще не заданный вопрос. А вдруг как придется давать объяснения, почему это ни с того ни с сего он заинтересовался гостиницей «Заря», ведь всем, что связано с самоубийством полковника Самохвалова, занимается уже другой отдел.

В кабинете заместителя директора еще шли приготовления. На длинном столе помощники расставляли минералку, раскладывали дешевые ручки и блокноты на случай, если кому-нибудь придется записывать. Потапчука всегда удивляло, с каким упорством от совещания к совещанию раскладываются на столах эти блокноты, ручки и карандаши. Сколько он себя помнил, ими никто не пользовался для дела, если что и записывали, то в принесенные с собой солидные записные книжки хорошими перьевыми ручками. Но странное дело, после совещаний дешевенькие блокноты и ручки обычно исчезали со столов. Их без тени смущения уносили с собой генералы и полковники – как могли бы сделать школьники младших классов.

Начальники отделов и их заместители собирались вместе не так уж часто. Но тем не менее у каждого из них имелось свое место за столом, хотя табличек с фамилиями никогда не ставили. Не пресс-конференция, в конце концов, люди и так знают друг друга в лицо.

43
{"b":"29958","o":1}