– А, ну вот теперь понятно.

Лишь только все четверо бандитов оказались в купе, Лысый повернулся к Дружку и без лишних разговоров сгреб его в охапку.

– Ты чего, Лысый? Чего? – засуетился коротышка, пытаясь высвободиться.

– Сейчас ты у меня поймешь «чего»!

Лысый несколько раз ударил его кулаком в живот и отпустил. Тот, скорчившись, забился в угол.

– Ты же сам говорил…

– Я тебе что сказал! Пригласить девчонку на танец, а ты? – не удержавшись, Лысый еще раз ударил Дружка, правда, на этот раз не так сильно.

Тот только вздрогнул и прикрыл лицо руками.

– Да не могу же я такое простить!

– Рассчитаешься с ним попозже. Тогда и я оттяну душу – ухмыльнулся Лысый, – а теперь ты что, захотел, чтобы все увидели твой пистолет? Чтобы вызвали ментов на ближайшей станции?

– Нет… – растерявшись, пробормотал Дружок.

– Ну так вот, будешь вести себя как паинька, пока я не скажу, что пора действовать.

Пепс и Штык безразлично взирали на эту сцену, радуясь тому, что Лысый на время оставил их в покое, срывая свою злость на Дружке.

– А ну-ка, повтори, как ты будешь себя вести?

– Я с ним поквитаюсь попозже, – зло огрызнулся Дружок.

Лысый ловко запустил руку ему в карман и прежде, чем коротышка успел опомниться, завладел его оружием.

– Твоя пушка пока побудет у меня. А то еще наделаешь глупостей.

– Да ладно, оставь ты его в покое, – вмешался Штык, скорее всего подозревая, что в ближайшее время гнев Лысого может обрушиться и на него, а значит, нужно заручиться поддержкой друзей.

– Ты понял? Я не его защищаю, а тебя. Прежде, чем начать дело, я зарекся, что не буду брать с собой дураков. А теперь начинаю раскаиваться.

– Все, не буду, – Дружок протянул руку, – отдай пушку.

– Вечером, – Лысый расстегнул свою сумку и бросил туда пистолет – так, словно тот был пластмассовой игрушкой.

Поезд мчался к Адлеру, куда должен был прибыть к утру следующего дня, если, конечно, ничто ему не помешает.

Глеб Сиверов еще немного поболтал с Натальей, а потом, взяв с нее обещание никому не открывать дверь, вновь отправился в вагон-ресторан, чтобы запастись чем-нибудь к обеду. Ему не очень-то улыбалось вновь оказаться с девушкой в компании четырех мерзавцев. На этот раз Глеб знал, что он не сможет сдержать себя и ввяжется в драку.

Он отсутствовал всего каких-нибудь полчаса, дожидаясь, пока на кухне ему разогреют упакованные в фольгу мясо и гарнир. Затем прихватил пару бутылок пива для себя и напиток для Натальи. Все это ему сложили в плотный бумажный пакет, и, вполне довольный собой, Глеб вернулся к своему купе.

Он открыл дверь железнодорожным ключом и удивился, увидев Наталью спящей.

Девушка лежала поверх одеяла, поджав под себя ноги. Правая рука свесилась к полу. Глеб осторожно, чтобы не разбудить, приподнял ее. Наталья что-то пробормотала во сне и перевернулась на другой бок. Глеб укрыл ее своим одеялом и сел к окну.

На столе стояла небольшая сумочка. Из чуть приоткрытого окна в купе врывался тугой струей воздух, напоенный ароматом сухой травы.

«С чего бы это ей вдруг спать? – подумал Глеб. – Вроде бы и поднялись мы достаточно поздно».

Да и сон у Натальи был какой-то странный: она то вздрагивала, то счастливо улыбалась. Затем улыбка превращалась в гримасу боли.

Глеб потянулся к газетам, лежавшим на столике.

Новости, сообщенные в них, он знал уже давно. И только тогда он догадался посмотреть на дату: газета оказалась недельной давности. Он устроился поудобнее, выпрямляя ноги, чтобы расправить затекшее колено, и тут услышал, как под столом что-то легонько звякнуло тонким стеклянным звоном. Он нагнулся и рядом с крышечкой от пепси-колы, замеченной им еще вчера, увидел маленький стеклянный цилиндрик с неровно обломанным верхним краем. Глеб взял его двумя пальцами и поднес к свету. Ампула была вскрыта недавно, еще несколько капель жидкости с голубоватым оттенком плескалось на дне. Еле различимая белая надпись гласила: «Клипсол».

Что это такое, долго думать Глебу было не нужно. Он прекрасно знал действие этого медицинского препарата, который, если употреблять его в больших количествах, вызывал галлюцинации.

– Галлюциноген, – пробормотал Глеб, глядя на крепко спящую Наталью.

Он взял со стола ее сумочку и расстегнул замочек. Начатая картонная упаковка, в которой не хватало четырех ампул, несколько одноразовых шприцев и чисто женская дребедень: пудреница с квадратным зеркальцем, помада, ключи, носовой платок, записная книжка и ручка-брелок, сделанная в форме револьвера.

Аккуратно завернутая в полиэтилен, лежала и пачка денег. Глеб в точности вспомнил, что уходя из купе, закрывал окно. И очень ясно себе представил, как Наталья выбрасывает из бешено мчавшегося поезда использованный одноразовый шприц, скомканную упаковку, из которой случайно на пол выпала порожняя ампула.

Глеб разложил на столе шприцы, перед ними положил картонную упаковку с клипсолом и стал ждать. Теперь ему уже были понятны эти гримасы, улыбка на лице девушки, ее тревожный сон.

Обед в пакете безнадежно остыл. За окном вечерний воздух наливался красным светом. Солнце клонилось к западу. И вот в то время, когда раскаленный шар коснулся пыльно-желтого горизонта, Наталья приоткрыла глаза.

Какое-то время, ничего не понимая, смотрела прямо перед собой, а затем села, мило улыбнувшись Глебу.

– Кажется, я заснула, – извиняющимся тоном сказала она.

И тут взгляд девушки упал на то, что лежало на столе.

– Какого черта вы лазите там, где не нужно? – зло выругалась она, и щеки ее побледнели от ярости.

– А на кой тебе все это надо? – Глеб перехватил ее запястье, когда Наталья сгребла в горсть шприцы.

– Не вы меня будете учить! – девушка с невероятной прытью изогнулась и впилась зубами Глебу в руку.

Тот стерпел боль и дождался, пока та сама не разожмет зубы. Наталья с испугом глядела, как из немного посиневшего укуса тонким ручейком течет кровь.

– Вот видишь, что ты наделала?

– Я не хотела, вы сами… – запричитала Наталья, раскрыла сумочку, вытащила носовой платок и принялась промокать кровь.

Вскоре весь платок покрылся ржавыми пятнами.

– Ну что вы на меня так смотрите? Вам все равно не понять, что творится у меня на душе, – прошептала Наталья и вновь потянулась к шприцам.

– Оставь их. Потом решим, что с ними делать.

– Вы что, из милиции? – она сузила глаза – А ты как думаешь?

– Я думаю, нет.

– И рассказывать о тебе я никому не собираюсь. Мне нужно, чтобы для себя ты все решила сама.

Наталья устало опустила руки и склонила к плечу голову.

– Ну зачем вы хотите, чтобы я вам что-то объясняла, обещала то, чего никогда не выполню?

– А мне и не нужно никаких объяснений. Я хочу лишь одного – чтобы ты сама взяла и выбросила эту гадость в окно.

– Ну зачем вы залезли в мою сумочку?

– Ты уронила на пол пустую ампулу.

– Правда? – с надеждой спросила Наталья.

– Да. И только после этого я догадался заглянуть сюда, – Глеб подхватил сумочку и бросил на колени девушке.

– А если я не послушаюсь?

– Тогда я сам выброшу.

– Не надо, я сделаю это сама, но только не сейчас, а чуть позже.

– Хорошо. Если ты и впрямь едешь к своему жениху, то неплохо бы оставить этот груз в прошлом.

Глеб подумал, что выглядит сейчас, наверное, на удивление глупо, читая морали начинающей наркоманке. В конце концов он не священник и даже не учитель, и спасение души – совсем не его призвание.

– Ну да, я наркоманка, – наконец-то, немного запинаясь, произнесла Наталья и закатала рукав тонкого свитера. – Видите? – она положила руку на столик, демонстрируя своему спутнику сгиб локтя.

– Не многовато ли дырочек для такой молоденькой девушки?

Глеб следил взглядом за пальцем с ярко накрашенным пунцовым ногтем, который медленно скользил по замысловатому узору на локте. Кожа на сгибе загрубела, покрылась каким-то подобием чешуи. Но это только в одном месте, на сгибе. А выше и ниже мягкая, чуть глянцеватая кожа, под которой светилась тонкая сетка из голубых вен, напоминала собой мрамор недавно изготовленной и отполированной скульптуры.