– Ну он и гонит, – сказал крепко сбитый водитель.

– Смотри, не отставай.

– Да, несется, как на свадьбу. Интересно, с кем он разговаривал по телефону.

– А может, с нашим шефом?

– Может быть, – сказал крепко сбитый парень, – но шеф велел следить за ним. А ты знаешь, кто это? Парень пожал плечами.

– Я знаю, что это Молчанов. И знаю, что мы должны сделать все, чтобы он нас не заметил. Поэтому следуй за ним, но аккуратно.

За ВДНХ «жигули» Глеба Сиверова свернули в Берингов проезд, затем – к дому Ирины. И только въезжая во двор, Глеб вспомнил о предосторожности. Он обернулся и взглянул на улицу.

Одинокий черный «опель» промчался по ней.

«Наверное, показалось», – подумал Глеб.

Но он еще долго не подъезжал к дому, не въезжал во двор.

А черный «опель» свернул в переулок и остановился.

– Как ты думаешь, он нас засек? – спросил водитель своего напарника.

– Черт его знает! Может быть, и нет.

– А может, и засек.

– Если засек – это плохо.

– И без тебя знаю, что плохо. Слушай, ты сиди в машине, а я выйду и вернусь пешком.

Глеб повернул ключ в замке зажигания, когда по улице, пьяно пошатываясь, прошел крепко сбитый парень. Но и сейчас Глеб ничего не заподозрил.

А парень запомнил дом, к которому проехала «восьмерка» цвета мокрого асфальта, по светящимся окнам догадался, что скорее всего Федор Молчанов направился в квартиру на третьем этаже. Еще минут через пять он вернулся во двор, увидел машину, за которой они с напарником следили.

А напарник, лейтенант ФСБ, сидел за рулем и дремал.

– Ты что, уснул?

Тот вздрогнул и потряс головой.

– Ну тебя к дьяволу. Напугал. Где он?

Крепкосбитый забрался в машину, взял трубку радиотелефона, набрал номер и, услышав в трубке голос полковника Соловьева, доложил:

– Объект, за которым мы следим, зашел в дом, квартира на третьем этаже.

Соловьев довольно ухмыльнулся:

– Продолжайте следить, – и отключил телефон. – Ай да Глеб, ай да сукин сын! А говорил, что нет женщины. Но по ночам к мужчинам не ездят.

Соловьев был доволен сегодняшним днем, доволен тем, как идут дела. Деньги, привезенные им от Бортеневского, уже лежали в сейфе, там же лежал и пистолет.

Ирина Быстрицкая окончила сервировать стол и, нажав на клавишу, включила микроволновую печь. В это время прозвенел звонок. Она бросилась к двери.

На мгновение замерла в прихожей и взглянула на свое отражение. На лице сияла счастливая улыбка. Она даже не спросила, кто там, а сразу открыла дверь.

Глеб смущенно улыбнулся и, переступив порог, обнял Ирину. Их губы встретились.

– Ты почему никогда не спрашиваешь, кто за дверью? Почему никогда не смотришь в глазок?

– Но я же знаю, что это ты, – радостно прошептала Ирина, обнимая Глеба за шею.

– Погоди, – сказал мужчина, отстранив ее, – больше никогда так не делай.

Обещай мне, что, подойдя к двери в любое время, ты будешь спрашивать, кто там, и смотреть в глазок.

– Хорошо, хорошо, буду. Как ты? Что с тобой? Где ты пропадал?

– По-моему, я отсутствовал не очень длительный срок, – улыбнулся Глеб.

Но Ирина по лицу догадалась, что что-то не так Она посмотрела на Глеба проницательным взглядом.

– Не обманывай меня, я же вижу, что что-то случилось.

– Ничего страшного.

– Нет, ты скажи, что произошло.

– Потом, дорогая, потом, – ответил Глеб и, стянув с плеч куртку, направился в ванную комнату.

Пока он мыл руки, Ирина зажгла свечу на круглом столе и погасила свет.

Глеб вышел и ахнул.

– Как красиво! А ты, Ирина, просто прекрасна.

– Да ладно тебе обманывать. Ты свалился как снег на голову. Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

– Конечно, знаю, – грустно улыбнулся Глеб.

– Твое счастье, что мне завтра не надо на работу.

– А почему? – спросил мужчина, подходя к столу и беря в руки бутылку красного вина.

– Потому, что я закончила работу и сегодня встречалась с заказчиком.

– Да ты просто молодец, отличница.

– Знаешь, Федор, он пригласил меня в ресторан.

– И ты, конечно, отказалась?

– Да, – твердо сказала Ирина и улыбнулась.

– Тогда ты вдвойне молодец, – он обнял Ирину.

– Я очень скучала без тебя, Федор. И волновалась, – запрокинув голову, прошептала Ирина и закрыла глаза.

Глеб обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Тело женщины напряглось и вмиг обмякло в руках мужчины.

– Знаешь, я, кажется, уже не могу жить без тебя, – сказала Ирина и принялась расстегивать пуговицы на рубашке мужчины.

– Погоди, осторожно, – прошептал он, когда рубашка упала на пол.

– Ой, что это? – воскликнула Ирина и отпрянула.

Этой же ночью вор в законе Мартынов Петр Петрович по кличке Седой получил сообщение из Питера, что его родной брат Сергей Мартынов по кличке Цыган убит в своей квартире на Фонтанке. Эта новость повергла Седого в ужас и привела в бешенство. Он метался по своему загородному дому, потрясал сжатыми кулаками, стучал по столу, грязно ругался и кричал:

– Всех, всех уничтожу! Суки! Подлые суки! Убили брата! Я не пожалею никаких денег, узнаю, кто это сделал. И тогда тот умрет страшной смертью, страшной!

Но эта новость была еще полбеды. Буквально через час, Когда Седой уже немного успокоился, раздался очередной звонок, и тоже из Питера. Один из дружков Седого, его подельник по питерскому делу, по кличке Крапленый сообщил, что люди Седого и Дьякона зверски убиты, а дочка банкира Бортеневского исчезла Седой просто неистовствовал. Он даже забыл об осторожности. Он выкрикивал фамилии, называл имена, проклинал тех, с кем был связан и кого он подозревал в этих убийствах.

– Я вырежу им языки! Выпущу кишки! Я выжгу на их спинах и задницах каленым железом кресты и звезды! Они будут мучиться так, как не мучатся в аду!

Седой разорвал пижаму на своей волосатой, украшенной татуировками груди.

– Всех уничтожу, всех до последнего! Никто не уйдет от расплаты! Что, они не понимали, с кем связались? Они затронули меня, самого Седого. Я подниму на ноги всех, но я найду тех, кто это сделал.

Он тут же среди ночи позвонил своему другу Богаевскому и прокричал в трубку:

– Иосиф, ты что, сука, спишь? И не знаешь, что произошло?

После непродолжительной паузы в трубке раздался раздраженный голос Богаевского Иосифа Самсоновича:

– Ты чего орешь, Седой? Поднял меня среди ночи. Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

– Да плевать я хотел на время! Плевать мне на все!

– Объясни толком, что произошло?

– Они убили Цыгана. Понимаешь, убили моего брата! Они перестреляли твоих и моих людей и украли девчонку, дочку Бортеневского.

– О дьявол! – прорычал в трубку Богаевский и тут же заговорил абсолютно другим голосом. – Слушай, успокойся. Самое главное – спокойствие и равновесие.

Я сейчас еду к тебе. Через минут сорок буду у тебя, и тогда разберемся. Ничего не предпринимай, никуда не звони, а то сгоряча наломаешь дров, и потом не расхлебаем.

– Да куда уж дальше, Дьякон? И так все хуже некуда. Седой после разговора с Богаевским позвонил еще двум своим приятелем, известным на весь бывший Советский Союз бандитам и приказал им немедленно приехать к нему держать совет. Седому, конечно же, отказать никто не мог.

Он метался по своему огромному дому. Но постепенно успокаивался. Его движения становились все более уверенными и осторожными. И когда к дому подъехал черный «мерседес» в сопровождении двух черных «волг», Седой уже оправился от первого потрясения. Он выглядел спокойно и уверенно. Он снял разорванную пижаму, надел шелковую рубаху с коротким рукавом. Золотая цепь с крестом, украшенным бриллиантом, сверкала на его волосатой груди. Он сидел, понуро опустив голову, за большим старинным столом в гостиной.

Богаевский, щуплый мужчина с глубоко посаженными глазами на худощавом лице, семенящей походкой подошел к Седому, положил ему руку на плечо.