— Не блеванет, — заверил его Копоть, — Яшка — мужик крепкий.

Никого из механиков пока не интересовало, какого черта Яшка Клещ появился в доме. Они уже привыкли к тому, что разный народ проворачивается у Толика.

Новости смотрели вполглаза. Им, как людям, не интересующимся политикой, казалось, что в новостях изо дня в день показывают одно и то же. Но вот за столом произошло оживление.

Криминальная хроника относится к разряду развлекательных сюжетов, ее и приберегают в выпусках новостей под конец, поближе к новостям культуры, спорта и к выпускам прогноза погоды.

«…сегодня на шоссе, ведущем в Шереметьево, — вещал корреспондент, — уже не увидишь ни одной „жрицы любви“. То ли испугались, то ли правоохранительные органы постарались? Сегодня на этой оживленной трассе милиционеров стоит больше, чем в лучшие времена стояло проституток…»

— Это он правильно ментов проститутками обозвал, — хохотнул Толик.

А дальше пошел рассказ о том, как джип «мерседес» насмерть переехал двух проституток, а третью покалечил так, что она попала в реанимацию.

«…теперь не утихает спор… — продолжал журналист, — джип принадлежит сыну олигарха Галкину Аркадию. Сам Аркадий утверждает, что машину у него угнали. Погибшие девушки до сих пор не опознаны, скорее всего, они приехали в Москву издалека…»

Одна за другой на экране возникли фотографии, найденные в квартире, которую снимал Яшка Клещ для своих девчонок.

— Твою мать! — только и воскликнул Толик Копоть. — Это ж его бабы! — и он бросил взгляд на мирно посапывающего Яшку Клеща. Он хоть и слышал всю историю из уст самого Яшки, но в телевизионной версии событий главным являлось то, что за рулем джипа сидел сын олигарха. Это кардинально меняло расклад.

— Вот так да! — воодушевился мастер «золотые руки», слесарь по разборке краденых автомашин, — я с двумя из этих баб трахался.

— Не ты один.

«…Следствию предстоит выяснить, — вклинился в разговор тележурналист, правду говорит Аркадий Галкин или же таким способом хочет спастись от правосудия. Во всяком случае, у его отца, олигарха Бориса Галкина, возникли крупные неприятности…»

На экране возникла картинка. Съемки велись из салона машины. Ночная дорога, пляшущий свет фар… Затем послышался визг тормозов, и свет ударил в бесконечную темноту, растворившись в ней.

«…машину обнаружили неподалеку от места происшествия, в кювете…»

Тут же показали и джип на штрафной площадке, снятый с достаточно большого расстояния. У репортерa с собой оказалось из мелких лишь двадцать долларов. Сотку отдавать за то, чтобы пропустили на штрафную площадку, было жалко, а сдачи у милиционеров не нашлось.

— Вляпался Клещ, — сказал слесарь, особо приближенный к хозяину. Двое других права голоса не имели, они лишь работали, но в доле от проданных запчастей не участвовали. Они были чем-то вроде мебели или инструментов в этом доме. При них могли говорить о чем угодно, зная, что те распространяться не станут. При определенном роде занятий становишься нем как рыба.

— Почему вляпался? — осторожно спросил Толик. — Он же их не переезжал?

— Ясное дело, что не он. Но наверняка рядом с ними стоял. Теперь его, поди, ищут.

— А он спрятался, — усмехнулся Копоть. — Думает, если напился так, что сам никого не видит, и его не видно.

Это дурацкое предположение развеселило парней. Слесарь одним махом допил пиво.

— Все, — хлопнул в ладоши Толик, — идите работать. До рассвета нам надо закончить работу, а у вас еще конь не валялся.

— Ни хрена себе, конь не валялся! — возмутился слесарь «золотые руки». Мы уже двигатель вытащили и мосты разобрали.

— Работа не ждет, — не обратил внимания Толик. — Ты смотри, — обратился он к слесарю, — насчет Клеща — никому!

— Ясное дело. Что я, враг самому себе? Может, ты его зря в дом пустил?

— Кто ж знал, — пожал плечами Копоть. Слесари сгребли объедки и газеты со стола в большой полиэтиленовый мешок, побросали туда бутылки и отправились в гараж.

Толик же сел напротив спящего Клеща и хитро ухмыльнулся: «Ясное дело, сынок олигарха за рулем сидел. Как же, машину у него угнали! Обгадился! Потом от страха, прибежал к папашке, наверное. Спасай меня, отмазывай от ментов. А те тоже рады стараться. Им главное не сыночка за решетку упечь, а деньги сорвать с папашки. Доят теперь, наверное, олигарха аппаратом машинного доения. Неплохо бы и нам к ручейку пристроиться!».

— Эй, Клещ, — крикнул Толик. Тот лишь пьяно засопел и вновь погрузился в сон. — Деньгами большими запахло, Яшка!

При слове «деньги» Клещ вздрогнул, но так и не проснулся.

— Менты! — резко произнес Копоть. Яшка мгновенно раскрыл глаза и сел:

— Где?

— Где, где, у тебя в…

Яшка продолжал безумно озираться. Он не протрезвел, действовало лишь подсознание, автопилот. Если человек одержим мыслью о том, что за ним охотятся, то готов видеть опасность повсюду.

— Шутка, — смилостивился над ним Копоть. Яшка вновь завалился спать.

— Протрезвеет, тогда и поговорим. Думаю, неплохие деньги срубить сможем. Мне за посредничество перепадет, а Яшка свои получит.

Эти мысли взбудоражили торговца крадеными запчастями. Честно жить он разучился давно, и любую жизненную ситуацию рассматривал с позиции зарабатывания денег.

— Яшка, судьба свела нас вместе, — тихо проговорил Толик Копоть с гнусной улыбкой на губах. — Спи, дорогой товарищ, завтра нас ждут великие дела.

Он уже не злился на приятеля за то, что тот притащился к нему на ночь глядя, сломал привычный образ жизни, да и, напившись, как свинья, уснул в гостиной на диване. Копоть заботливо прикрыл Клеща грязным клетчатым пледом, чистого на первом этаже не нашлось, и сделал уж совсем невообразимое для себя — снял ему ботинки и забросил ноги в потных носках на диван. Сам же еще долго не мог уснуть от предвкушения легкой и, как ему казалось, совсем безопасной наживы.

Утро одно для всех, но настает оно для каждого по-разному. Все зависит от того, в каком настроении человек лег спать, мучили его перед этим кошмары или он засыпал с чувством исполненного долга.

Яшка Клещ проснулся, но открывать глаза не спешил. Он абсолютно не помнил, что произошло после того, как он покинул вагон трамвая. Помнил случившееся на шоссе, помнил то, как собирал деньги и документы в квартире, помнил, как рассуждал, куда податься.

Дальше существовал один большой черный провал, пустоту которого можно было сравнить разве что с вакуумом. И этот вакуум прочно поселился у Яшки в голове. Любая мысль, не успев начаться, обрывалась и исчезала. Открывать глаза было страшно, черт знает где окажешься.

«А вдруг лежишь на тюремных нарах?» Яшка немного поворочался и почувствовал, что под ним совсем не жесткие доски — поскрипывала кожаная обивка дивана. Такого дома у него не было.

«Значит, все-таки я не вернулся к себе, — подумал он. Чужим был и плед, колючий, пахнущий то ли нафталином, то ли солидолом. — Хорошо хоть не блевотиной, — подумал Яшка. — Я вчера выпил здорово», — решил он, ощутив, что каждый его выдох сильно отдает перегаром, а кровь в голове пульсирует мощными толчками.

Собравшись с духом, Клещ открыл глаза. Это ситуацию не прояснило, он видел над собой потолок с выкрашенными белой эмалью досками. Вместо люстры над ним висела гроздь голых лампочек на хитро загнутом жестком кабеле. Он сел и принялся тереть глаза, чтобы заставить себя посмотреть на мир.

Наконец, он припомнил интерьер, в котором оказался. «Толик Копоть, его дом», — с облегчением вздохнул Яшка.

Он у своих, и пока сам не наделает глупостей, ему ничего не угрожает. В углу комнаты рычал холодильник, сквозь гул компрессора слышалось позвякивание бутылок. Яшка открыл дверцу, и ему захотелось минут на пять засунуть голову в морозильник. Брезгливо отодвинув бутылки с дешевой водкой, Яшка добрался до пива. Дрожавшая до этого рука клещами вцепилась в скользкие от влаги бутылки. Прохлада приятно передалась через ладонь страждущему телу.