– А что, хозяин, еще работенка есть?

– Небольшая, минут на двадцать. Я смотрю, вы мужики аккуратные, ничего не повредили. Нанимать других после вас мне не хочется.

– Ну, хозяин, конечно, – неухоженные мужики явно обрадовались подобной перспективе.

Можно выпить, чуть протрезветь и еще заработать по десятке. По всему видно, гражданин не бедный да и обманывать не станет.

Два часа для Москвы – время ничтожно малое, никуда смотаться не успеешь. Поэтому мужики двинули к ближайшему киоску, по дороге обменяв доллары на российские рубли, купили нехитрой закуски и решили выпить свою водочку на свежем воздухе, а затем двинуться по названному адресу, где им светила еще одна зеленая двадцатка.

Выбравшись с товарного двора, отставной полковник Скобелев быстро нашел такси и уже через полчаса был в своей однокомнатной квартире в Арбатском переулке. Там он открыл шкаф, вытащил из дипломата глушитель, навернул его на ствол пистолета и опустил во внутренний карман куртки – так, чтобы в любой момент можно было воспользоваться оружием.

Два мужика, которые помогали Александру Михайловичу загрузить ящики в грузовой контейнер, действовали именно так, как отставной полковник ФСБ и предполагал. Они без лишних приключений выпили свою водку, проведя два часа рядом с пивным киоском, с презрением поглядывая на снующих неподалеку бомжей и на пьянчужек, у которых явно не хватало денег на бутылку.

– Ну, Миша, нам сегодня обломилось, мы богатенькие, – говорил один мужик другому, похлопывая себя по нагрудному карману.

– Это, бля, ничего, а скоро еще подзаработаем. Вот фартит сегодня! Каждый день бы так, никаких проблем бы не было. Хочешь выпить – пожалуйста, закусить – тоже. Живи, бля, не хочу. Ну и ящики же, бля, тяжеленные у этого щедрого мужика – чтоб он сдох!

– Да, ящики будь здоров. Вдвоем мы бы не сволокли, хорошо хоть водила попался здоровый, подсобил. Потяжелее пианино будут…

Тот, которого звали Миша, надул щеки и звучно выпустил воздух.

– Я думаю, в этих ящиках какая-нибудь медь.

– Ну ты скажешь, медь… На хрена ее в ящиках хранить, не бутылки же?

– А чтоб никто не видел. Небось, мужик с военного завода стырил какие-нибудь катоды.

– Какие, бля, катоды? Наверное, отходы. Сейчас медь дорого стоит, по баксу за килограмм, не меньше.

– Сколько же этот ящик весит? – и мужики начали прикидывать.

По всему выходило, что меди будет где-то под тонну, а может, и побольше.

– Штука баксов в ржавом контейнере лежит. Может, ломаном замки?

– – Если бы бумажками, то в карман сунул и смылся. А так – как ты эти ящики выволочешь? Машина нужна, – Миша опять надул щеки и выдохнул.

– Что краденое, голову даю на отсечение. А вот что медь, сомневаюсь. Представляешь, мы с тобой наняли машину, ломанули замки, выволокли ящики, открыли, а там какой-нибудь песок. И что тогда делать?

– А если песок золотой?

Любитель надувать щеки выпустил изо рта воздух с таким звуком, будто бы из задницы.

– Золото, придурок, в ящиках не возят. Представляешь, если бы это было золото? Тонна золота – и в сраный ржавый контейнер? Да ты, дурак, совсем мозги отпил, мудила долбаный.

– Что же там тогда?

– Может, детали какие от машин, например, аккумуляторы. Знаешь, сколько весит настоящий танковый аккумулятор?

– Знаю, тяжеленный.

– Так вот, если в одном ящике четыре аккумулятора… Мужики еще долго спорили, пытаясь отгадать, что может находиться в ящиках с многочисленными пломбами, но все их домыслы, конечно же, были далеки от истины. Им и в голову не могло прийти, что в ящиках хранятся восемнадцать контейнеров со смертью. И даже если бы они открыли ящик и увидели сверкающий цилиндр с табличкой, испещренной непонятными для них надписями, то навряд ли бы сообразили, что это такое.

Две бутылки неплохой водки были благополучно выпиты на свежем воздухе, и мужики поднялись со своего насиженного места. Полчаса отделяло их от встречи со щедрым работодателем.

– Пошли, Мишаня, пошли, работа нас ждет.

– А, может, еще одну возьмем?

– Нет, не надо. Поработаем – тогда и выпить можно.

– Ладно, будь по-твоему. А то, как перепью, всегда потом обливаюсь.

– От тебя и так воняет, как от бабы неподмытой.

– Ладно тебе трындеть.

Мужики направились к месту встречи с работодателем. Их уже мало интересовало, что они грузили пару часов назад, они уже забыли номер контейнера и, если бы кто-нибудь попросил их найти контейнер, в который были загружены шесть ящиков защитного цвета, они навряд ли бы его нашли. – Ведь ржавых контейнеров на товарном дворе стояло превеликое множество. Мысли обоих больше занимала перспектива выпить поздним вечером, после работы. "

Александр Михайлович уже поджидал на перекрестке своих работников. Он заметил их издалека, махнул рукой и тут же пошел во двор.

– Смотри, смотри, Мишаня, спешит, наверное.

Скобелев просто не хотел, чтобы его кто-нибудь увидел и запомнил рядом с двумя ханыгами. Как-никак, а личностями те были колоритными. Громко ругаясь, мужики перебежали на красный свет перекресток и вошли в арку, в которой исчез Александр Михайлович Скобелев. Им и в голову не могло прийти, что этот человек – бывший полковник ФСБ.

А Скобелев двигался вдоль дощатого забора. Он уже приглядел место и целенаправленно шел к нему, заботясь лишь о том, чтобы его не потеряли из виду двое ханыг. Те держались за ним как привязанные. Обещанные баксы делали свое дело. Двадцать долларов тянули двух грязных, небритых мужчин, как магнит тянет за собой ржавые иголки, даже, если они спрятаны в стогу сена.

Скобелев замер у пролома в высоком дощатом заборе, исписанном всевозможными надписями. За забором уже второй год ремонтировался детский сад. За время ремонта успели растащить окна, двери, сорвали радиаторы. В общем, детский сад выглядел как Брестская крепость после долгого штурма немецко-фашистскими захватчиками.

– Куда это он дернул? – спросил Мишаня, тяжело переводя дух, прежде чем залезть в дыру.

– Туда, туда, – подтолкнул Мишаню в плечи его приятель.

Мужики пролезли в пролом и увидели своего благодетеля. Он стоял на краю котлована и призывно махал им левой рукой.

– А что ему, бля, тут надо?

Мишаня оглянулся. За его спиной был забор и чернели деревья. Сумерки сгущались.

– Откуда тут возьмется какая-нибудь работа? Эй, сейчас мы идем, – крикнул Мишаня Скобелеву, подошел к забору, быстро отлил и, на ходу застегивая штаны на единственную пуговицу, двинулся по краю неглубокого котлована к детскому саду, напоминавшему руины.

Когда ханыги приблизились к Александру Михайловичу Скобелеву, тот махнул рукой, приглашая их залезть в здание детского сада, и тут же прижал указательный палец к губам, предупреждая, чтобы молчали Те понимающе закивали. Им не раз приходилось воровать на стройках, но что можно украсть здесь? Мужики не понимали.

Но двадцать долларов есть двадцать долларов и на помойке в виде банкнот не валяются, хотя детский сад представлял собой самую настоящую помойку, вдобавок насквозь пропахшую туалетом.

– Сюда! Сюда! – негромко позвал Скобелев и мужики, один за другим, как голодные псы за костью, потянулись за отставным полковником ФСБ.

Когда они вслед за Скобелевым оказались на втором этаже детского сада, Мишаня, надув щеки, осведомился:

– Хозяин, что тащить отсюда будем?

– Не спеши, родной, сейчас все узнаешь.

– Темнеет, ни хера же не видно!

– Надо будет, зажжем свет.

– Ну если свет, то ладно, – с сомнением пожал плечами Мишаня.

Его напарник был насторожен. Хоть он и выпил побольше Мишани, но опасливо озирался по сторонам, за что и поплатился – не уберегся, влез в кучу дерьма и его настроение мгновенно изменилось. Из подозрительного он стал обозленным на весь мир.

– Во бля, не ступить! Везде кучи! Что им, туалет тут? – неизвестно кого имел в виду ханыга, проклиная невидимых пачкунов и грязно матерясь.