— Что тебя привело сюда? — глядя в черные, как два угля, глаза вора, спросил Соломон Ильич.

— Тебя хотел увидеть. А ты тут как тут.

— Соломон Ильич ушел от дела, он теперь стар, он теперь думает о смерти, — сказал о себе в третьем лице Соломон Ильич.

— Так уж и ушел! Так уж тебе ничего не надо?

— Да, ничего.

— А куда так нарядился? Зачем прикид такой торжественный?

— Я же говорю, дело у меня есть. Но если у тебя ко мне дело, то Соломон послушает. И если Соломон что-нибудь знает, то скажет.

— Садись, подвезу.

Они забрались на заднее сиденье «форда». За рулем сидел крепкий парень в кожанке, кисти рук покрывала паутина татуировок.

— Можешь говорить спокойно.

— Что говорить? Ну приходил ко мне мент поганый. Предупреждал меня, я его даже чаем не поил.

— Вот какое дело, Соломон. Менты лютуют, трех моих людей взяли, одному героин сунули в карман, двум — патроны, третьему — нож. В общем, хапун пошел по полной программе.

— А я при чем?

— Ты, Соломон, ни при чем, но, наверное, знаешь.

— Что знаю?

— Они камень ищут, кто-то украл у них камень. Мне сказали, если камень будет, всех в покое оставят. А у меня дела, люди нужны, а их всех повинтили и сказали, что и остальных повинтят. Хоть ты напейся и три дня из кабака не выходи! Я бы сидел, да дела, Соломон, делать надо.

— Какой камень? — спросил Соломон грустно, глядя в окошко на спешащих по улице людей.

— А я знаю? Они не сказали, какой, вот я у тебя и хотел спросить, кто камень взял. Соломон Ильич посмотрел на часы:

— Соломон не знает, кто взял камень, Андрей. Соломон не знает, какой камень, Соломон камни уже пятнадцать лет не принимает и камнями не торгует. Ты же это знаешь. Последний раз, Андрей, я камни брал у тебя и после этого — все. Капусту за них я тебе отдал.

— Все правильно, Соломон. Но ты своих знаешь, я своих знаю.

— Вот и ищи.

— Если тебе что-нибудь станет известно, найди меня, скажи. Я тебя не забуду, отблагодарю. Сейчас в ментовках полные камеры, одни наши, блатные, так что постарайся, Соломон.

— Хорошо, — сказал Соломон Ильич и хотел уже попросить водителя остановить машину.

— Тебе куда?

— К ресторану «Прага». Почему Соломон Ильич назвал ресторан «Прага», он и сам не знал.

— Если бы камень кто-нибудь из наших взял, я бы об этом знал. Но, вполне возможно, это сделал молодняк, отморозки. Я пытался уточнить, но никто ничего не знает. Такого «хапуна» уже лет десять не было, — Соломон Ильич улыбнулся. — Последний раз всех мели, когда пьяный генерал КГБ потерял «ксиву» и звезду Героя Советского Союза, помнишь?

Синий «форд» остановился у ресторана «Прага». Ювелир и авторитет пожали друг другу руки.

— Где меня найти, знаешь. Много говорить не надо, шепни пару слов. А за мной не заржавеет. Ты же знаешь, Черный никогда жадным не был.

— Знаю, Андрей.

Соломон Ильич пошел к ресторану — неторопливый, спокойный, уверенный в себе человек. Темно-синий «форд» сорвался с места.

«Да, круто, — останавливаясь у двери и глядя на швейцара, подумал ювелир. — Очень круто взялись. Я же говорил Тихону... это дело опасное... очень... сгореть на нем ничего не стоит». Недовольная улыбка появилась на лице ювелира, толстые губы прошептали:

— Губит людей не очко, губит к одиннадцати туз.

Соломон Ильич развернулся и торопливо двинулся в сторону Красной площади. Через полчаса он уже стоял у кассы в очереди за билетиком на выставку «Сокровища династии Романовых». На подобных выставках всегда многолюдно, но время было еще раннее, да и день будний. Посетителей было не очень много, в большинстве своем по залам ходили приезжие. Соломон Ильич рассматривал работы Фаберже, шкатулки, перстни, переходя от одного экспоната к другому. Его лицо было умиротворенным. Посмотреть на этой выставке было что: колье, перстни, золотые птицы, украшенные бриллиантами, посуда. Соломон Ильич останавливался, поправлял очки, всматриваясь в то или иное изделие.

Наконец, он решил, что пришло время посмотреть на то, ради чего он пришел. Он неторопливо двинулся к бриллианту, лежащему под стеклянным колпаком на темно-синем бархате. Камень был освещен, переливался, светился изнутри.

Соломон Ильич обошел его вокруг дважды и даже не стал читать пояснения. Он уставился на камень и рассмеялся. Хрусталь, самый настоящий хрусталь лежал на синем бархате и холодно светился, как кусок льда мартовским днем.

Соломон Ильич краем глаза заметил, что двое мужчин в штатском следят за каждым его движением.

— Ну и ну! — пробормотал он, — Это же надо, в центре Москвы, в Кремле выставили такую чушь! На кого это рассчитано? За дураков всех держат. Всю жизнь идиотами считали и продолжают считать. Не уважают людей! Он притронулся пальцами к холодному стеклу колпака.

— Ой-ой-ой! — сказал он. В этот момент к нему подошли двое мужчин в серых костюмах.

— Что-то не так? — спросил один, заглядывая в лицо ювелиру.

— А вы считаете, все так? — Соломон Ильич посмотрел вначале в глаза одному, затем второму. Мужчины переглянулись.

— Мы ничего не считаем. А вы?

— Я считаю, — веско сказал ювелир. — Это ведь не бриллиант лежит, правильно?

— Вы откуда знаете?

— О, что бы я да не знал! Я же все-таки ювелир, — гордо произнес Соломон Ильич. — Вы думаете, люди настолько глупы, что не отличат бриллиант от горного хрусталя? Так вы ошибаетесь, уважаемые, — слово «уважаемые» Соломон Ильич произнес почти презрительно, ему хотелось позлить этих двух придурков. И ему это удалось. Лица мужчин стали злыми.

— Кто вы такой? — спросил один из них, прикоснувшись к синей английской шерсти пиджака.

— Я Соломон Ильич Хайтин. Вам документы показать или как?

— Покажите, — тихо сказал мужчина в полосатом галстуке.

— Если нужно, покажу, — Соломон Ильич вытащил из внутреннего кармана паспорт. — Вот, пожалуйста.

— Вы специалист, минеролог?

— Нет, я не минеролог. Соломон Ильич Хайтин — ювелир. И это подделка.

— Пройдемте с нами, Соломон Ильич.

Хайтина через залы провели в служебное помещение. Небольшой кабинет, стол, стулья, на столе телефон и графин с водой. С ним начали разговаривать. Сотрудники службы безопасности, дежурившие здесь по распоряжению генерала Потапчука, давно ждали появления подобного посетителя. О краже бриллианта нигде официально не сообщалось, и только человек, причастный к краже, по их мнению, мог знать об исчезновении камня.

— С какой целью вы пришли на выставку? — строго спросил брюнет с колючим взглядом.

— А как вы думаете? — вопросом на вопрос отвечал Хайтин.

— Отвечайте, если вас спрашивают.

— На выставку экспонаты смотреть ходят, — терпеливо, как первокласснику, объяснил ювелир, — Меня бриллиант интересовал, таких больших даже в алмазном фонде всего пять штук. Могло быть больше, да большевики все распродали.

— Не о большевиках сейчас речь, — мягко вступил в разговор второй следователь, шатен с коротко стрижеными волосами и насмешливым подвижным взглядом. — Почему именно этот бриллиант вас заинтересовал?

— Я же говорю, большой он, уникально большой. Думал, порадуюсь на старости лет, а оказалось... — Хайтин горестно вздохнул, — и тут народ дурят. Семьдесят лет дурили, опять за старое взялись. И где — в Кремле!

— Вы врете! — кулак брюнета тяжело опустился на письменный стол. — Что вам еще известно об этом бриллианте?

— Я даже табличку прочесть не успел.

Мужчины переглянулись. На идиота Соломон Ильич походил мало, но свою неосведомленность разыгрывал искусно.

— Вы здесь оказались не случайно, — твердо и убежденно произнес брюнет, пальцы его сжимались в кулак, будто он собирался ударить ювелира в лицо.

— Конечно! Я специально на выставку пошел, за билет сумасшедшие деньги заплатил, — наивные глаза старого ювелира блуждали по лицам следователей.

— Зачем вам изворачиваться? — спросил шатен. — Вы же умный человек...

— Неглупый, — поправил его Хайтин. — Был бы умным, не сидел бы сейчас с вами. Ел бы мороженое в Александровском саду. Знаете, сколько мороженого можно купить на те деньги, которые я за билет отдал? Деньги, молодые люди, надо брать за что-то, а вы подделку выставили и трудовые рубли с народа дерете. Мне вернут деньги за билет?