– Ничего, ничего, не волнуйтесь. Надо бы вызвать врача. Ноя боюсь вас оставить.

– Спасибо, – поблагодарила его женщина. – Я здесь живу, вот ключ от двери, не поможете ли вы мне войти в дом?

Терри открыл дверь и, поддерживая женщину за талию, ввел ее в дом. К счастью, в прихожей горел свет. Терри помог женщине снять пальто, он мельком заметил, что она очень стройна и хороша собой. Бледность придавала еще большее очарование и какую-то особую красоту ее лицу, на котором пламенели большие черные глаза.

– Спасибо, – снова сказала женщина. – Извините, что я вас задержала.

– Ну что вы? У вас есть телефон?

– Есть.

Терри, все также поддерживая женщину, вошел с ней в большую, со вкусом обставленную комнату. В ней было уютно, все подобрано в тон; единственное, в чем можно было упрекнуть хозяйку – это неумеренное освещение. Лампы были расположены почему-то в разных концах комнаты и светили, точно прожектора.

Терри подвел женщину к тахте и помог ей лечь, подмостив под голову подушечки.

– Расстегните, пожалуйста, кофточку, – все тел же тихим голосом тяжелобольной произнесла женщина. – Я задыхаюсь.

Неловкими движениями Терри расстегнул верхние пуговки и увидел обнаженную грудь.

Он отвел смущенный взгляд и принялся искать телефон, чтобы позвонить врачу, но женщина сказала:

– Не надо ничего, мне уже лучше. – Она взяла руку Терри и приложила к груди. – Чувствуете? Сердце уже бьется ровнее.

Терри чувствовал не столько биение ее сердца, сколько стук своего собственного. Он ответил, стараясь говорить спокойно:

– Да, чувствую.

И резко отнял свою руку. Ему показалось, что на губах женщины мелькнула улыбка.

– Со мной это бывает иногда. Подайте, пожалуйста вон тот флакон со столика.

Терри подал синий флакон, этикетки на нем не было.

– Что это? – спросил он.

– Новое лекарство, мне рекомендовал его лечащий врач, я не помню, как оно называется. Отсчитайте, пожалуйста, двадцать капель.

Терри исполнил просьбу.

– Если нетрудно, – попросила женщина, – подайте вон ту бутылку. Это лекарство рекомендуется пить с вином. Оно быстрее оказывает тонизирующее действие.

Терри долил в рюмку вина.

– Надеюсь, вы не откажетесь со мной выпить, – сказала женщина. – Я вам так обязана… Вам, конечно, можно без капель. Но если хотите… Для здорового человека они безвредны, но придают вину особый вкус. Попробуйте.

Терри, не желая огорчать больную, отсчитал и в свою рюмку двадцать капель, густых и черных, как смола.

– За знакомство! – предложила женщина.

– За знакомство! – механически повторил Терри.

Вино было очень крепким, и то ли само по себе, то ли от добавленного лекарства действительно обладало каким-то очень приятным вкусом.

– Минут через десять–пятнадцать я приду окончательно в себя, – сказала женщина, передавая Терри пустую рюмку. – Вы не откажетесь побыть это время со мной? Я боюсь оставаться одна.

Терри придвинул кресло к тахте, уселся в него и заговорил о футболе. Он продолжал чувствовать себя стесненно или, вернее сказать, так, как чувствует себя человек, оглушенный неожиданно громким звуком или ослепленный резким светом.

Спустя минут десять женщина сказала бодро:

– Ну, теперь мне уже совсем хорошо. – Она встала и от резкого движения юбка приподнялась, обнажив ее колени. Она быстро одернула ее.

– Я вам не сказала: меня зовут Марин Беллоу. А вас, если не секрет?

– Терри Брусс.

– Красивое имя! – она встала с тахты и, подойдя к столу, налила две рюмки: – Ваше здоровье, Терри Брусс!

Они выпили. Словно что-то жгучее разлилось по телу Терри. Он почувствовал тяжесть в ногах и удивительную легкость в голове. Ему хотелось думать и говорить только о хорошем, и все в мире стало казаться ему сказочно прекрасным, как и эта странная женщина, с которой его так нежданно свела судьба…

К ужаснейшему состоянию похмелья прибавилось чувство неловкости за то, что произошло ночью. Терри помнил, что женщина поцеловала его. К счастью, он, несмотря на опьянение, нашел в себе силы противостоять соблазну и вовремя уйти.

Но так или иначе, а чувство чего-то нечистоплотного, нехорошего осталось и тяготило его.

В таком удрученном состоянии и застал его утром Пирс. Терри не стал рассказывать ему о том, что произошло ночью, да Пирс и не допытывался. Он уговорил Терри выпить стаканчик джина, уверяя, что это излечит его. Все еще не придя по-настоящему в себя, Терри покорно поплелся за Пирсом, прихватив с собой прибор для улавливания мыслей.

Они вошли в огромное серое здание и попали в круглый зал, набитый громко разговаривающими, спешащими куда-то людьми. На телевизионных экранах, установленных в разных местах зала, вспыхивали названия фирм и бесконечное число цифр.

Пирс остановился у какого-то возвышения, с которого человек монотонным голосом объявлял:

– Покупаю «Смит, Браун компани» по номиналу.

Терри понял, наконец, что находится на финансовой бирже, и собирался спросить Пирса, зачем они явились сюда, когда тот сказал:

– Послушай, о чем он думает, – и указал на человека, стоявшего у пюпитра.

– Зачем? – спросил Терри.

– Потом объясню, пустяк… Скорее.

Терри послушал и сказал Пирсу:

– Он думает: «Скорее, скорее, пока нет сообщения о взрыве новой бомбы. Тогда все они взбесятся. Скорее, ох, скорее… Вот-вот должно прийти сообщение…»

– Тихо! – воскликнул Пирс. – Почему ты так громко говоришь?

– Громко? – удивился Терри, едва слышно передававший Пирсу то, что он узнал с помощью аппарата.

– Ладно, – махнул рукой Пирс. – Теперь стой и молчи. – Он бросился к какому-то окошку и вскоре вернулся с пачкой бумаг.

– У тебя есть деньги? – обратился он к Терри.

– Зачем тебе? – спросил тот.

– Потом объясню. Давай все, что у тебя есть. Не пожалеешь.

Терри не имел никакого намерения пускаться в биржевую авантюру, но, уступив просьбам Пирса, дал ему пятьсот бульгенов.

Спустя полчаса на бирже началось настоящее столпотворение.

Подробности того, что произошло здесь в этот день, по-видимому, памятны многим читателям, хотя газеты разных направлений по-разному комментировали одно и то же событие.

Больше всех места ему посвятили «Вечерние слухи». Финансовый репортер газеты сообщил читателям не только о существе дела, но и снабдил свой репортаж снимками тех, кто оказался в выигрыше на повышении курса акций «Смит, Браун компани».

Некоторые газеты отвели меньше места этому событию, чем «Вечерние слухи», но все поместили сообщения о нем на первых страницах, ибо значение его никак нельзя было считать заурядным. Дело в том, что в этот день было произведено испытание новой сверхмощной бомбы, над созданием которой не один месяц трудился концерн, управляемый акционерным обществом «Смит, Браун компани». Неоднократные испытания, проводившиеся до этого, заканчивались неудачами, и акции общества не очень-то высоко котировались на бирже. Как только было получено известие о том, что очередные испытания прошли успешно, стоимость акций сразу подскочила. Это и вызвало ажиотаж на бирже. В выигрыше оказались те, кто скупил акции, в проигрыше – те, кто, разуверившись в будущем «Смит, Браун компани» и поддавшись слухам о том, что правительство Бизнесонии склонно следовать политике разрядки международной напряженности, продали имевшиеся у них акции.

Меньше всех места отвела этому событию газета «Голос правды». Она занялась, казалось бы, совсем неуместным сопоставлением миллионов бульгенов, нажитых в этот день «биржевыми спекулянтами», и миллионов человеческих жизней, которые погубит вызвавшая этот ажиотаж бомба, если она будет применена в войне.

Что касается Терри Брусса, то он отказался принять от Пирса вдвое большую сумму, чем дал ему полчаса назад.

– Но это твои деньги, – уговаривал его Пирс, – Твой капитал удвоился, а я люблю вести дела честно… с друзьями.