Англичанин ответил таким тоном, каким журят провинившегося ребенка.

– Дорогой господин Линге, если я решусь на такую меру, то в следующие десять минут кто-нибудь из моей службы сразу же предупредит их. Вы видели двери банка? Если они закроются, то нужно будет вызывать танки, чтобы с ними справиться. Я даже не могу опустить на крышу банка свои вертолеты, так как она обмотана колючей проволокой. Я уже не говорю о дипломатических осложнениях. Сейчас речь идет о судьбе колонии... Я не смогу тронуть «Бэнк оф Чайна», даже если они выстрелят по «Хилтону» из базуки. Вот так!

– Известно ли, почему китаец убил девочку?

– Нет. Он получил такой приказ и впридачу 5000 гонконговских долларов, которые мы нашли в тайнике офиса. Те же люди приказали Йюен Лонгу обставить дело так, чтобы это выглядело преступлением на сексуальной почве.

У Малко возникло желание повесить трубку.

– Иначе говоря, – бросил он, – люди, отдавшие приказ убить девочку, никогда не будут наказаны... Что же касается «Корал Си», то нам остается лишь поставить в храме свечу и молиться, чтобы ничего не произошло...

Полковник Уайткоум почувствовал горечь в голосе Малко.

– В этой стране все очень непросто, – ответил англичанин. – Вы правы, я сейчас ничем не могу вам помочь. Впрочем, мои люди выбиваются из сил, чтобы поймать тех, кто разбрасывает бомбы, и у них нет возможности заняться еще и этими делами.

Окончательно потерявший сон Малко повесил трубку и, встав с постели, облокотился на подоконник. Стоящая напротив «Хилтона» мрачная громадина «Бэнк оф Чайна», казалось, направляла действия принца в нужном для кого-то направлении. В этом огромном здании находился мозговой центр коммунистов, всячески препятствовавший Малко в достижении его цели, и такой недоступный, как если бы он располагался в Пекине. Эти люди хладнокровно устраняли всех, кто мешал осуществлению их планов. Для принца оставалось загадкой, почему они не предприняли новую попытку убрать его со своей дороги. Ведь это было так легко сделать!

Малко снова лег в постель. Завтра наступит новый день, он пойдет к Тонгу на сеанс иглоукалывания и попытается выведать у китайца все, что тот знает. Холи теперь оставался последним живым участником всей этой истории. Вот только знает ли он, где назначили встречу По Йик? Как бы там ни было, экипаж «Корал Си» предупрежден, что в конце дня коммунисты могут что-то предпринять против него: всем матросам и мичманам запрещено сходить на берег.

Отворив дверь госпоже Яо, Холи Тонг застыл в изумлении: никогда еще он не видел свою любовницу такой красивой. На ней было сиреневое шелковое платье с высоким разрезом, скрывавшее костлявые формы ее тела. Длинный, искусно причесанный шиньон смягчал выражение лица китаянки, а глаза мерцали из-под густо накрашенных ресниц.

После того звонка госпожи Яо, когда она «посоветовала» ему не встречаться с Малко, Холи больше не получал от нее никаких вестей. Визит китаянки оказался весьма неожиданным для Холи, которого, больше чем сам визит, удивило ее «капиталистическое» платье и исходивший от нее запах духов.

Холи быстро закрыл дверь за госпожой Яо, направившейся к дивану. Любовники не обменялись еще ни одним словом, и Холи, которого мгновенно возбудило появление китаянки, решился сесть рядом.

Заложив нога за ногу, госпожа Яо неподвижно сидела на столь знакомом ей ложе. Осмелившись, Холи позволил себе весьма недвусмысленный жест. В подобных случаях, до церемонии иглоукалывания, госпожа Яо обычно не подпускала его к себе, сохраняя ледяное выражение лица. На этот раз она медленно разжала колени, обвила руками шею Тонга и провела теплым влажным языком по его рту, подарив ему такой поцелуй, какой Холи получал весьма редко.

Руки китайца задрожали. Он никак не мог решить, что же ему предпринять: раздеть ли мадам Яо, отправиться ли с ней в спальню или взять ее тут же, на диване. В конце концов Холи выбрал второе, опасаясь однако, как бы при этой попытке хорошее настроение госпожи Яо не улетучилось. Опасения Тонга оказались напрасными.

Госпожа Яо сама встала на колени перед сидящим на диване Тонгом. Это было то, о чем Холи просил китаянку неоднократно, но всегда безрезультатно. Такой подарок судьбы заставил Холи забыть о всякой сдержанности: красивое шелковое платье госпожи Яо затрещало по всем швам, и китаец бросился на свою любовницу, постанывая и похрюкивая одновременно.

Спустя некоторое время Холи вынырнул из состояния блаженства. В голове китайца проскользнула еще неясная, неоформившаяся мысль, тем не менее изрядно подпортившая Тонгу лучезарное настроение: госпожа Яо никогда ничего не делала просто так. Она, всегда распоряжавшаяся Тонгом, на этот раз позволила ему руководить ею! Это было замечательно и одновременно тревожно.

Холи робко протянул руку к телу своей любовницы. Последняя не уклонялась от его прикосновений, красноречиво давая понять, что она отнюдь не против его ласк. Холи вновь пришел в движение, сравнимое лишь со скоростью ракеты «Сатурн».

В момент наивысшего пика китаянка неожиданно спросила его нежным голосом:

– Хочешь, чтобы мы всегда занимались любовью в такой позе, мои обожаемый плут?

Холи лишь хрюкнул в ответ, онемев от наслаждения.

– Все зависит только от тебя, – заметила госпожа Яо.

Холи прекратил движение:

– Что я должен для этого сделать? – слегка встревоженно спросил он.

– Ты должен убить американца, – спокойно ответила госпожа Яо.

У Холи возникло ощущение, что его окунули в ледяную воду. В этот момент ему отчаянно захотелось оказаться на расстоянии тысячи километров от госпожи Яо.

– Ты шутишь, – слабым голосом произнес китаец.

Госпожа Яо выпрямилась и села на диван. Глаза ее засверкали.

– Гнусная тварь! Ты больше никогда не притронешься ко мне. Я прикажу своим людям убить тебя!

Лицо Холи исказилось от страха.

– Но, душенька, как ты можешь предлагать мне убить человека? – простонал он. – Этот тип – опытный американский агент. Он и так уже подозревает меня. К тому же, я никого не убивал еще...

– Он не вооружен, – сухо произнесла госпожа Яо. – Мы несколько раз обыскивали его номер в «Хилтоне». И если уж я решилась просить об этом такого гнусного земляного червя, как ты, то лишь потому, что у меня нет выбора! Наша акция должна состояться сегодня. Этот человек будет очень опасен, если обо всем догадается...

Холи Тонг заломил руки:

– Но, душенька моя, у меня не больше сил, чем у цыпленка. Как я могу убить такого сильного человека?

– Я дам тебе пистолет.

Все еще в раздетом виде госпожа Яо встала и вытащила из своей сумочки маленький никелированный пистолет. Холи испуганно вскрикнул.

– Не бойся, – успокаивающе произнесла госпожа Яо. – Я не заставляю тебя убивать его таким образом.

Холи надел кимоно и, почувствовав себя более уверенно, ответил настолько твердо, насколько мог:

– Я не буду убивать этого человека. Я не могу.

С тем же спокойным выражением лица госпожа Яо щелкнула затвором пистолета. Холи заметил желтый блеск надписи, выгравированной на пистолете.

– Что ты собираешься делать? – пробормотал китаец.

Пустые глаза госпожи Яо злобно прищурились.

– Собираюсь убить тебя! Я скажу, что ты пытался меня изнасиловать, когда я пришла на очередной сеанс иглоукалывания. Меня знают в Гонконге как порядочную женщину. Я имею право носить пистолет, так как часто имею дело с большими деньгами.

Госпожа Яо подняла пистолет, наводя его на Холи Тонга. Обезумевший от страха китаец упал на колени, а китаянка приставила пистолет к его виску. Холи в прямом и переносном смысле превратился в дрожащее желе. Обхватив руками колени своей любовницы, он умоляюще простонал:

– Пощади меня! Я убью американца...

Пистолет все еще упирался в его висок. Китаянка, все-таки не доверяя Тонгу, спросила:

– Я могу рассчитывать на тебя?