Снова наступило молчание, совершенно выматывающее Малко. Он чувствовал, что китаец хочет верить ему. На другом конце провода Чанг тяжело вздохнул, словно перед прыжком в бездну, и с трудом выговорил:

– Это правда?

В конце этой короткой фразы голос Чанга зазвенел от отчаяния.

– Да, – нарочито спокойным голосом ответил принц. Вновь наступила тишина. Легкое потрескивание, слышавшееся в трубке в течение всего разговора, постепенно усиливалось. Когда же Ченг Чанг вновь заговорил, у Малко возникло такое чувство, что еще одно мгновение – и его нервы не выдержат.

– Кто вы? – глухо произнес Чанг.

Малко поспешно произнес по слогам свои имя и фамилию, а также назвал Чангу номер телефона в «Хилтоне». Принц понимал, что сейчас одно-единственное непродуманное слово спугнет Ченг Чанга, заставит его повесить трубку... И тогда все будет кончено!

– Я вам позвоню, – произнес на конец китаец. Чанг выражал свои мысли так, как обычно говорят люди, терзаемые сильным душевным смятением: ему никак не удавалось принять какое-нибудь решение.

Не сказав больше ни слова, китаец повесил трубку. В ушах Малко звенело. Гнетущая тишина, царившая в квартире, подавляла принца. Ченг Чанг, где бы он сейчас ни находился, наверняка не вернется сюда. Малко оставалось лишь молиться и ждать его звонка в отеле «Хилтон». Принцу удалось убедить Чанга поверить ему, но достаточно ли это, чтобы китаец избавился от своего постоянного страха загнанного животного и дал ему, принцу, столь необходимую информацию?

Малко покинул квартиру и тщательно закрыл за собой входную дверь. Лестница была пуста, и он беспрепятственно вышел на улицу. Вполне возможно, что Чанг сейчас следит за ним из спасительной темноты...

«Корал Си» прибывает в Гонконг через пять дней. Лишь бы китаец позвонил Малко до этого времени!..

Такси доставило Малко и Мину на речную пристань Абердина и остановилось у причала, ведущего к ресторану на воде «Морской дворец». Царивший на пристани запах гниения наверняка отпугнул бы даже хорька. Прямо перед Малко и Миной какой-то мальчишка расстегнул штаны и преспокойно сделал «пи-пи» на кучу нечистот.

Одетый в прекрасно сшитый костюм, в сопровождении блестящей красавицы, Малко чувствовал себя крайне неловко.

Абердин – это кровоточащая язва Гонконга. В крошечном грязном порту на южной оконечности острова, прямо напротив ярких огней Виктория-Сити, со временем скопилось три-четыре тысячи бедняцких джонок. Прижавшиеся друг к другу, они образовали своеобразные мрачные трущобы на воде, в которых проживало огромное количество нищих беженцев, не имевших ничего, кроме нескольких прогнивших досок, мало-помалу тонущих в тинистом месиве.

Никто и никогда не интересовался, на что же живут обитатели этой клоаки. Проституция, воровство, попрошайничество были здесь самыми распространенными видами деятельности. Время от времени из воды вылавливали исколотое ножами тело или полусьеденный крысами труп новорожденного. Для скрывающегося человека это было идеальное убежище, почти недосягаемое для преследователей; все джонки тесно примыкали одна к другой, а обыск их трюмов мог бы продлиться до дня Страшного суда. На джонках располагалось все, начиная от цеха, где уродовали детей, чтобы сделать из них попрошаек, внушающих людям жалость, и кончая борделями для рикш, обслуживаемыми прыщавыми девицами.

Мало-помалу вся эта нечисть достигла берега, захватила деревушку и протянула свои щупальца до огромного китайского кладбища, занимавшего всю площадь холма.

Несколько богатых и предприимчивых китайских коммерсантов в этой обители нищеты и отчаяния воздвигли два огромных корабля-ресторана, сверкающих огнями и позолотой и подавляющих своим великолепием грязные и убогие джонки. Дегустируя таким образом нелегально импортируемые из Шанхая ласточкины гнезда, иностранные туристы могли восхищаться контрастом этих мест, придающим особую пикантность их времяпровождению.

Погруженный в свои мысли, Малко рассеянно смотрел на алые отблески тысяч лампочек «Морского дворца».

Вокруг набережной, укрывшись в темных углах, прямо на земле спали отвергнутые обществом нищие китайцы. Некоторые из них сидя на корточках – в неизменной азиатской позе – забылись в тяжелой дремоте.

Неопределенного возраста китаянка с маленьким ребенком на спине подошла к Малко и на плохом английском предложила ему джонку, чтобы доплыть до ресторана, и всего пять долларов за услугу. Десятки небольших лодок, управляемых женщинами, толпились вокруг пристани. Пронзительно крича, лодочницы пытались привлечь к себе внимание богатых клиентов.

Выбрав маленькую лодку, показавшуюся ему менее грязной, Малко помог Мине подняться на оборудованную скамеечкой корму джонки. Лодочница, которой не было и пятнадцати лет, лихо орудовала кормовым веслом. Несмотря на грязь и лохмотья, девушка была довольно мила. На ней, в отличие от других лодочниц, одетых в традиционные шелковые брюки, была черная сатиновая мини-юбка.

Лодочница несколько раз улыбнулась Малко, пытаясь поймать его взгляд. Малко вежливо улыбнулся в ответ. Воспользовавшись этим авансом, она чуть раздвинула колени, и Малко заметил, что девушка не затрудняла себя использованием даже самых мелких предметов женского туалета. Улыбка принца стала ещё вежливей.

Мина презрительно усмехнулась и отвернулась. Лодочница что-то пробормотала и сдвинула ноги.

Иногда «белые», даже те, что были с дамами, не пренебрегали мимолетной связью в тени крупных джонок. При этом они всегда тряслись от страха заболеть.

На этот раз лодочница, поразмыслив, решила отступить, тем более что они уже подплывали к «Морскому дворцу».

На корабле-ресторане было три пышно разукрашенных этажа. На третьем, где праздновалась чья-то свадьба, стоял невообразимый шум.

Малко и Мину провели в нижний зал с облезлой позолотой и обваливающейся лепкой.

Тот факт, что обстановка зала стоила миллионы гонконговских долларов, на которые окружавшие ресторан призраки могли бы кормится целый год, не имел никакого значения...

Безвкусно подобранные чеканки и бесчисленные драконы утомили бы и святого Михаила.

В зале было очень мало китайцев. За грязными окнами маленькие попрошайки на лодках умоляли, чтобы им бросили что-нибудь из объедков.

Китайские официанты закрывали глаза на подобные выходки. Во-первых, это придавало экзотичность, а во-вторых, избавляло от опасности оказаться однажды на дне бухты с ножом в спине.

Просмотрев меню, Малко выбрал классические блюда, не теша себя особыми иллюзиями относительно их качества – «Морской дворец», конечно же, не был дворцом гастрономии.

Малко и Мине принесли суп из жирного мяса ласточек, а затем блюдо из лангустов, залитых слишком острым соусом, чтобы скрыть их сомнительную свежесть. Только чай был по-настоящему хорош. Мина ела быстро и казалась вполне довольной угощением. Изредка бросавший на нее взгляд Малко, сам не зная почему, был рад присутствию этой девушки, даже не скрывавшей своей профессии. Ее почти совершенные черты лица излучали ледяной холод и необъяснимую загадочность.

Малко спрашивал себя, правильно ли он поступил, выйдя из отеля на встречу с Миной. Он мог бы по крайней мере отложить это свидание. Весь день Малко прождал в своем номере телефонного звонка Ченг Чанга. Тщетно! Вновь охваченный страхом китаец, возможно, ушел в подполье. Не исключено, что он вообще не позвонит. Вместе с Чангом ускользал единственный шанс узнать о том, что же все-таки замышлялось против «Корал Си». Дик Рийян нервничал. Попытка убить Малко встревожила американца. Он опасался, как бы китайцы не напали на моряков авианосца, когда они сойдут на берег. В глубине альковов «Сюзи Вонг-бара» матросы могут оказаться легкой добычей для бандитов. А если им запретить сойти на берег Гонконга, они просто откажутся служить...

Не располагая другой возможностью хоть что-то узнать, Малко и решил встретиться с Миной: она была как-то замешана в эту историю и, может быть, узнала что-нибудь полезное.