Может быть, Лукресия и была права, но никаких доказательств опять-таки не было. Как найти убийц Педро Искиердо?

А тут еще эта таинственная блондинка, увезенная полицейскими...

– Нужно найти девушку, которая жила с Джимом Дугласом, – сказал Малко.

Лукресия недовольно фыркнула, как потревоженная кошка.

– Эта ненормальная сама не знает, что говорит! Не понимаю, зачем им было нужно арестовывать девушку.

– Пойди спроси у Хосефы.

Боливийка потянулась. Она сидела, поджав ноги, на кровати Малко и, казалось, от ее присутствия в невзрачном номере отеля «Ла-Пас» стало светлее и наряднее.

– К черту Хосефу, – просто сказала она на своем невообразимом французском. – Я к ней схожу потом.

И Малко понял, что спорить было бесполезно.

Дородная Хосефа восседала среди зародышей ламы и наполненных чем-то отвратительным колб. Своей наклоненной набок, словно у ящерицы, головой она напоминала ведьму из «Макбета». Она сидела неподвижно, будто приклеенная к своему табурету.

Малко нервничал. Вот уже два дня, как, не получая новых сведений, он ходил по замкнутому кругу. Он попытался было выйти на израильского консула, но тот уехал в Сукре, официальную столицу Боливии.

Дело Хейнкеля тонуло в трясине лжи и крови. Все, кто мог помочь Малко найти немца, погибли. Оставалась одна Хосефа. Он уже дважды к ней приходил, и все без толку. Ей неизвестно, где находится Хейнкель и кто убил Джима Дугласа.

Погрузившись в созерцание особенно безобразного зародыша ламы, Малко краем уха слушал болтовню, которую вели на языке аймара Лукресия и ведьма. Вдруг он услышал имя Искиердо.

Глаза Лукресии блестели неподдельным интересом. Повернувшись к Малко, она сказала с торжествующим видом:

– Искиердо был убит бандой «маркесес» по приказу майора Гомеса. Один из них, как говорит Хосефа, похвалялся этим, а теперь ищет, кому продать часы Искиердо.

– Где можно найти этого «маркесес»?

Хосефа неопределенно махнула рукой и что-то про мямлила своими толстыми губами.

Лукресия перевела:

– За кладбищем, в квартале Ла-Ампа. Но он ничего не скажет. Его зовут Раулем.

Конечно, все это было любопытно. Но бесполезно. Малко не собирался погружаться на боливийское дно, чтобы там попытаться разыскать «чуло»-убийцу. Да тот никогда бы и не согласился отвести его к Гомесу. Он не сумасшедший.

Шансы найти Клауса Хейнкеля таяли буквально на глазах. Немец уже вполне мог быть, к примеру, в Парагвае, где никто и никогда не стал бы его искать. В большей части стран Латинской Америки совершенные в концлагерях преступления рассматриваются как мелкие, достойные лишь забвения грешки.

– А что с приятельницей Джима Дугласа?

Хосефа поняла вопрос и тут же ответила. Правда, без особого энтузиазма.

– Кажется, – сказала она, – в Янгас, недалеко от Короико, в «политическом контроле» сидит одна белокурая иностранка. Но чего не болтают индейцы?

Малко встал. Эта блондинка вполне могла быть подружкой Джима Дугласа. Если, конечно, это не совпадение.

– Где это Короико? – спросил он.

– В нескольких часах езды от Ла-Паса, – объяснила Лукресия, – почти в пустыне. Короико – это деревня, находящаяся рядом с заброшенным рудником.

– Надо бы туда съездить, – сказал Малко, – для того, чтобы удостовериться". Другого следа у нас нет. И если это действительно та девица, то в руках Гомеса ее оставлять нельзя.

Лукресия отреагировала на это предложение без особого энтузиазма.

– Если начнутся дожди, – проговорила она, – мы рискуем застрять там на несколько дней. Дорога очень опасная.

Малко поблагодарил старую колдунью за информацию, достоверность которой, однако, вызывала у него сомнение.

– Почему она нам помогает? – спросил он Лукресию.

– Тридцать лет тому назад она была довольно красива и стройна. Мой отец в нее был влюблен. И она это помнит. Малко попытался себе представить Хосефу в роли Джульетты и не смог. Действительно, время – штука страшная.

Когда вышли из лавки на улицу, девушка сказала:

– Пожалуй, я возьму отцовский джип.

Малко резко затормозил, и джип занесло юзом. Узкая дорога, с одного бока которой была гора, а с другого – пропасть, представляла собой настоящую клоаку. По ее отвесной стене, сплошь покрытой тропической растительностью, стекала вода.

Дорогу перегораживал красный грузовик, до отказа набитый людьми.

К счастью, в тридцати метрах позади джипа дорога расширялась метров до десяти, и это давало возможность маневрировать.

Малко осторожно подал назад, подъехав к самому обрыву. Обочина была практически разрушена, а за ней зияла семисотметровая пропасть... Впечатление было такое, будто летишь в самолете. Грузовик медленно, на первой скорости, проехал мимо джипа, касаясь своим бортом его брезента. Зачарованная пустотой, Лукресия сидела молча. Если бы колеса грузовика скользнули по этой грязи хотя бы на десяток сантиметров, Малко и его спутница оказались бы в пропасти. Выскочить не успел бы никто.

«Чуло», в своих шерстяных вязаных шапочках, наблюдали из грузовика за этой сценой с полным безразличием.

Малко двинулся дальше, как можно осторожнее ведя машину по узкой и скользкой дороге со скоростью сорок-пятьдесят километров в час. Янгское ущелье представляло собой зрелище страшное и торжественное. На каждом метре его обочины чернели поставленные в память о погибших водителях кресты. Оно шло вдоль склона Анд на высоте более трех тысяч метров по краю бесконечных ущелий, на дне которых текли реки, с дороги казавшиеся узкими ленточками.

Неутомимые орлы терпеливо выписывали в воздухе круги, Невзирая на высоту, гора была покрыта джунглями. Ни объезда, ни более или менее ровной площадки не было на всем шоссе. Сделанное когда-то для обслуживания оловянного рудника, теперь заброшенного, оно тянулось между небом и землей. Параллельно шла, нанизывая на себя бесчисленные туннели, узкоколейка. Но и она уже не работала, и между рельсов бродили, мирно пощипывая травку, ламы, которые были здесь единственными представительницами животного мира, не считая желтоглазых собак, злых и диких, преследовавших джип и пытавшихся вцепиться в его колеса.

– Еще далеко? – спросил Малко, нажимая на газ.

– Не менее часа, я думаю.

Лукресия потянулась. Машину то и дело подбрасывало на камнях.

Из Ла-Паса они выехали три часа назад и встретили за все время лишь грузовик да пару маршрутных такси. Сразу за Ла-Пасом дорога поднималась к Кумбрскому перевалу, находившемуся на высоте пяти тысяч метров среди бескрайней пустыни, где по колено в грязи бродили десятки лам, торчащие топориком уши которых придавали им забавно гордый вид. Седловину перевалили, держа на спидометре всего двадцать километров в час из-за страшного тумана, из которого, как привидение, вдруг возникло огромное распятие Христа. Затем дорога постепенно пошла вниз. Стала появляться тропическая растительность. Несмотря на красоту, пейзаж оставался довольно однообразным: с одной стороны зияла пропасть, с другой высилась гора. Между ними змеилась дорога.

Руки у Малко ломило. Приходилось то и дело крутить руль: на всем шоссе не было и ста метров прямого пути. Мотор надсадно выл.

– А мы найдем эту деревню? – спросил он.

– Найти-то найдем, – произнесла Лукресия. – Да проникнуть в нее будет трудно. «Политический контроль» сотрудничает с армией и за Ла-Пасом. Боюсь, что въезд будет запрещен.

Пистолета и «винчестера» Лукресии могло оказаться недостаточно. Даже если удастся попасть в Короико и вырвать девицу из рук ее стражи, то везти ее в Ла-Пас – увы! – надо будет возвращаться по этой же единственной дороге... Если, конечно, не придется скитаться с ней по всей Амазонии...

Но другого способа выйти на затаившегося немца не было. А коли Джим Дуглас лежал в гробу Клауса Хейнкеля, то, значит, между ними была связь...