– Одна из немногих метисок, примкнувших к Дювалье. Исключительно умна и полностью аморальна. Она тайно командует тонтон-макутами после устранения Габриеля Жакмеля. Она повстречается на вашем пути.

– Как зовут это прекрасное создание? – спросил Малко, возвращая фотографию.

– Амур Мирбале. У нее вилла неподалеку от Порт-о-Пренса, в Петионвиле. Из своего кабинета во дворце она неофициально руководит Высшей государственной полицией.

Малко посмотрел вверх. Спокойствие и свежесть кабинета были обманчивы. В каждом ящике металлического сейфа была спрятана кровавая, тайная и жестокая история. Как и та, которую ему предложили.

Он так хотел отказаться от нее! Несмотря на честь и пятьсот тысяч долларов.

Стоун, как будто прочитав его мысли, сказал:

– Пока вы не приняли решения, дайте мне объяснить все детали операции «Вон-Вон». Вы увидите, это довольно хитроумно...

Он откинулся в кресле и начал говорить. Малко слушал его, завороженный! Можно говорить что угодно о сотрудниках ЦРУ, но они не были идиотами. Кроме денег, его привлекла сама тщательно подготовленная авантюра, где ему отводилась роль рабочей лошадки. Мягкий спокойный голос Рекса Стоуна, удобная обстановка кабинета – все казалось таким простым.

Американец замолчал.

Операция «Вон-Вон» была ясна Малко в деталях. Он встретил взгляд американца. Хватит торговаться.

– Я согласен, – сказал он.

Рекс Стоун посмотрел на него с нескрываемым восхищением.

– Или вам чертовски нужны пятьсот тысяч долларов, – сказал он, – или вы заслуживаете вашу репутацию.

– Есть ли в Вашингтоне ресторан, где подают свежую икру и русскую водку? – спросил Малко. – Я приглашаю вас.

Вскоре он окажется в центре жестокой борьбы в средневековой и дикой стране. Надо пользоваться удобствами цивилизации. Он сказал себе, что пригласит прекрасную Этель присоединиться к ним.

Большой черный пес с торчащими ребрами, поджатый хвост, морда повернута к земле в поисках съестного, бежал вдоль здания аэровокзала.

Увидев животное, солдат, стоявший на посту перед багажным отделением, закричал, быстро зарядил автомат и прицелился в собаку. Раздалась короткая очередь. Несчастное животное отчаянно завизжало, рухнуло и осталось неподвижным, только лапы дрожали в агонии.

Негр, несший два чемодана «самсонит» Малко, быстро поставил их и побежал к двери. Собака умирала в луже крови. В маленьком аэропорту Порт-о-Пренса замерла жизнь. Несколько гаитян столпились в кружок перед животным. Один из них с ненавистью плюнул. Солдат раздвинул зевак и подошел, направив автомат как перед лицом смертельного врага. Автомат «выплюнул» в упор остаток магазина, превратив собаку в месиво.

Малко, пораженный этой бессмысленной жестокостью, повернулся к высокому гаитянину, с которым летел вместе на «Боинге-707» «Америкэн Эйрлайнз» из Нью-Йорка.

– Зачем он это сделал? Это ужасно!

Гаитянин не успел ответить, объяснил полицейский в форме:

– Это животное опасно, оно больное, месье. Он мог покусать людей...

Малко не настаивал. Гаитяне энергично боролись с бешенством. Институт Пастера мог только позавидовать... Полицейский удалился. Тотчас сосед по самолету прошептал Малко на ухо:

– Это неправда... Он убил его, потому что Папа Док приказал убивать всех черных собак.

– Всех черных собак? Зачем?

Гаитянин серьезно ответил:

– Говорят, что предатель Габриель Жакмель может превращаться в черную собаку. Он уже улизнул от солдат таким способом...

Солдат тащил за хвост животное. Малко чувствовал возмущение и тоску от такого немыслимого суеверия. Он должен был найти именно Габриеля Жакмеля. И не в образе собаки.

В аэропорту возобновилась жизнь. Малко вытер пот шелковым платком.

В крошечном аэропорту не было кондиционеров. Малко выстоял четверть часа в очереди паспортного контроля, и у него уже не было сил. С неба он рассмотрел плоский город, зажатый между морем и зелеными холмами. Море было серым и малопривлекательным. Три старых самолета «Мустанг» П-51 и один Б-25 гнили в углу поля рядом с двухмоторным «Пайпер Команчем», личным самолетом покойного Франсуа Дювалье. Носильщик снова схватил чемоданы Малко и поставил их перед таможенником. Тот рылся в открытом чемодане. Вдруг он вытащил оттуда пачку писем.

Нахмурив брови, он развернул одно и принялся читать.

Держа его вверх ногами.

Малко с трудом сдержал смех. Владелец писем был, казалось, в ужасе. Сосед Малко прошептал ему на ухо:

– Он проверяет, не переписывается ли тот с эмигрантами.

Показав свою власть, таможенник сложил письмо с видимым отвращением.

В нескольких метрах от таможенника со скамейки за досмотром наблюдали два негра в костюмах и черных очках. Они были массивны и внушали беспокойство. Один из них достал из пиджака сигареты, и Малко рассмотрел деревянную рукоять пистолета. Это были тонтон-макуты, свирепая милиция дювальеристов. У Малко сильнее забилось сердце. Он снова погружался в мир странных опасностей...

Сосед по самолету нагнулся над таможенником и запросто сунул ему в карман рубашки сложенную купюру. Тот сразу же начертил мелом крест на его чемодане и чемоданах Малко. Сверхплоский пистолет находился в двойном дне самого маленького из «самсонитов». Малко не успел поблагодарить: гаитянин уже шагал к серому помятому «форду». Выйдя. Малко столкнулся со странной личностью, рассыпавшейся в извинениях: это был худой человек в слишком коротких клетчатых брюках, его голова была выбрита, как у Юла Бриннера, а лицо было почти что обезьяньим, с очень живыми чертами. Совершенно не к месту он держал трость с серебряным набалдашником. Негр многословно извинялся, наполовину на французском, наполовину на английском, затем, подпрыгивая, вошел в здание аэропорта.

Носильщик уже загрузил чемоданы Малко в пыльную машину. Малко уселся на продавленное грязное сиденье.

– Мне нужно в Эль-Ранчо, – сказал он по-французски.

Окрестности скорее напоминали тропический бидонвиль, чем английский пейзаж. Это впечатление усиливалось от маленькой дороги с огромными ямами. Через опущенные стекла в машину проникал горячий и влажный воздух.

Шофер ловко вел машину среди маршрутных такси и «тап-тапов» – грузовиков, переделанных в автобусы и украшенных наивными рисунками, религиозными или политическими лозунгами. В течение нескольких минут они ехали за «тап-тапом», окрещенным «Папа Док на всю жизнь».

Затем они пересекли площадь и въехали на широкий проспект с двусторонним движением, шедшим параллельно холмам.

Дорогу окаймляли ярко-красные красивые огоньки. Вдали был виден гигантский киноэкран на открытом воздухе, где можно было смотреть фильмы, не выходя из машины.

Совершенно неожиданно.

Слева Малко увидел громадный транспарант, сделанный из гирлянд электрических лампочек. Горящие буквы гласили: «Да здравствует Жан-Клод Дювалье, пожизненный Президент!».

После смерти Папы Дока надо было поменять только имя. Еще не оправившись от тряски по дороге Петионвиля, он затормозил, чтобы рассмотреть Национальный Дворец, одинокое здание, стоящее посредине Марсового Поля, голого, как коленка. Это было небольшое белое трехэтажное здание, окруженное бугенвилями, растущими на великолепной лужайке, огороженной высокой решеткой.

Задумавшись, Малко резко затормозил, увидев надпись: «Проход и проезд запрещены». Присмотревшись, он увидел, что движение запрещено вокруг всего дворца. Действительно, вся семья Дювалье жила в левом крыле... А гранату можно быстро бросить...

За дворцом находились казармы Десалин, где была расквартирована элитная часть гаитянской армии. Низкое и проветриваемое здание казармы имени Франсуа Дювалье, штаб-квартира полиции, также действовало успокаивающе на семейство Дювалье...

Малко свернул направо к бронзовой статуе Неизвестного Маррона. Нанятая им «мазда» была новой, отлично шла, но ему казалось, что его осыпали ударами...