Мари-Дениз покорно склонила голову. Она еще чувствовала в своем теле горячий член Габриеля Жакмеля, похожий на раскаленный стальной брусок.

Тома вышел из мавзолея первым, за ним Люк, последним, оглядываясь, – Габриель Жакмель. А Мари-Дениз не пошевелилась. Ее голое тело странно контрастировало с открытым гробом. Маленькие капли пота усеяли ее смуглое тело.

«Мерседес-600» с номером 22 остановился перед решеткой на улице Жан-Мари Гийу. Два мотоциклиста, следовавшие впереди, поставили ноги на землю. Один из них был полицейский в синей форме, другой – тонтон-макут в жилетке на голое тело, на груди у него висел старый автомат «томпсон». Сзади прикрытие осуществляли черный «форд», набитый полицейскими, и еще одна машина с пятью макутами.

Несколько макутов высыпали из машины, чтобы обследовать местность до приезда Президента. Они ругали его за беспечность: он никогда не был вооружен. Франсуа Дювалье редко выходил из дворца и всегда имел при себе два пистолета. Не считая американского карабина с увеличенным магазином, который он держал у себя на столе. Мудрая предосторожность, которая позволила ему умереть в своей постели.

Сразу же один из тонтон-макутов, очень худой, в соломенной шляпе и бежевом свитере – из-за пояса у него торчала никелированная рукоять пистолета, – увидел, что дверь усыпальницы открыта. Вытащив пистолет из кобуры, он обежал памятник и наткнулся на тело Эстиме Жоликера...

Он сразу же бросился к «мерседесу» и склонился над открытым стеклом.

– Быстро уезжайте, – сказал он, – здесь опасно. Жоликер убит.

Шофер сразу включил газ, за ним последовала машина с полицейскими. Макуты рассыпались по кладбищу. Маленький макут в клетчатой рубашке – в каждой руке по никелированному кольту – толкнул дверь мавзолея и замер: гроб был открыт, в углу неподвижная сидела Мари-Дениз, закутавшись в лохмотья. Она бесстрастно смотрела на вторжение макутов. Худой в клетчатой рубашке грубо схватил ее и вытолкнул на поверхность. Сразу же ее окружили несколько макутов. На их лицах читались тревога и ярость. На всякий случай один из них взял ее за правый сосок и сдавил изо всех сил. Мари-Дениз застонала. На улице прохожие ускорили шаг.

Шеф тонтон-макутов посерел от ярости. Он увидел раскрытый гроб и изуродованный труп.

– Кто сделал это? – прошептал он. Перед его потерянным взглядом Мари-Дениз обрела дар речи.

– Габриель Жакмель, – выдохнула она. – Он был очень злой. С ним были еще двое.

Она бессвязно рассказала, что произошло. Три маку-га, стоявшие на посту в аллее, запрещали проходить к могиле. Не то время выбрали для посещения. Шеф быстро задумался. Прежде всего нужно было помешать распространению этой новости.

– Кроме тебя, никто не видел? – спросил он.

– Никто.

Он отечески положил ей руку на плечо.

– Ты хорошая девушка, – сказал он по-креольски. – Мы отвезем тебя на рынок, но тебе не следует болтать.

Отойдя от нее, он тихо сказал что-то двоим из своих людей. Те сразу же схватили молодую негритянку и грубо втолкнули ее в машину, которая тотчас уехала.

Зажатая между двумя тонтон-макутами, Мари-Дениз не осмеливалась проронить и словечка. Они ехали по улице Жан-Мари Гийу до улицы Паве. Оставив справа Марсово Поле, где ее ждали подружки. Но она побоялась сказать об этом. Затем они свернули налево и выехали на бульвар Жан-Жак Десалин, проехав рынок, не останавливаясь. На пересечении с улицей Дельмас, на выезде из Порт-о-Пренса, тот, который не вел машину, улыбаясь, положил ей руку на ногу. Затем он без стеснения взял руку Мари-Дениз и положил ее на свой живот.

Покорная Мари-Дениз рассеянно ласкала своего соседа. Она подозревала, что произойдет что-то в этом роде. Ободренный, мужчина взял ее за затылок, и она покорно склонилась над ним.

Через два километра, не доезжая до городка имени Симоны Дювалье, тонтон-макуты остановились на краю дороги перед пустырем, примыкавшим к военному аэродрому. Тот, который уже добился благосклонности Мари-Дениз, держал девушку, пока его товарищ насиловал ее. Затем он снова воспользовался ею. Потом шофер выстрелил в упор ей в ухо. Как ему и было приказано.

Не торопясь, Малко пересек большую комнату, полную секретарш и подчиненных Давида Уайза. Это всегда было приятной формальностью. Большинство из тех, кто работал здесь, знали его. Слыша, как замедляется ритм пишущих машинок, он знал, что его высокая тонкая фигура, белокурые волосы и золотистые глаза приводят в смущение скромных, но не лишенных шарма сотрудниц Центрального разведывательного управления. К титулу светлейшего князя была добавлена репутация авантюриста, что превращало его в несбыточную мечту неизвестных секретарш из громадного здания в Лэнгли.

Этель, секретарша Дэвида Уайза, улыбнулась ему. Случайно или нарочно, она сидела на стуле боком к нему, высоко скрестив ноги. «Крепкие и длинные ноги, о которых можно мечтать», – подумал Малко.

– Вы можете войти, – сказала она, – Мистер Уайз и мистер Стоун ждут вас.

Не зная, как звучит его титул, она никогда не обращалась к нему по имени.

Она нажала кнопку на столе, открывая дверь в кабинет своего босса, начальника Отдела планирования ЦРУ Дэвида Уайза. Малко толкнул дверь и вошел, провожаемый взглядом Этель. Он почему-то подумал, что ничего не знает о ней.

– Чудо, что он еще жив... Один из самых больших мерзавцев на Караибах. Предательство он впитал с молоком матери.

Малко взял фотографию, протянутую ему Рексом Стоуном, начальником сектора «Северные Караибы» в Отделе планирования. Другими словами, Багамы, Куба, Ямайка, Сан-Доминго и Гаити. Массивный мужчина с очень голубыми глазами, говорящий с тягучим луизианским акцентом. Кондиционированный воздух боролся с влажной июньской жарой Вашингтона. Из трех мужчин один Малко, как всегда элегантный, был в пиджаке и галстуке. Правда, восьмиунцевый альпак можно было носить и в это отпускное время.

Он рассмотрел фотографию: негр, идущий по улице прямо на телеобъектив. Очень высокий, мощные квадратные плечи, приплюснутый нос, глубоко спрятанные глаза, кожа как у старой рептилии.

– Похож на игуану... – заметил он.

Рекс Стоун взревел от радости.

– Именно так. Враги так и зовут его: Игуана. Поскольку у него нет друзей... Жюльен Лало. Семьдесят восемь лет. Когда мы заняли Гаити в 1915 году, он поступил к нам на службу и оказал немало услуг... Понемногу выдавая людей. Уйдя в 1934 году, мы искренне считали, что гаитяне сварят его в котле... А вот и нет! Он снова начал выдавать. На этот раз другим хозяевам, и удачно выпутался. Благодаря нам он заработал даже кучу денег: в той неразберихе он добился лицензий на импорт. Затем он предавал по очереди всех президентов и, естественно, примкнул к Дювалье, помогая ему уничтожать мулатов. Хотя у него темная кожа, он сам мулат. Тем не менее, он был близко связан с этой старой канальей Папой Доком... И продолжал понемногу работать на нас. Чтобы не потерять сноровки... Кроме этого, его мысли заняты только траханьем. Предпочитает белых женщин. Кажется, все жены членов дипломатического корпуса побывали в его постели. Неплохо для его возраста.

Малко положил фотографию на стол.

– Прекрасный образчик человечества.

Презрение, смешанное с толикой интереса, отразилось в его золотистых глазах. Конечно, подоплека разведки была не очень привлекательной. Что будет делать он, дворянин, на этой галере? Он еще не знал, чего Дэвид Уайз хотел от него, но начало было многообещающим.

– Этот парень из вашего последнего набора?

– Это будет ваш лучший союзник в Порт-о-Пренсе, – слащаво объявил Рекс Стоун. – Он всех знает, стоит только направить его данные предателя в нужную сторону.

Малко не успел запротестовать, голос Давида Уайза пригвоздил его к креслу.

– Этот парень о'кей, – добавил он.

По его мнению, все, кто предавал свою страну в пользу США, были чистыми душами.