Сектанты сидели на привинченных к полу табуретах, тихие, ласковые, готовые в любой момент принять муку во славу веры, и, как ни бейся, не желали понимать абсурдности своих домыслов.

«Свет истины еще снизойдет на вас, заблудшие души, — говорили они, улыбаясь официальному портрету, непременному в государственных учреждениях, — и вы станете безгрешны. Как Он».

Лучшие, опытнейшие дознаватели бесились, не умея пробиться сквозь стену этой спокойной благостности. Вскакивали, срывались на матерщину, стучали кулаком по столу.

Без толку.

«Все в воле Его, и все во власти Его, — все так же безмятежно улыбались подследственные. — Не забывайте, что вы живете благодаря Ему, и кто, кроме Него, мог совершить это?»

Надо признать, логика сектантов полностью согласовывалась не только с официальным курсом истории Федерации, но и с сухими, безусловно имевшими место фактами. Как ни спорь о роли личности, но человечество вполне могло и не выкарабкаться из кровавых каприччос Третьего Кризиса, если бы не воля и разум этого крупнолицего, тогда еще жгуче брюнетистого человека…

К исходу академического часа система осознала, что подопечный умнее ее. И повела себя совершенно недопустимо, в стиле доцента Академии Космодесанта, допрашивающего на вступительных экзаменах не по чину толкового сынишку лица, осужденного за государственную измену, но, в соответствии с действующим законодательством, за грехи отца ответственности не несущего.

Врбррмырр? — вкрадчиво спросила машина.

— Бррымбрджик, — немедленно ответил Арчи.

Вслух. Безо всяких мыслеобразов. Потому что нельзя выразить ментограммой заведомую бессмыслицу.

Он нюхом чуял: злопамятное устройство заготовило подлянку. И заранее холодел от бессильной ярости. Оставалось лишь надеяться, что железяке не чужда определенная порядочность.

Как выяснилось, совершенно зря.

— Имеются претензии! — возликовал обидчивый комп. — Имеются прррр…

И вдруг сбился. Прислушался.

А потом выдал, рыкающе и повелительно:

— Пррррошу пррриготовиться. Вас ждут.

Действительно — уже ждали.

Сам далеко не карлик, Арчи был в какой-то степени даже шокирован размерами провожатого, рядом с коим показался сам себе чем-то досадно крохотным, словно комар на фоне дирижабля. Утешило, впрочем, что верзила, судя по квадратуре лобика, обречен был до самой пенсии оставаться в списках сержантского состава.

Был он, однако, утонченно вежлив.

— Вперед, пожалуйста. Теперь налево, пожалуйста. Стоять, пожалуйста. Лицом к стене. Будьте любезны, я сказал!

Хоть и ошарашенный последним указанием, Арчи поспешил выполнить все в точности, за что и был вознагражден отсутствием повторного тычка в область почек.

По коридору протопотали шаги.

Обостренное чутье ликантропа безошибочно определило бьющий наотмашь запах чьего-то совершенно непередаваемого, перехлестывающего через край ужаса.

— Не на-а… — взвизгнули за спиной.

Визг оборвался звучным шлепком.

И чей-то ласковый баритон пророкотал:

— Молчать, пожалуйста!

Не-е-ет, что-то непонятное происходило на базе Лубянаг что-то неординарное, разительно отличающееся от косметических чисток, время от времени проводимых руководством в порядке плановой санации личного состава.

До сих пор Арчи бывал здесь лишь дважды: впервые — на традиционной церемонии вручения дипломов лучшим выпускникам Академии за 2381 год, вторично тоже на церемонии, но уже устроенной персонально в честь старшего лейтенанта Доженко, удостоенного высокой правительственной награды за собственноручного ликвидацию приснопамятного Коки Микроба.

В восемьдесят первом рассмотреть так ничего и не удалось, табунок вчерашних курсантов доставили сюда, разместили в тесных кубриках по двое, покормили в крохотной столовой, загнали в актовый зал, поздравили и, дав поспать, вывезли обратно на Землю. Во второй раз награжденному в виде поощрения позволили побродить по легендарной Лубянке, видимо, предполагая, что перспективному офицеру невредно лишний раз проникнуться величием базового планетоида Конторы.

Увы, результат оказался прямо противоположным.

По-заячьи косясь на сияющую «Слезу Даниэля» пятой степени, украшающую новенький, щегольски ушитый китель, и сам сияя не меньше, награжденный пошлялся по открытым уровням базы, от второго до девятого-бис, осмотрел все, что смог, но, вопреки собственным ожиданиям, не впечатлился.

Штаб-квартира Конторы отличалась от обычных космостанций разве что размерами.

Впрочем, каждому, хоть сколько-нибудь сведущему в новейшей истории, известно: мегастанции серии «Соцветие» создавались по единому стандарту. Чудовищные космические близнецы должны были стать транзитными космодромами для кораблей, уходящих в сверхдальние перелеты, а выводили их в пространство лет полтораста назад, как раз накануне Второго Кризиса. Это было странное, выморочное время, когда трагедия уже стучала кулаком в двери, а человечество, кроме разве что самых заклятых скептиков, резвилось, полагая, что все беды минули безвозвратно.

Правы, как известно, оказались именно скептики…

— Пройдемте, пожалуйста, — рыкнули в затылок.

Арчи фыркнул.

Будь что будет, но глумиться над собою он не позволит. Никому. Если припрет, он устроит перевоплощение прямо здесь, и плевать на последствия. Зато хамить ребята закаются. Во всяком случае, этот конкретный орангутан закается точно.

— Только после вас, — сказал он вызывающе. И ничего не случилось.

— Как вам будет угодно, — согласился детина. Судя по тону, он теперь был настроен вполне миролюбиво, возможно, потому, что стоны и звяканье наручников удалились, а минуту спустя и вовсе стихли за поворотом…

— Поторопитесь, пожалуйста.

— Не извольте беспокоиться.

Теперь, поменявшись местами с конвоиром, Арчи обратил внимание на двери. Далеко не все, но очень многие, примерно каждый третий, кабинеты были опечатаны и вместо фамилий сотрудников на темном пластике светлели аккуратные бежевые заплатки.

Это наводило на размышления.

Как и охранники, дежурящие в ключевых точках каждого яруса. Крепкие парни. Пустоглазые. Поперек груди у каждого — «олди» с двойным подствольником. Серьезные штуки, надо сказать. Бурые береты лихо сбиты к левому уху. Есть и серые. И все на одно лицо, словно клоны…

Только никакие это не клоны.

Это «невидимки».

Бурые береты — штурмгруппа «Дракула».

Серые — штурмгруппа «Чикатило».

Арчи печатал шаг, сопровождаемый цепкими взглядами квадратных парней, истуканами застывших в коридорных развязках, и встрепанные мысли метались по внутреннему периметру головы, как перепуганные волчата в кольце красных флажков.

Что случилось: переворот? Или, упаси боже, новый Кризис?!

Ничего нельзя исключать, коль скоро на базовом планетоиде Конторы появился президентский спецназ…

Впрочем, до лифта добрались без эксцессов.

А когда вышли из кабины, под ногами оказался ковер.

И пахло мандаринами.

На уровнях подобного класса штабс-капитану Доженко бывать еще не приходилось. Да и не полагалось.

Бронза, причем — старинная. Искрящийся хрусталь. Много искрящегося хрусталя. Похоже, все запасы оного, выжившие в Темные Десятилетия. Мама Тамара, оказавшись здесь, сперва обомлела бы, затем пришла бы в себя и деловито осведомилась, кому следует продавать душу. Хрусталь — одна из ее крайне немногочисленных слабостей.

Инкрустированная мебель с гнутыми ножками. Бюсты розового мрамора на бронзовых подставках, почти живые. И полотна на стенах. Древние, потемневшие. Возможно, кисти самого Моцарта.

Да уж. Хорошо быть генералом.

Такие картины! Такой интерьер! Такая секретарша!

Ай, какая секретарша…

Впрочем, сидящая за внушительным двухтумбовым столом девица внимания почти не заслуживала. Она идеально вписывалась в роскошный интерьер, и только, в остальном же являла собой классический образчик Homo Secretaris, стандартный как внешне, так и в поведении. Подобный типаж был изучен Арчибальдом еще в ранней юности и наскучил неимоверно.