В то время как плотники работали топором, пилой, теслом, звероловы охотились за дичью для стола, за северными оленями и полярными зайцами, которые в изобилии водились в окрестностях фактории. Впрочем, лейтенант Гобсон запретил Сэбину и Марбру уходить далеко от форта, сославшись на то, что, пока укрепление форта не закончено, приходится остерегаться, как бы по их следу сюда не проникли какие-нибудь враждебно настроенные охотничьи партии; в действительности же Джаспер Гобсон боялся, как бы Марбр и Сэбин, заметив на мнимом полуострове перемены, не заподозрили истины.

Однажды на вопрос Марбра, не пора ли отправиться к Моржовой бухте для охоты на тюленей, жир которых был превосходным горючим, лейтенант Гобсон поспешил ответить:

— Нет, Марбр, это бесполезно!

Ведь он прекрасно знал, что Моржовая бухта осталась далеко на юге, более чем за двести миль от них, и что тюлени уже не посещали берегов острова Виктории!

Не следует, однако, думать, что Джаспер Гобсон считал положение безнадежным. Вовсе нет! И он не раз совершенно искренно говорил об этом и миссис Барнет и сержанту Лонгу. Он утверждал, и самым решительным образом, что остров продержится до тех пор, пока не наступит полярная зима, которая, с одной стороны, укрепит его ледяную основу, с другой — остановит его движение.

Возвратившись после обследования своих новых владений, Джаспер Гобсон точно вычислил периметр острова Виктории. Остров имел более сорока миль в окружности, что составляло площадь примерно в сто сорок квадратных миль, то есть он был даже немного больше острова Святой Елены. Периметр его равнялся приблизительно периметру Парижа по линии городских укреплений. Если бы даже остров раскололся на части, его обломки были бы, вероятно, так велики, что на них можно было бы прожить еще какое-то время.

Когда миссис Барнет удивилась, что ледяное поле может иметь такую большую площадь, лейтенант сослался на свидетельства полярных мореплавателей. Такие исследователи, как Парри, Пэнни, Франклин, во время своих путешествий по арктическим морям нередко встречали ледяные поля длиной до ста и шириной до пятидесяти миль. Капитан Келлет оставил свой корабль на ледяном поле площадью не менее трехсот квадратных миль. Что же в сравнении с такими ледяными равнинами представлял собою остров Виктория!

И все же он был достаточно велик, чтобы, сопротивляясь теплым течениям, которые подтачивали его ледяную опору, продержаться до зимних холодов. Джаспер Гобсон нисколько в этом не сомневался, он лишь страдал от сознания, что потеряно столько трудов, напрасно потрачено столько энергии, погибли столько замыслов и уже готовая осуществиться мечта. Все пошло прахом! И он, понятно, уже не мог проявлять прежнего интереса к работам фактории. Он не мешал им — и только!

Что касается миссис Барнет, то она, как говорится, в беде не унывала. Она старалась поощрять труды жен зимовщиков и сама в них участвовала, как будто грядущее зависело от нее. Заметив, что миссис Джолиф усердно занялась огородом, она повседневно стала помогать ей советами. Щавель и ложечник дали хороший урожай, и в этом была немалая заслуга капрала Джолифа, который с невозмутимым спокойствием огородного чучела охранял засеянное пространство от целой тучи всякого рода пернатых.

Очень удачно прошло в форте Надежды и приручение северных оленей. Несколько самок дали уже приплод, и маленький Майкл наравне с оленятами получал свою порцию молока. Стадо этих полезных животных возросло теперь до тридцати голов. Его пасли на травяных угодьях мыса Батерст, а на зиму уже запасали скошенную в зарослях короткую и сухую траву. Олени быстро осваивались и, привыкнув к людям, больше не уходили со двора, а некоторые даже позволяли запрягать себя в сани.

Кроме того, несколько животных той же породы, бродивших в окрестностях форта, попались в западни, вырытые на полдороге между факторией и портом Барнет. Охотники вспомнили, что в прошлом году в такую яму попался огромный медведь, а теперь туда часто попадались олени. Мясо их солили, вялили и заготовляли впрок. Таким образом изловили по крайней мере двадцать голов этих жвачных животных, которые с наступлением зимы обычно уходят в более южные области.

Но вот однажды смещение почвы привело западню в негодность, и 5 августа охотник Марбр, вернувшись с проверки своего звероловного хозяйства, подошел к Джасперу Гобсону и обратился к нему довольно странным тоном:

— Я, лейтенант, только что обошел все ловушки.

— Ну и что же? — спросил Джаспер Гобсон. — Надеюсь, Марбр, вы были нынче не менее удачливы, чем вчера? Не попалась ли еще парочка оленей в яму?

— Никак нет, лейтенант… никак нет, — растерянно ответил Марбр.

— Как? Ваша западня не дала сегодня обычного контингента рекрутов?

— Нет! А если какой зверь туда и попал, то, наверно, пошел ко дну.

— Почему ко дну? — вскричал лейтенант, с беспокойством уставившись на охотника.

— Да, ко дну, — ответит тот, пристально взглянув на своего командира, — ведь в яме полно воды.

— Понятно, — ответил лейтенант тоном человека, который не придает событию никакого значения, — вы же знаете, что яма была вырыта во льду. Солнце растопило стенки, и…

— Виноват, лейтенант, я вас перебью, — но эта вода никак не могла образоваться от таяния льда.

— Почему?

— Да потому что, будь она талая, она была бы пресной, как вы мне когда-то объясняли, а та, что в яме, наоборот, — соленая!

Как ни владел собою Джаспер Гобсон, он слегка побледнел и ничего не ответил.

— К тому же, — продолжал охотник, — когда я захотел узнать, много ли там воды, то как ни старался, а дна не достал.

— Ну и что же, — торопливо проговорил лейтенант Гобсон, — тут нет ничего удивительного. Возможно, почва дала небольшую трещину, и яма стала сообщаться с морем! Это случается иногда… даже при самом стойком грунте. Итак, не беспокойтесь, мой друг. Перестаньте на время пользоваться этой ямой и удовольствуйтесь капканами; их можно расставлять поблизости от форта.

Марбр поднес руку ко лбу, отдавая честь, и повернулся на каблуках; но, отходя от лейтенанта, бросил на него странный взгляд.

Джаспер Гобсон на минуту задумался. Новость, которую сообщил ему охотник, внушала серьезную тревогу. Должно быть, дно ямы, омываясь более теплыми водами и постепенно подтаивая, провалилось, и сейчас яма сообщалась непосредственно с водами океана.

Лейтенант, разыскав сержанта Лонга, рассказал ему об этом случае, и оба они незаметно отправились на «берег, где у подножья мыса Батерст были расставлены опознавательные знаки и сделаны зарубки.

Они стали их проверять.

Со времени последнего обследования уровень плавучего острова понизился на шесть дюймов.

— Значит, мы мало-помалу погружаемся! — пробормотал Лонг. — Дно ледяного поля потихоньку подтаивает!

— О, зима! Зима! — воскликнул Джаспер Гобсон, топнув ногой по земле злосчастного острова.

Однако еще ни одна примета не возвещала приближения холодной поры. Термометр Фаренгейта держался в среднем на пятидесяти девяти градусах (+15°C), опускаясь за несколько ночных часов приблизительно на четыре градуса.

Обитатели форта Надежды продолжали усердно готовиться к предстоящей зимовке. У них всего было вдоволь, и, хотя фактория никакой провизии от капитана Крэвенти не получила, обитатели ее могли спать спокойно в ожидании долгой полярной ночи. Единственно, что требовало экономии, это боевые припасы. Нельзя было также пополнить запаса ничем не заменимых галет и спиртных напитков, которых, впрочем, потреблялось немного и оставалось еще достаточно. Что же касается запасов дичины и консервированного мяса, то они постоянно возобновлялись. Благодаря обилию этой здоровой и сытной пищи, сдабриваемой обычно какими-нибудь противоцинготными травами, обитатели маленькой колонии чувствовали себя превосходно.

Запасаясь топливом, рубили деревья в лесах, окаймлявших восточный берег озера Барнет. Под топором Мак-Напа свалилось немало берез, сосен и елей, которые отвозили затем в склады форта на прирученных оленях. Плотник не жалел леса, очищая стволы от сучьев и хвороста; он все еще считал остров Викторию полуостровом и думал, что леса здесь никогда не переведутся. Действительно, часть территории, прилегавшая к мысу Майкл, была богата всевозможными породами деревьев.