— Нет, сударыня, — ответил лейтенант, — и вы должны быть готовы ко всему.

— Я готова! — просто ответила мужественная женщина.

В ту же секунду послышался оглушительный, раздирающий уши треск. Под напором ветра парус лопнул и улетел, как белое облачко. Лодка, покорная набранной скорости, пронеслась еще немного, потом остановилась и забилась в волнах, как скорлупка. Джаспер Гобсон и миссис Барнет поняли, что наступает конец. Их сбросило со скамей и, раненных и ушибленных, с силой стало швырять по лодке. На борту не было ни куска полотна, который можно было бы натянуть вместо паруса. В потемках, под проливным дождем и снегом злосчастные путешественники едва различали друг друга. За воем бури они даже не слышали своих голосов. Так продолжалось около часа: каждую минуту они ждали гибели и поручили себя воле провидения, которое одно могло их спасти.

Как долго носились они по рассвирепевшим волнам, этого не могли бы сказать ни лейтенант Гобсон, ни миссис Полина Барнет. И вдруг оба почувствовали страшный толчок.

Лодка наскочила на огромный айсберг — гигантскую плавучую глыбу льда с крутыми и скользкими боками, за которые рука человека не могла бы ухватиться. От внезапного удара, отвратить который не было возможности, нос лодки расселся, и в нее потоками хлынула вода.

— Тонем! Тонем! — закричал Джаспер Гобсон.

Действительно, лодка быстро погружалась, и вода дошла уже до высоты скамей.

— Сударыня! Сударыня! — воскликнул лейтенант. — Я здесь… я вас… не покину!

— Нет, мистер Гобсон! — ответила миссис Полина Барнет. — Один — вы можете спастись… Со мной — вы погибнете! Оставьте меня! Оставьте!

— Никогда! — вскричал лейтенант.

Но едва он произнес это слово, как налетела новая волна, и лодка разом пошла ко дну.

Оба исчезли в водовороте, образовавшемся от стремительного погружения лодки. Несколько мгновений спустя они вновь показались на поверхности. Джаспер Гобсон изо всех сил работал одной рукой, а другой поддерживал свою спутницу. Но было очевидно, что его борьба с разъяренными волнами не может длиться долго и он погибнет вместе с той, кого хотел спасти.

Внезапно до его слуха донеслись какие-то странные звуки. Это не был крик испуганных птиц — это был человеческий голос, это был зов. Джаспер Гобсон, сделав последнее усилие, приподнялся над водой и окинул взглядом бушующие волны.

Он ничего не увидел в густом тумане. Тем не менее крик послышался снова, и на этот раз ближе. Какие смельчаки отважились прийти к нему на помощь? Но кто бы они ни были, они явились слишком поздно. Намокшая одежда стесняла его движения, и он чувствовал, что его тянет ко дну вместе с несчастной женщиной, даже голову которой он уже не в силах был удержать на поверхности.

Инстинктивно испустив отчаянный крик, Джаспер Гобсон исчез под огромной волной.

Но он не ошибся. Три человека, которых тоже застигла буря, заметили терпевшую бедствие лодку и устремились к ней на помощь. Только эти люди и могли с некоторой надеждой на успех рискнуть вступить в бой со свирепыми волнами — у них одних были лодки, способные противиться буре.

То были трое эскимосов, крепко привязанные к своим каякам. Каяк — это длинная, приподнятая с обоих концов пирога; она состоит из очень легкого деревянного остова, на который туго натянуты тюленьи кожи, прочно сшитые жилами нерпы. Сверху каяк также во всю длину обтянут кожей, и только посередине оставлено круглое отверстие, в которое садится одетый в непромокаемую куртку эскимос. Края отверстия он туго стягивает у пояса, превращаясь таким образом как бы в одно целое с лодкой, в которую уже не может проникнуть ни единая капля воды. Такой каяк, гибкий и подвижный, легко скользит по гребням волн и никогда не тонет; он способен разве что перевернуться, но и тогда один удар весла тотчас возвращает ему правильное положение. Каяк может остаться и остается невредимым, когда всякая другая шлюпка неизбежно становится добычей бури.

Три эскимоса поспешили на последний отчаянный крик лейтенанта и вовремя подоспели на помощь тонущим. Полузахлебнувшиеся Джаспер Гобсон и миссис Барнет почувствовали, как чьи-то сильные руки извлекают их из бездны. Но в окружавшем их мраке они даже не могли разглядеть, кто были их спасители.

Один из эскимосов подхватил лейтенанта и положил его поперек своей лодки, другой сделал то же с миссис Барнет, и все трое, ловко действуя шестифутовыми пагаями, понеслись в своих каяках по пенящимся волнам.

Полчаса спустя потерпевшие крушение были бережно вынесены на песчаный берег в трех милях южнее форта Конфиданс: Только старого моряка недоставало при возвращении!

Около десяти часов вечера миссис Барнет и Джаспер Гобсон постучались в ворота форта. Можно себе представить, с какой радостью они были встречены, — ведь их уже считали погибшими! Но эта радость уступила место глубокой печали, когда они рассказали о гибели старого Нормана. Смелый моряк был общим любимцем, и все вспоминали о нем с чувством глубокого сожаления. Что же касается отважных и самоотверженных эскимосов, то, выслушав с невозмутимым спокойствием горячую благодарность лейтенанта и его спутницы, они даже не пожелали зайти в форт. Их поступок казался им совершенно естественным. Не в первый раз случалось им спасать утопающих, и они тотчас же вновь пустились в опасное плавание по озеру, с которым не расставались круглые сутки, охотясь за выдрами и водоплавающими птицами.

Ночь, следующий день 1 июня, а также ночь с первого на второе, были целиком посвящены отдыху. Товарищи Джаспера Гобсона не прочь были бы задержаться и дольше, но лейтенант твердо решил выехать утром 2 июня, а тут как раз кончилась и буря.

Сержант Фелтон предоставил в распоряжение отряда все имевшиеся в фактории средства. Некоторые упряжки были заменены новыми, и, выйдя из форта, Джаспер Гобсон увидел, что сани отряда в полном порядке выстроились за воротами форта.

Началось расставанье. Все искренне благодарили сержанта Фелтона, в момент нужды оказавшего им такое теплое гостеприимство, и миссис Полина Барнет была не последней в выражении своих чувств. Крепкое рукопожатие, которым обменялся сержант со своим шурином Лонгом, завершило церемонию прощания.

Все попарно разместились в отведенных им санях, и на сей раз миссис Барнет и лейтенант сели вместе. За ними ехала Мэдж с сержантом Лонгом.

Следуя совету индейского вождя, Джаспер Гобсон решил двигаться к побережью Ледовитого океана кратчайшим путем — от форта Конфиданс прямо наперерез к поморью. Внимательно изучив карты, — впрочем, только приблизительно воспроизводившие очертания местности, — он счел целесообразным спуститься по долине довольно большой реки Коппермайн, которая несет свои воды в залив Коронации.

Расстояние между фортом Конфиданс и устьем реки равняется самое большее полутора градусам, иными словами — восьмидесяти пяти — девяноста милям. Глубокий вырез берега, образующий залив Коронации, заканчивается на севере мысом Крузенштерна, и от этого мыса берег по прямой линии уходит далеко на запад, постепенно поднимаясь к мысу Батерст, находящемуся уже за семидесятой параллелью.

Таким образом, Джаспер Гобсон изменил первоначальный маршрут, которому до сих пор следовал, и, направившись на восток, рассчитывал за несколько часов достичь реки.

На следующий день к полудню, 3 июня, отряд добрался до берегов реки. Быстрая и прозрачная река Коппермайн была уже свободна от льдов; переполняя берега, она протекала по широкой долине, пересеченной множеством мелких речушек, извилистых, но легко переходимых вброд. Итак, путники довольно быстро покрыли в санях значительное расстояние. В дороге Джаспер Гобсон рассказывал своей спутнице историю края, по которому они ехали. Между лейтенантом Гобсоном и путешественницей возникла настоящая близость и искренняя дружба, вполне естественная в их возрасте и положении. Охотница до всего нового, сама отличаясь врожденной жаждой открытий, миссис Полина Барнет любила слушать рассказы об исследователях новых стран.