— Очевидно, негодяи не на шутку принялись за починку! — ворчал Васкец.

— Да, торопятся, — отвечал Джон Дэвис. — Вот заделают пробоины, и тогда ничто не удержит их больше в бухте.

— Может быть, они пустятся в путь еще сегодня вечером! — продолжал Васкец. — Правда, будет темно, но они хорошо знают бухту и найдут дорогу без огня. Вошли же они в бухту вчера ночью, ночью же могут и уйти. Ужасно жаль, что мы не сорвали со шхуны мачты!

— Мы сделали что могли, Васкец, — отвечал Дэвис.

Джон Дэвис задумался. Устремив взор на север, он молча ходил взад и вперед по берегу. Но на горизонте не было ничего.

Вдруг он подошел к товарищу.

— Васкец, — сказал он, — не сходить ли нам туда посмотреть, что они делают?

— В глубине бухты, Дэвис?

— Да, надо узнать, готова ли шхуна к отплытию.

— Какая нам от этого польза?

— Это нужно сделать, Васкец! — вскричал Джон Дэвис. — Я больше не могу оставаться в неведении, я сгораю от нетерпения!

Старший офицер «Столетия» действительно начинал терять самообладание.

— Далеко ли отсюда до маяка, Васкец? — спросил он.

— Мили три, не больше, если идти прямой дорогой, через холмы.

— Так часа в четыре я пойду, Васкец. К шести часам я буду там и постараюсь подойти поближе. Будет еще светло, и я все увижу, а меня никто не заметит!

Васкец не пытался отговаривать Джона Дэвиса; это было бы бесполезно.

— Оставайтесь здесь и наблюдайте, а я пойду один и вернусь сегодня же вечером, — продолжал Дэвис.

— Я тоже пойду с вами, — отвечал Васкец, у которого, по-видимому, были свои соображения. — Я тоже непрочь пройтись в сторону маяка.

Прежде чем пуститься в путь, Васкец оставил товарища на берегу, а сам пошел в пещеру и занялся там какими-то таинственными приготовлениями.

Когда старший офицер «Столетия» входил в грот, он застал его один раз оттачивающим большой нож, а в другой раз — разрывающим рубашку; он рвал ее на полоски, а затем сплетал из них веревки.

На вопросы Дэвиса Васкец отвечал уклончиво, говоря, что объяснит все вечером. Джон Дэвис не стал настаивать.

В четыре часа они съели по сухарю и по куску солонины и, захватив с собой револьверы, отправились.

Пройдя по узкой лощине, они довольно легко достигли гребня холмов.

Там взорам их представилось обширное плоскогорье, на котором не было никакой растительности, кроме кустов барбариса. Нигде ни деревца. Стаи крикливых морских птиц неслись на юг.

Относительно дороги к Эльгорской бухте не могло быть никакого сомнения.

— Вот куда надо идти! — указывал Васкец на возвышавшийся в расстоянии двух миль маяк.

— Пойдем! — отвечал Джон Дэвис.

До самой бухты незачем было принимать мер предосторожности. Васкец и Дэвис шли скорым шагом. Через полчаса они остановились, запыхавшись от быстрой ходьбы, но совсем не усталые.

До маяка оставалось еще полмили. Надо было поостеречься, на случай, если Конгр или кто-нибудь из его шайки стоит на верхней галерее. На таком близком расстоянии они могли заметить приближающихся.

День был ясный, и можно было различить, что на галерее никого нет. Но кто-нибудь из пиратов мог наблюдать из дежурной комнаты маяка, узкие оконца которой выходили на все четыре стороны и позволяли видеть всю окрестную часть острова.

Джон Дэвис и Васкец начали прятаться за разбросанные всюду в беспорядке скалы, перебегали от одной к другой, по открытой местности прокрадывались даже ползком и продвигались теперь гораздо медленнее.

В шесть часов они достигли последних отрогов обрамлявших бухту холмов.

Здесь их никто не мог видеть, если только кто-нибудь из пиратов не перешел через холм. Даже с вышки маяка их трудно было бы заметить среди окружающих скал.

Они взглянули вниз. Шхуна по-прежнему покачивалась на якоре. Ее мачты, реи, снасти были в исправности. Экипаж был занят уборкой груза в трюм. Шлюпка привязана была у кормы, а не стояла у левого борта — признак, что работа окончена и пробоины заделаны.

— Они уже исправили повреждения! — прошептал Джон Дэвис, едва сдерживая душивший его гнев.

— И, пожалуй, снимутся до отлива, часа через два-три.

— А мы не можем им помешать! — с отчаяньем прошептал Джон Дэвис.

Плотник Варгас, действительно, сдержал свое слово. Повреждения были окончательно исправлены всего в каких-нибудь два дня. Груз с палубы был водворен на свое место в трюм. «Каркант» мог смело выйти в море.

Однако время все шло да шло. Солнце склонилось к горизонту. Уже вечерело. А шхуна все еще стояла на якоре. Васкец и Джон Дэвис, притаившись, прислушивались к малейшему шороху на шхуне. Оттуда доносились смех, крики, ругань, шум перетаскиваемых по палубе тюков.

Около десяти часов вечера они услышали, как были захлопнуты люки, потом все замолкло.

Сердца Васкеца и Джона Дэвиса сжались. Вероятно, на шхуне все было готово, и она сейчас должна была сняться с якоря. Но нет, шхуна по-прежнему покачивалась на якоре, а паруса были взяты га гитовы.

Так прошел час. Старший офицер «Столетия» схватил Васкеца за руку:

— Начинается прилив, — сказал он.

— Не уйдут они!

— Не сегодня, так завтра, но уйдут!

— Ни сегодня, ни завтра — никогда! — отвечал Вас-кец. — Пойдем! — И он увлек за собой товарища из ущелья, в котором они притаились.

Заинтересованный Дэвис последовал за медленно продвигавшимся к маяку Васкецом. Через несколько минут они были у подножия башни. Васкец поискал что-то, потом ухватился за обломок скалы и сдвинул его без особенного труда.

— Полезайте туда, — указал он Дэвису под скалу. — Я открыл это местечко случайно, когда жил на маяке. В то время я не подозревал, что оно когда-нибудь притодится мне. Это не пещера, а просто углубление, в котором мы с трудом поместимся вдвоем. Но зато люди могут тысячу раз пройти мимо нашей двери, не зная, что жилье занято.

Дэвис повиновался и влез в углубление. Васкец последовал за ним. Тесно прижавшись друг к другу, они вполголоса разговаривали между собой.

— Вот что я придумал, — говорил Васкец. — Вы подождете меня здесь.

— Ждать? Зачем? — спросил Дэвис.

— Подождите, а я проберусь на шхуну.

— На шхуну? — удивился Дэвис.

— Да, я решил, что эти мерзавцы не уйдут! — твердо сказал Васкец.

Он вытащил из своей куртки два сверточка и нож.

— Вот приготовленный мной из пороха и лоскута рубашки заряд. Из остального пороха и другого лоскута я сделал вот этот фитиль. Я положу то и другое себе на голову и доберусь до шхуны вплавь. Там, держась за руль, я просверлю ножом отверстие между 425 рулем и ахтерштевнем, вложу туда заряд, подожгу фитиль, а сам уберусь обратно. Ничто на свете не в силах удержать меня от этого предприятия.

— Это великолепно! — восторженно воскликнул Джон Дэвис. — Но я не пущу вас одного. Я пойду с вами.

— К чему? — отвечал Васкец. — Для того чтобы исполнить мой замысел, достаточно и одного человека, Одному и пробраться легче.

Напрасно настаивал Дэвис, Васкец не уступил. Замысел принадлежал ему, он один и хотел привести его в исполнение. Дэвису пришлось покориться.

Когда совсем стемнело, Васкец разделся, вылез из засады и пополз к подошве холма. Добравшись до моря, он бросился в воду и поплыл к тихо покачивавшейся в одном кабельтове от берега шхуже.

По мере приближения шхуна выступала из темноты черной, внушительных размеров массой. На шхуне было тихо, но пловец увидел силуэт сидевшего на баке и свесившего ноги над водой часового. Матрос насвистывал какую-то песенку, и звуки ее отчетливо раздавались в ночной тишине.

Васкец поплыл к кормовой части шхуны. Никто не заметил его в густом мраке ночи. Он подплыл под самый руль. Ценой невероятных усилий, цепляясь за оковку, он поднялся по шпилю руля и уселся верхом на его ребро, как всадник на коне. Освободив руки, он снял с головы сверток и, держа в зубах, стал разбирать его содержимое. Прежде всего он вынул нож и принялся сверлить им. Дыра между ребром руля и ахтерштев-нем становилась все больше и глубже. Через час он просверлил дыру насквозь. Васкец положил в это отверстие заряд и фитиль и стал искать огниво.