Старшим помощником у Рымницкого был капитан третьего ранга Колосов.

Командиром экипажа вспомогательного был капитан второго ранга Полтавский.

Возвышался же над ними над всеми — капитан первого ранга Лебедев. Герой Советского Союза и выпускник Академии Генерального Штаба.

Итак: два капитана первого ранга на одну подводную лодку! Не много ли?

Но для более точного ответа на этот вопрос надо разобраться в том, что же это такое — «капитан первого ранга»?

Любой русский военный не задумываясь ответит: высший офицерский чин на русском флоте. Всего у нас семь офицерских чинов: самый низший — младший лейтенант, а самый высший — капитан первого ранга или каперанг… И это так и есть: выше капитана первого ранга уже идут адмиралы, а адмиралы не считаются офицерами. Адмиралы — это адмиралы.

Однажды я рассказывал обо всех этих событиях одному весьма умному, — возможно, даже, не от мира сего, — американскому юноше, учившемуся в частной школе, где я тогда преподавал — хотелось прощупать его реакцию на кое-какие факты нашей истории. И тут я вдруг выяснил, что могу объяснить ему всё: какой это был корабль, и куда он направился, и что с ним потом случилось… Но вот одного я объяснить был не в состоянии: что же такое КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА?

Компьютер у нас был под рукой, и парень быстренько связался со своим отцом — бывшим военно-морским офицером. На другой день из далёкой вражеской страны пришла компьютерная весточка.

Распечатали. Стали разбираться. При моём плохом английском и его плохом русском всё же выяснили вполне достоверно:

Оказывается, для американского военного моряка наше выражение Captain of the First Rank и впрямь будет не совсем понятно. У них там, в Америке, тоже семь офицерских ступеней. На самой нижней — энсин (Ensign), золотой прямоугольник, шифр «о-ноль-один», а на седьмой по счёту — коммодор (Commodore), звезда и шифр «о-ноль-семь». Видимо, традиционный перевод русского «капитан первого ранга» английским «Captain» не может считаться безупречным. «Captain» (о-ноль-шесть) — это скорее всего «капитан второго ранга»!

Так вот, по американской терминологии: два коммодора.

Два «о-ноль-семь».

На одну подводную лодку.

И кто из них в этой истории был главней, и кто был коммодористее и кто капитанистее, и в каком смысле, и по какой части — разобраться было очень трудно…

О Рымницком пока следует лишь сказать, что это был выдающийся человек, но пока я о нём умолчу, отодвину его в сторону, потому что он и так у меня будет едва ли не в самом центре всей этой истории.

О старпоме Колосове скажу пока так: не соответствовал своей должности. Колоссальная физическая сила, личная порядочность и хорошая исполнительность — это ведь ещё не всё для такого поста, где нужно иметь глобальное мышление. Нужных зачётов он так и не сумел в своё время сдать, хотя и очень старался; официального допуска к такой работе он поэтому не получил и по всем существующим нормам и документам занимать эту должность не имел никакого права.

Полтавского оценить в двух словах будет труднее. Скажу так: существовали мнения едва ли не прямо противоположные насчёт того, кто же он — хороший человек или плохой, умный или глупый, талантливый мореплаватель или бездарный. Разные люди — разные мнения, и тут ничего не поделаешь. Я постараюсь воздержаться от собственных комментариев на эту тему и скажу лишь то, что всем было известно: происходил он из семьи потомственных моряков, был прекрасно образован, красив и аккуратен чисто внешне. Никогда в жизни он не позволял себе ни крика, ни матерной ругани, ни насмешек над младшими по званию. Только нормальный тон, только убеждение, только просьба. И причём всегда успешные, словно бы он обладал каким-то гипнозом. Многим его сослуживцам это казалось необычным (как это так — совсем не орать и не материться?), и его стиль жизни и службы принимались за мягкотелость, слабохарактерность.

А вот о «коммодоре» Лебедеве так коротко и просто не расскажешь. О нём придётся поведать совершенно особо.

Этот Лебедев обладал характером исключительно тяжёлым и отличался властолюбием, несдержанностью, жестокостью, мстительностью и высокомерием. И всё это — при явном отсутствии глубокого ума и при явном присутствии хитрости и пронырливости.

И сам вижу: характеристика получилась очень резкая. Но — точная! Ибо она, эта характеристика, — не лично моя собственная. Со всеми вышеперечисленными его качествами сталкивались многие люди в базе атомных подводных лодок в Петропавловске-на-Камчатке, и многим людям они принесли много неприятностей или даже горя.

За что его все и ненавидели…

Ну а что же касается его Золотой Звезды Героя Советского Союза, то насчёт степени заслуженности или незаслуженности её получения — говорить слишком уж резко и уверенно не стоит.

Длительный подлёдный переход, который когда-то проделал Лебедев на своей атомной субмарине, — это, вполне возможно, что и подвиг, достойный высочайшей в стране награды. Вот только одна неувязка появляется при таком рассуждении: с некоторых пор почему-то не все командиры атомных подлодок получали ТАКУЮ НАГРАДУ за ТАКОЙ переход.

Не все.

А только те, которые провезли с собою крупных штабных шишек.

Прошёл тысячи километров подо льдом с крупным штабным чином на борту (который всю дорогу, может быть, ежедневно напивался до скотского состояния и дрых в своей каюте), — и ты Герой, и весь твой экипаж бряцает орденами и медалями. Прошёл тот же путь, но «налегке» — и ничего тебе, кроме почётной грамоты!

Справедливости ради, следует заявить, что так было не во все времена существования Северного Морского МАРШРУТА для атомных подводных лодок.

Вначале, когда это была всего лишь тропинка, полная неизвестности и ещё как следует не протоптанная, в такие походы снаряжались лишь тщательно подобранные экипажи — от простых матросов и до старших офицеров или сопровождающего их адмирала; карьеристов и трибунных брехунов туда не посылали, а сами они туда не рвались и пробивались по жизни совсем другими закоулками и совсем на других видах транспорта.

Но позже, когда опыта поднакопилось, проход под арктическими льдами стал восприниматься некоторыми большими начальниками как средство за чужой счёт выбиться в люди. Конечно, риск при этом был, но, как казалось, не очень большой. Особенно, если залить глаза водкой и всю дорогу ни о чём не знать. И вот на таких маршрутах замелькали «пассажиры» — хотя и с большими погонами и амбициями, но с маленьким опытом по части мореходного искусства…

Когда-нибудь то же самое будет и с космическими полётами: сначала подвиг, а потом — простая поездка, но на стыке между этими двумя состояниями развития человечества кто-то точно так же будет ловить рыбку в мутной воде.

Ну а теперь представим себе вот такую картину: В конце пути всплывает атомоход в полынье, которую ещё не так-то просто найти при нынешнем развитии техники. А тут уже — ледоколы, военные корабли, самолёты, вертолёты; гремит гимн Союза Советских Социалистических Республик, и радости людской нет конца — шли-шли подо льдами, порою до семи метров толщиной, и вот — живыми выбрались из арктического кошмара!

И вот оказывается: шли-то подо льдами шли, и благополучно всплывали, и аварий не имели, и с честью выдерживали и то, и это, но — как-то всё неуловимо по-разному, и какие-то тонкие различия были, недоступные зрению простого смертного, а доступные лишь проникновенному взору Высоких Штабных Чинов.

Одни шли просто хорошо, а другие — ещё лучше!

Лебедеву повезло: он прошёл «ещё лучше» — провёз подо льдом Члена Военного Совета Флотилии подводных лодок. То есть, попал в счастливую струю, если можно говорить о счастье при походе такой степени сложности — от Мурманска через Северный полюс и до Чукотки; а от Чукотки до Петропавловска.

Сам Член Военного Совета удостоился Золотой Звезды, но и Лебедева Высшие Государственные Силы не забыли — дали и ему такую же.