– Что же теперь будет?
– Ничего не будет.
– А вдруг опять такое повторится?
– Не повторится. На каждом углу солдаты с оружием. Если бы это сделали раньше, ничего бы не случилось.
– Специально выжидали, наверно!
– Зачем?
– Бедный Вит!
– Земля ему пухом, – Длинный и Вар залпом опустошили свои стаканы.
– Уезжать отсюда надо.
– Куда?
– Люди уезжают уже. Есть места, где порядка намного больше. У нас народ совсем дикий.
– Думаете, найдут тех, кто это сделал?
– Свидетелей нет. Кроме тех, кто это сделал.
– Много людей погибло.
– Говорят, что кто-то видел. Как избивали, а потом машиной переехали.
– Бедный Вит! Его-то за что!
– Мальчики, может, вам уже хватит? – Зара беспокойно поглядывала на Длинного и на Вара, который не произнёс ещё ни одного слова. В окна проникли красные лучи закатного Солнца. Там, на улице, ещё светло, по осеннему грустно и красиво. В голове Вара немного шумело. Легче, но пора остановиться.
– Ну что, будем расходиться?
– Да, пора.
– А лекции завтра есть?
– В понедельник.
– Говорят, что там тоже громили.
– Врут. Я съездил вчера. Там тихо было.
– Всем пока.
– Пока.
Рэм куда-то пропал. Садились в трамвай, кажется, вместе. Вар огляделся. Несколько пассажиров с подозрительными и настороженными выражениями лиц. Коренной старичок с отрешённым взглядом. О чём думает? Ему уже всё равно. Никому не было дела до расточающего чистые, сочные краски Солнца. Вар обратился к нему лицом и прикрыл глаза.
Вит, хороший мой товарищ, как же так случилось? Подвели тебя выпученные глаза? Почему не побежал что было сил при виде беды? Не смог? Я ведь знаю, какими быстрыми могут быть твои ноги. Что же, не получить мне больше аккуратного паса от них? Такого уговора между нами не было. Как же ты мог попасть в такой переплёт? Как же мне дальше без твоей улыбки? С кем мне теперь обсудить красивый гол? А кино? Сколько ведь ещё покажут гладких задов и грудей. Эх, гады, руки Вара сжимались в кулаки. Он почувствовал слезу на щеке. Никому нет до неё дела. Никто не видит, как весело отражаются в ней бесчисленные лучи красного Солнца города Шаш. Такого же, как прежде. Только без Вита.
* * *
В разгромленные Тенистые кварталы пропускали только их напуганных обитателей и людей с пропусками. Вокруг плотно стояло вооружённое оцепление. Горожане покорно привыкали к новым порядкам. Проверочные посты нарушили движение людей и транспорта и раздражали своей бесполезностью и запоздалостью. Что же вы теперь охраняете? Вар уже долго стоял на остановке, поджидая свой трамвай. Идиоты.
Но не все, впрочем, возражали.
– Так немного спокойней, – призналась Горошек, чей дом тоже оказался внутри оцепления. Вар позвонил, чтобы узнать о её подружке. Весёлых новостей, как и ожидалось, было немного.
– Хорошо, что отец выжил, – заключила Горошек свой горестный рассказ, – но мы очень боимся за неё.
Они поболтали ещё немного. Он мог бы часами слушать этот голос. Особенно когда она смеялась его шуткам. Смеялась с ласкающей ухо готовностью. Он чуть было не рассказал ей о своём сне, но вовремя смутился. Они распрощались.
Принцесса с далёкой планеты снова пришла к нему в снах. Как нельзя кстати. Её кожа очень побелела, на щеке стала заметной небольшая родинка. В остальном по-прежнему его принцесса. По-прежнему не скрывающие ничего глаза. Он стоял, не желая шевелиться, в их лучах. Осторожная мысль дотрагивалась до её губ, незаметно проникала глубже, под мягкие ткани одежды, и быстро отступала.
Она с изумлением осматривала его строительство.
– Как вы смогли всё сделать один?
– С Вашей помощью, принцесса.
Он с удовлетворением и гордостью смотрел на недавно законченную крышу.
– Замечательный цвет. Я рад, что последовал Вашему совету. Мне бы никогда не пришло в голову выбрать такой цвет. Оставайтесь до заката, и увидите, какие невероятные оттенки он приобретает.
С пустыми проёмами окон и незаконченной боковой стеной, дом уже заявил о себе в округе и, несомненно, был принят.
– Хотите посмотреть внутри?
Она дождалась заката. Белая кожа отливала бронзой в угасающих лучах. В глазах неожиданно появилась тревога.
– Почему Ваш город не восстановили?
– Некому было восстанавливать. Остались только старики и дети. Я был тогда совсем маленьким. Рассказывали, что никто бы не выжил, если бы нас не забрал соседний город.
– Когда на нашей планете будет мирно?
Она ждала от него ответа.
Сколько ещё ему здесь стоять? Вар перестал сопротивляться назойливому вторжению шума улицы и огляделся вокруг. На остановке прибывало. Вокруг никого не удивляющее выражение безучастности на лицах. Несмотря на такое хорошее начало дня.
Он стал раздумывать о свежепоявившихся разделительных линиях в городе. Не оцепления. Других, невидимых. Обособились и затихли кварталы, прилегающие к Тенистым. Те, где селятся коренные, откуда, по слухам, выкатывались громящие толпы. От них старались отодвинуться нетронутые не коренные кварталы, не знающие, чем объяснить своё везение. И те, и другие старались не думать о пострадавших.
Вар стоял возле одной из невидимых линий, проходящей возле его дома, вдоль его улицы. Немногословные шаши появлялись с обеих сторон и собирались на нейтральной земле остановки, молчаливо возражая друг другу.
– В наших и ваших кварталах не было никаких беспорядков. Чего вы от нас хотите? – думали пришедшие с той стороны.
– А сколько ваших было там? – мысленно обвиняли их с другой стороны.
– А сколько ваших? Наших сыновей там не было.
Вар не вмешался. Скорей бы пришёл трамвай и развез вас всех по своим делам. Неожиданно он увидел улыбающееся лицо.
– Рин! Привет!
– Привет!
– Ты что так поздно? На работу?
– Нет. Базар ещё не открыли.
– А… Говорят, что много там сгорело.
– Сгорело не много, но ещё не расчистили, и воды нет. Знаешь, как у нас.
– Так ты отдыхаешь?
– Да, вроде. Дом начал строить.
– Уже? Когда свадьба?
– В следующем году, осенью.
– Помощь нужна?
– Справляемся потихоньку. Братья помогают.
Подошёл полный трамвай. Они протиснулись внутрь.
– А ты куда?
– Договорились с ребятами встретиться. Хочешь присоединиться?
– Нет, дел много. Вы где в футбол играете? Я, может, смогу в это воскресенье.
– Не знаю, играют ли они теперь.
– После беспорядков?
– Да.
Вар раздумывал, говорить ли.
– Ты помнишь моего друга Вита? Он был с нами тогда в кафе.
– Пучеглазый? Который отключился быстрее всех? Хорошо помню. Ты же с ним играешь?
– Убили его.
Рин колебался задать вопрос. На лице правильная реакция. Вара очень раздражала неправильная реакция. Рин свой шаш.
– Возле центрального парка. Попался толпе, возвращался утром с футбола. Избили, а потом переехали машиной, гады.
– Эх… Что за люди! Я был на базаре, когда всё началось.
– Что там произошло?
– Били приезжих, не знаю за что. Подожгли машины. Я отвёз одного в больницу.
– Черноусого? Рисковал! Никто не помешал?
– Очень быстро произошло. Они попросили, я не мог отказать. Парень совсем не шевелился. Может, не выжил.
В трамвае стало чуть свободней, из открытого окна пришёл прохладный воздух.
– Хорошая погода.
– Хорошо. Нам нужно закончить крышу до дождей.
– Покрась её в светло-жёлтый цвет.
Рин усмехнулся.
– Уверен, что помощь не нужна?
– Да нет, уже немного осталось. Весной буду дорожку бетонировать, тогда позову.
Они проезжали мимо оцепленных районов.
– С вашей улицы там были?
– Да. Некоторые хвастаются. Дураки. Одной ночью к нам стучали, звали. Отец их прогнал. Плохие люди!
Вару было выходить первым.
– Ну ладно, пока.
– Пока. Жалко твоего друга.
– Очень жалко. Хороший был друг.
* * *